Не дай Бог!

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Не дай Бог (газета)»)
Перейти к: навигация, поиск
«Не дай Бог!»
Тип

Еженедельная предвыборная газета

Формат

широкоформатный


Издатель

маркетинговая компания Ad Motion (2012)

Главный редактор

Милославский, Леонид Михайлович (1996)
Владимир Мамонтов (2012)

Основана

апрель 1996 года

Прекращение публикаций

1996

Политическая принадлежность

Антикоммунизм (1996 год)

Язык

Русский язык

Цена

Бесплатно

Тираж

10 000 000 экз. (1996 год[1])
5 490 000 (2012 год[2])

К:Печатные издания, возникшие в 1996 годуК:Печатные издания, закрытые в 1996 году

«Не дай Бог!» — бесплатная еженедельная антикоммунистическая газета, выходившая перед выборами президента России 1996 года тиражом 10 млн экземпляров. Печатала негативные материалы в адрес главного соперника действующего президента Бориса ЕльцинаГеннадия Зюганова, который в ответ мог противопоставить только газеты «Правда» и «Советская Россия», а также региональные издания. В ходе президентских выборов 2012 года газета вновь публиковалась в течение 2 месяцев, на этот раз она была направлена против участников протестов против массовых фальсификаций на парламентских выборах.





История издания

В первых номерах газеты, которые появились в апреле, не содержалось никаких сведений о редакции и тираже. 16 мая 1996 года Центральная избирательная комиссия выпустила постановление, где говорилось, что издание газеты без выходных данных нарушает избирательное законодательство[3]. В мае на страницах издания появилось пояснение: «Финансирование газеты организовано группой состоятельных российских граждан, которым совершенно небезразлично, что произойдет с этой страной после 16 июня». Финансированием газеты занимались поддерживавшие Бориса Ельцина олигархи[4], роль издательского дома «Коммерсантъ» в её издании является темой для споров[5]. Общая стоимость публикации газеты по оценкам Андрея Васильева составляла 13 миллионов долларов[4].

Главным редактором газеты был Леонид Милославский, сотрудник издательского дома «Коммерсантъ» (после выборов, с августа 1996 года стал его генеральным директором)[1][6]. Над самой газетой работали журналисты из изданий ИД «Коммерсантъ»[7] (материалы писали Андрей Колесников, Валерий Панюшкин и Сергей Мостовщиков[4], членом редколлегии был Игорь Свинаренко[8], а заместителем главного редактора — Андрей Васильев[9]), а также некоторые сотрудники газеты «Аргументы и факты»[1].

Газета была цветной и отличалась высококачественным полиграфическим исполнением. Распространялась преимущественно в регионах (в Москве распространялась мало, считалось что столица будет против коммунистов) и разносилась по почтовым ящикам жилых домов, для чего была украдена база данных почтовых адресов[4].

Содержание

Основными тезисами газеты являлись: начало гражданской войны в случае победы Зюганова, начало массовых арестов и расстрелов, голод. Наблюдатели отмечали использование газетой технологий манипулирования[10][11]. Зюганов на её страницах неоднократно сравнивался с Гитлером[12]; так, в выпуске от 25 мая вышла статья «Зюг Хайль», где говорилось: «Когда страна переживает трудный период, одни политики работают в меру сил, чтобы трудности преодолеть. Другие предпочитают трудности использовать, чтобы спекулируя на них, самим добраться до власти. Главное в этой тактике — как можно больше критиковать и как можно больше обещать. Именно таким образом в 1933 году пришел к власти в Германии Адольф Гитлер. И именно таким способом сегодня пытается стать президентом России Геннадий Зюганов». В каждом номере печатались письма, заявляемые как письма сторонников Зюганова (часто с орфографическими ошибками), с угрозами физической расправы над оппонентами.

