Домой! (альбом группы «Элизиум»)

</td></tr>

Домой!
Студийный альбом группы «Элизиум»
Дата выпуска	Осень 1998
Записан	1997—1998 Студия «Авалон» (Нижний Новгород)
Жанр	Поп-панк
Длительность	36:39
Страна	Россия
Язык песен	Русский, французский
Лейблы	Хобгоблин Records АиБ Records
Хронология группы «Элизиум»
Домой! (1998) Все острова! (2002)

К:Альбомы 1998 года

«Домой!» — дебютный студийный альбом российской рок-группы «Элизиум». Впервые дебютный альбом был выпущен на аудиокассетах осенью 1998 года под названием «Не моя любовь»; его издателем выступал лейбл «Хобгоблин Records». 29 сентября 2003 года альбом был переиздан под названием «Домой!» на кассетах и на компакт-дисках лейблом «АиБ Records».

В настоящее время группа «Элизиум» позиционирует «Домой!» как альбом исключительно для своих фанатов и не рекомендует его рядовому слушателю, поскольку дебютная работа 1998 года имеет мало общего с последующим творчеством группы. В музыке «Элизиума» того времени отсутствовали свойственные ему духовые инструменты и элементы ска и регги; старый состав группы, помимо теперешнего фронтмена Александра Телехова, включал в себя ещё двух вокалистов — Екатерину Зудину и Дмитрия Данилина, которые являлись одними из самых ранних участников группы. Выпуск альбома, тем не менее, дал музыкантам «Элизиума» возможность выбраться из родного Нижнего Новгорода и активно выступать в Москве.

История записи

Когда у группы «Элизиум» в 1996 году был записан англоязычный демо-альбом ...My Self-control, среди рок-групп Нижнего Новгорода в основном преобладали исполнители метала, а единственным представителем панк-рока была группа «Чёрный культпросвет». «Элизиум» решил больше внимания уделить музыкальной составляющей и записать дебютный альбом русскоязычным, но при этом в стиле поп-панка, ранее не звучавшего в родном городе группы. Первая попытка обернулась неудачей: звукорежиссёр студии Sound Production, куда обратились музыканты, отказался работать с ними, сказав группе «Приходите, когда научитесь играть». Основателя «Элизиума» Дмитрия Кузнецова это не остановило, и в период весна 1997 года — лето 1998 года группа записала двенадцать песен планируемого альбома на другой нижегородской студии, «Авалон».

В запись были включены песни «That's Me» и «Self-control» с англоязычного демо ...My Self-control — уже в русских вариациях, названные «Как жаль?» и «Мой самоконтроль» соответственно. «Как жаль?» писалась Дмитрием Кузнецовым специально под вокалистку Екатерину Зудину; он работал над текстом песни ранним утром, за несколько часов до назначенной в студии записи, а Зудина присутствовала, чтобы одобрить конечный вариант. Песня «Не моя любовь» ранее тоже была написана в английском варианте, под названием «The Vengerful Invalid» — её концертное исполнение 1997 года присутствует в качестве бонус-трека на live-альбоме «Глупый стёб, попса... и никаких революций!». Там же появлялась демоверсия песни «Ярко горят» 1997 года, до этого существующая на английском языке под названием «Flowers». Дмитрий Спирин, вокалист панк-рок группы «Тараканы!» и близкий друг Дмитрия Кузнецова, принял участие в записи альбома, исполнив бэк-вокальные партии в песнях «Я иду домой» и «Целый год».

О песнях

	«Мой самоконтроль»
	Фрагмент песни с альбома «Домой!».
Помощь по воспроизведению

Изначально дебютный альбом «Элизиума» носил название «Не моя любовь». Дмитрий Кузнецов считал, что такое название было «абсолютно попсовым» и не отражало содержание самого альбома: «Это название может восприниматься, только когда человек держит уже в руках кассету». Сравнивая студийный альбом с выпущенным ранее англоязычным демо ...My Self-control, Кузнецов отмечает не только русский язык песен, но и изменения в стилистике: упор теперь шёл на мелодику, отталкиваясь от «экстремального» звучания демо-альбома с его тяжёлым исполнением и вокалом через дисторшн. Автор публикации для сборника «Русская рок-поэзия» Денис Ступников охарактеризовал стиль альбома «Не моя любовь» как «лирический поп-панк».

