Нечеса, Павел Фёдорович

Павел Нечеса
Павло Нечеса
Имя при рождении:	Павел Фёдорович Нечеса
Дата рождения:	1891(1891)
Дата смерти:	после 1966
Гражданство:	СССР
Профессия:	директор кинофабрик, революционер

Павел Фёдорович Нечеса (Нечес; 1891 — после 1966) — организатор кинопроизводства на Украине, революционер.

Биография

До революции — матрос дредноута «Императрица Екатерина».

Участник штурма Зимнего дворца в октябре 1917 года и командир отряда ЧОНа в годы гражданской войны.

В 1922—1923 годы — заместитель директора Ялтинской киностудии.

С ноября 1925 года — директор Одесской кинофабрики, которую возглавлял до 1930 года. Также возглавил новосозданную Киевскую кинофабрику, строительтсво которой началось в 1927 году.

Автор сценария (под псевд. Миргородский) художественного фильма «Борислав смеётся» (1927).

В 1930—1933 годы обучался в Киевском политехническом институте.

Работал инспектором кинопроизводства ВУФКУ, директором Киевской киностудии (1933—1937).

В 1937 году был арестован по статье 54-7 УК УССР (дело о «контрреволюционном вредительстве бывших руководящих работников треста „Украинфильм“ и Киевской киностудии»).

С 1954 года — начальник производства и директором кинокартин («Девушка с маяка», «Ласточка» и др.).

Был членом Союза кинематографистов УССР. В 1966 году был ещё жив, проживал в Киеве.

Ссылки

• [istoriya-kino.ru/books/item/f00/s00/z0000019/st009.shtml Одесса-мама]
• [izvestiya.odessa.ua/ru/2011/10/06/pamyat Память. По одесским следам Мастера] // Одесские известия
• [www.insea.com.ua/forum/thread34.html Черноморский Голливуд]

Отрывок, характеризующий Нечеса, Павел Фёдорович

На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.