Подзаголовок издания гласил: «газета о том, что будет после 16 июня» (имелся в виду день голосования). Член штаба Ельцина Сергей Лисовский (задержанный 19 июня 1996 г. с коробкой из-под ксерокса с 500 тысячами долларов) позднее писал, что газета «была построена по всем правилам организации печатного издания, со знанием того, как вызвать читательский интерес и сделать издание популярным»[13]. Издание имело постоянные рубрики:

  • редакционная статья;
  • актуальный репортаж;
  • портрет региона;
  • актуальное интервью;
  • рубрика «Так было»;
  • рубрика «Отдайте свой голос детям!»;
  • рубрика «Если бы Зюгановым был я» (в роли главы КПРФ себя пробовали В. Новодворская, парапсихолог Ю. Лонго и др.);
  • рубрика «Звёзды о красных» (с критикой Зюганова и коммунистов выступали деятели культуры);
  • рубрика «Читательский конкурс» (со старых фотографий удалялись фрагменты советских лозунгов, читателям предлагалось восстановить убранные слова; победитель получал поездку в Чехию, где, как говорила редакция, он «сможет дополнительно убедиться в том, как все-таки хорошо жить без коммунистов»);
  • рубрика «С коммунистическим приветом» (публиковались написанные в агрессивном тоне письма сторонников Зюганова);
  • обзор писем;
  • фотографии времён СССР (примеры: огромный портрет Брежнева; очередь за водкой; алкоголик в ватнике и ушанке на площади небольшого городка с памятником Ленину, разрушенная церковь);
  • плакат-постер (пример: огромная фигура Зюганова, который нависает над городом и «дразнит» его куском колбасы, надпись на плакате — «Служи!»[14]);
  • кроссворд (названия: «Коммунизм вдоль и поперек», «Звездословица», «Назад, к победе коммунизма»); пример вопроса и ответа: «Праздник коммунистического труда, символами которого были Ленин и Бревно (субботник)».

На страницах газеты публиковались известные артисты, высказывавшиеся против прихода к власти Г. Зюганова (или против социализма в России): французские киноактёры Пьер Ришар и Жерар Депардьё, звёзды популярных тогда сериалов Вероника Кастро (сериалы «Богатые тоже плачут» и «Дикая Роза»), Виктория Руффо (сериал «Просто Мария»), Глория Пирес (сериал «Секрет тропиканки»), звёзды сериала «Санта-Барбара», российские деятели эстрады и кино — Андрей Макаревич, Людмила Зыкина, Эдита Пьеха, Николай Расторгуев, Алексей Баталов, Михаил Боярский, Армен Джигарханян, Михаил Жванецкий и др.

Издание на выборах 2011 года

Первый номер воскрешенной газеты «Не дай Бог!» в формате бесплатной цветной восьмиполосной вкладки был выпущен в общенациональных газетах «Аргументы и факты» (15 февраля 2012 г.[15]) и «Комсомольская правда» (16 февраля[1]), последний — уже после президентских выборов в марте 2012 года[16].

Выпуском газеты «Не дай Бог!» занимались бывший директор принадлежащей кандидату в президенты Михаилу Прохорову медиагруппы «Живи!» Юрий Кацман и бывший главный редактор «Известий» Владимир Мамонтов. Последний получил должность по инициативе инвесторов, имена которых не были названы[17][18]. Как отмечается в исходных данных тематического выпуска, его учредителем является ЗАО ИД «Комсомольская правда», сама газета редактируется и издается малоизвестной маркетинговой группой «Ad Motion[1]» при поддержке председателя совета директоров торгового портала Fabrikant.ru Сергея Габестро, бывшего руководителя Департамента дорожно-мостового и инженерного строительства Москвы Александра Левченко и экс-совладельца холдинга «Вимм-Билль-Данн» Давида Якобашвили[15].

Целью газеты называлась борьба за честные выборы и против попыток изменить их результаты[2], или согласно главному редактору Владимир Мамонтову: честные прозрачные президентские выборы и «антиоранжевая» направленность[16].

В первом выпуске газеты были опубликованы материалы с критикой акции протеста оппозиции[1][19] и броскими заголовками: "Болотная - Поклонная: куда двинется страна?", "Митинги сдуются, проблемы останутся", "О чем молчит "болото", многие из которых были посвящены прогнозам и сценариям дальнейшего развития событий в стране в случае кардинальной смены власти. При этом об обеспечении честных выборов не было никаких материалов[1]. В числе авторов первого номера были публицист Леонид Радзиховский, журналисты Максим Шевченко и Наталья Барабаш, писатель Виктор Ерофеев, а также украинские журналисты Анатолий Вассерман и главный редактор газеты «Известия в Украине» Янина Соколовская, последние в своих материалах критиковали оранжевую революцию и утверждали о роли США в её успехе[2][15]. Попутно имелись развлекательные материалы, среди которых были карикатурные портреты участников протестов и комиксы о негативных последствиях смены власти для населения РФ (анархия, военная оккупация со стороны стран Запада[20])[1].