Дмитрий Кузнецов дал обрисовку текстам песен альбома, ссылаясь на слова Дмитрия Спирина о панк-роке во время совместного интервью: «быстрые, короткие, лаконичные, жёстко-гитарные песни с поп-мелодиями и дебильными, тупыми текстами». В качестве главной цитаты из альбома Кузнецов привёл строчку открывающего трека — «Пошли вы все, я иду домой». Денис Ступников отозвался о следующей песне «Про вертолёт» (в раннем издании озаглавленной «Про вертолёт (и пилота оного)») как об открывающей ряд будущих композиций «Элизиума», посвящённых романтическим профессиями. Сюжет песни «Ярко горят», в котором парень приходит к девушке с красными розами и после убивает её, Ступников раскрыл как маниакальную цель главного героя, замаскированную под любовными чувствами. Песня «Как жаль?», следующая за депрессивно-лирической балладой «Не моя любовь», написана специально под вокалистку и несёт феминистический характер. На альбоме присутствует песня на французском языке «Mon amour, ма vie» («Любовь моя, жизнь моя») в стиле панк-метала, а также две кавер-версии — песня «Зелёный попугай» из фильма «Про Красную Шапочку» (с фрагментом песни «Twist and Shout» в конце) и песня «Дикие гитары» из фильма «Новогодние приключения Маши и Вити».

Выпуск и переиздание альбома

Впервые дебютный альбом «Элизиума» вышел на аудиокассетах под названием «Не моя любовь» в сентябре 1998 года. С этого момента и по 1999 год его издателем выступал московский лейбл «Хобгоблин Records», известный по курированию таких панк-исполнителей России, как Егор Летов и групп «Инструкция по выживанию», «Тараканы!», «Король и Шут». Презентация альбома состоялась 12 декабря 1998 года в Нижнем Новгороде, в кинотеатре «Октябрь», одновременно с празднованием 3-летия группы. Более пятисот человек — слушателей и журналистов, — пришедших на презентацию, получили бесплатный экземпляр альбома. Там же, по совместительству, проходила презентация очередного альбома дружественной «Элизиуму» группы «Тараканы!». Вокалист «Тараканов!» Дмитрий Спирин и лидер «Элизиума» Дмитрий Кузнецов дали совместное интервью о своих музыкальных релизах.

Уже к 2001 году группа «Элизиум» готовила переиздание альбома «Не моя любовь», сменив его название на «Домой!» и планируя включить в него ряд бонус-треков. 29 сентября 2003 года альбом «Домой!» был выпущен под лейблом «АиБ Records» — как на аудиокассетах, так и впервые на компакт-дисках. Данный релиз был ориентирован преимущественно для поклонников группы — малоизвестный и не рекомендующийся рядовым слушателям, так как дебютный альбом имел мало общего с творчеством «Элизиума» того времени (альбомами «Все острова!» и «Космос»). Альбом «Домой!» на компакт-дисках включает в себя десять концертных бонус-треков, записанных на выступлении «Элизиума» в Нижнем Новгороде в 2000 году (большинство из студийных версий этих песен позже составили альбом «Все острова!» 2002 года). Ранее Дмитрий Кузнецов планировал дополнительно записать на переиздание песню «Я пришёл домой» — как непосредственное продолжение песни «Я иду домой», однако впервые она была выпущена только в 2004 году на альбоме «Рок-планета!», куда также вошли новые версии нескольких песен с альбома «Домой!».