Скандалы

Писательница Татьяна Толстая в марте 2012 обвинила газету в краже своего текста из собственного блога в «Живом журнале», который они также опубликовали с орфографическими ошибками и исказили, удалив последнюю фразу. Само издание она охарактеризовала как «ср***ую предвыборную газетенку, работающую на Путина» и «гов***ым красочным листком, тиражом 5 миллионов 490 тысяч экземпляров»[19].

В марте 2012 года газета «Не дай Бог» опубликовала материал журналистки Аделаиды Сигиды «Буйство фантазии», в котором та заявила о том, что во время её работы в журнале «New Times» главный редактор Евгения Альбац предлагала ей писать о несуществующих нарушениях на выборах[21]. Сама Альбац опровергла эти обвинения, охарактеризовав их как провокацию. По её словам, Аделаида Сигида не работала в журнале и только 9 февраля предложила опубликовать тему «Путин в анекдотах», печатать которую было невозможно из-за низкого качества текста. В подтверждении своих слов главный редактор выложила снимки переписки с Сигидой[22].

Оценки

Журналист Олег Кашин в 2006 году писал: «Читать это мерзко до сих пор. Такого насилия над сознанием людей, кажется, не было ни до, ни после. Любой человек, если он человек, содрогнется от цинизма и подлости антизюгановской пропаганды 1996 года»[23]. Кашин также отмечал: «каким бы ни был Зюганов, эти журналисты за деньги занимались тем, про что можно сказать лишь одно: „Так нельзя“»[24]. Реинкарнацию издания в 2012 году журналист оценил как фарс, через который повторяется история. По его мнению эта газета сможет пугать настоящим в отличие от своего предшественника, пугавшего возможным возвратом советского прошлого[25].

Директор фонда «Общественное мнение» Александр Ослон, работавший в штабе Ельцина (в составе Аналитической группы, которой руководили А. Б. Чубайс и В. В. Илюшин), называл газету «единственным по-настоящему действенным антикоммунистическим проектом» в ходе предвыборной кампании[26].

Политик Вячеслав Игрунов, комментируя издание газеты, писал, что «была выработана иезуитская стратегия „или-или“. За ней последовала геббельсовская пропаганда»[27].

Доктор философских наук Р. Л. Лившиц в качестве одной из причин отсутствия у молодёжи интереса к политике называл «аморализм правящего режима», примером которого был и «Не дай Бог!»[28]

Напишите отзыв о статье "Не дай Бог!"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 [lenta.ru/articles/2012/02/16/godforbid/ Предотвратить "русский бунт"] "Lenta.ru", 16.02.2012
  2. 1 2 3 [lenta.ru/news/2012/02/16/paper/ Вышел первый номер предвыборной газеты "Не дай Бог!"] "Lenta.ru", 16.02.2012
  3. [archive.is/20120907001015/www.pravoteka.ru/pst/217/108097.html Постановление Центральной избирательной комиссии РФ от 16 мая 1996 г. N 95/775-II «О соблюдении установленных избирательным законодательством порядка и правил ведения предвыборной агитации в ходе подготовки к выборам Президента Российской Федерации»]
  4. 1 2 3 4 Анна Байдакова. [www.svoboda.org/content/article/24468867.html Журналист Андрей Васильев — о «Недайбогвыборах»] «Радио Свобода», 31.01.2012
  5. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=22751 Не дай Бог!] // Коммерсантъ-Деньги, № 17 (221), 5 мая 1999
  6. [www.kommersant.ru/factbook/note.aspx?objectid=14991 Справка на сайте kommersant.ru]
  7. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=13231&print=true Все будет хорошо] // Коммерсантъ-Власть, № 1 (207), 21 января 1997
  8. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=235680 Выборы-96] // Коммерсантъ, № 112 (1070), 5 июля 1996
  9. [www.echo.msk.ru/programs/personalno/853506-echo/#element-text Эхо Москвы: Особое мнение от 30.01.2012 19:08]
  10. Авченко В. [psyfactor.org/polman3.htm Теория и практика политических манипуляций в современной России], 2002
  11. Быкова О. Н. [library.krasu.ru/ft/ft/_articles/0070503.pdf Языковое манипулирование] // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Вып. 1 (8). Красноярск, 1999.
  12. В одном из номеров было опубликовано «письмо из будущего», где говорилось: «Страну нашу <…> переименовали — теперь живем в Зюгославии. Столица Зюгодан называется. <…> Ходят теперь эти самые оборзюги по городу и за порядком наблюдают. Все — с зюгометами. А в помощь им совсем пацанов, подзюганков набирают — из активистов „Гитлерзюгенда“». См. [www.vz.ru/columns/2006/7/3/39948.html Олег Кашин: Ельцин — Зюганов. Десять лет спустя] // Взгляд, 3 июля 2006
  13. Лисовский С. Ф. [www.treko.ru/show_article_693 Политическая реклама]. М., ИВЦ «Маркетинг», 2000 г., с. 156—158.
  14. [www.afisha.ru/article/mediahistory/page21/ «Не дай Бог!» и выборы-96. Весна-лето 1996]
  15. 1 2 3 [ria.ru/vybor2012_hod_vyborov/20120215/566671442.html Первый номер предвыборной газеты «Не дай Бог!» вышел вкладкой в "АиФ"] «РИА-Новости», 15.02.2012
  16. 1 2 [www.newsru.com/russia/15mar2012/nedaiclosed.htmlПосле победы Путина газета «Не дай бог» закрылась] «NEWSru.com», 16.02.2012
  17. [www.marker.ru/news/515711 Издатель антиоранжевой газеты «Не дай Бог!» — кипрский офшор] Газета «Маркер»
  18. [gorod.afisha.ru/archive/katzman-ne-daj-bog/ Русские медиа изнутри. Юрий Кацман, издатель газеты «Не дай Бог!»] «Афиша», 01.02.2012
  19. 1 2 [www.newsru.com/russia/01mar2012/tolstaya.html Татьяна Толстая обвинила предвыборную газету «Не дай Бог»: украли её текст, переврали и сдобрили ошибками] «NEWSru.com», 01.03.2012
  20. [www.aif.ru/society/31417 Диафильм: Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!] «Не дай Бог!» № 3, 29 февраля — 6 марта 2012
  21. [www.aif.ru/society/31593 Аделаида Сигида: Буйство фантазии] «Не дай Бог!», 07.03.2012
  22. [www.newtimes.ru/articles/detail/50790 Не дай Бог…] «The New Times», 08.03.2012
  23. [www.vz.ru/columns/2006/7/3/39948.html Олег Кашин: Ельцин — Зюганов. Десять лет спустя] // Взгляд, 3 июля 2006
  24. Кашин О. [www.rulife.ru/mode/article/266/ Драмы] // Русская жизнь, 14 сентября 2007
  25. [www.kommersant.ru/doc/1862203 «У нового „недайбога“ более выгодное положение: эта газета сможет пугать настоящим»] «Коммерсантъ FM», 31.01.2012
  26. Ослон А. [socreal.fom.ru/?link=ARTICLE&aid=182 Как в 1996 году Аналитическая группа сделала опросы социальным фактом] // Социальная реальность, № 6, 2006
  27. [www.igrunov.ru/cat/vchk-cat-org/yabl/96_analis.html Вячеслав Игрунов, заметки перед V съездом Объединения «ЯБЛОКО» (Анализ политической ситуации 1996 года)] // Официальный сайт В. Игрунова
  28. Лившиц Р. Л. Молодое поколение не выбирает (отчуждение молодежи от политики в постсоветской России: причины и последствия) // Credo, 2002

Ссылки

  • [propagandahistory.ru/280/Gazeta-Ne-day-Bog--obraztsa-1996-goda/ Газета «Не дай Бог!» образца 1996 года]
  • [www.kp.ru/daily/nedaybog/ Материалы гезеты «Не дай бог!» образца 2012 года]

Отрывок, характеризующий Не дай Бог!

В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».