Отзывы и критика

Дмитрий Спирин, вокалист панк-рок группы «Тараканы!», после совместной презентации их нового альбома и альбома «Домой!» («Не моя любовь») сказал, что с этой дебютной работой у «Элизиума» есть все шансы стать известным в России панк-коллективом. «Есть песни очень хорошие по мелодике, по аранжировке, сыграно ровно. Есть немножечко воды, совсем чуть-чуть. А пара номеров... ну, не совсем фуфло, но так... Иногда неровное пение. Иногда из пластинки видно, что она записана дёшево, но это не светится». Как обернулось, после выпуска дебютного альбома группа «Элизиум» приобрела известность за пределами родного Нижнего Новгорода и стала активно выступать в московских клубах. В 2001 году музыкальный журналист Денис Ступников взял тексты песен «Элизиума», включая альбом «Не моя любовь», как тему своей публикации для журнала «Русская рок-поэзия: текст и контекст». Насчёт самого альбома Ступников отметил: «Главное достоинство этой работы — „непредсказуемое“ распределение вокальных партий между солисткой и двумя солистами. За счёт данного приёма „высвечивается“ ряд смыслов, не актуализируемых при „монологическом“ исполнении».

Самый первый вокалист и гитарист «Элизиума» Александр Репьёв, покинувший группу в 1996 году, придерживался своего мнения о дебютном альбоме:

Если бы я всё ещё играл в «Элизиуме», то наверняка группа стала бы лучшей не только в масштабах города, но и страны. Но Диме хотелось, чтобы я ушёл. И всё же, за четыре года группа совершила маленький, но прорыв. Конечно, «Элизиум» сегодняшний и четырёхлетней давности сильно отличаются. Раньше было коллективное творчество, сейчас же Дима зажимает всех. У музыкантов стала появляться выразительность исполнения, но вкуса нет по-прежнему. «Не моя любовь» — безвкусный альбом. Я уж хотел было вернуться в «Элизиум», но вовремя понял, что для меня этот come back превратился бы в бег на месте.

Список композиций

Список основан на CD-версии переиздания альбома 2003 года, несколько отличающийся порядком песен от переиздания на кассетах. Песня «Never Again!» и бонус-треки «Зелёный попугай» и «Дикие гитары» на мастер-диске представлены в едином треке длительностью 10:23 мин.; их раздельная длительность указана в соответствии с MP3-версией альбома на официальном сайте группы «Элизиум». Там же в список включена ранняя версия песни «Круглый год — без забот», являющаяся бонус-треком на альбоме «Глупый стёб, попса... и никаких революций!» 2000 года.

№	Название	Слова	Музыка	Длительность
1.	«Я иду домой»	Д. Кузнецов	Д. Кузнецов	5:01
2.	«Про вертолёт»	М. Макарычев	Д. Кузнецов	2:30
3.	«Мой самоконтроль»	М. Макарычев, Д. Кузнецов	А. Репьёв, Д. Кузнецов	4:11
4.	«Ярко горят»	М. Макарычев, Д. Кузнецов	Д. Кузнецов	3:01
5.	«Не моя любовь»	М. Макарычев	Д. Данилин	4:00
6.	«Как жаль?»	Д. Кузнецов	А. Репьёв, Д. Кузнецов	3:10
7.	«Mon amour, ma vie»	М. Петровский	Д. Кузнецов	4:20
8.	«Целый год»	М. Макарычев	А. Телехов, Д. Кузнецов	3:34
9.	«Я кричу»	Д. Кузнецов	Д. Кузнецов	3:16
10.	«Never Again!»	М. Макарычев, Д. Кузнецов	Д. Кузнецов	3:32
36:39

Бонус-треки
№	Название	Слова	Музыка	Длительность
11.	«Зелёный попугай»	Ю. Михайлов	А. Рыбников	4:35
12.	«Дикие гитары»	В. Луговой	Г. Гладков	2:26

Бонус-треки CD-версии
№	Название	Длительность
11.	«Острова» (live 2000)	3:35
12.	«Алкогольная» (live 2000)	3:31
13.	«Не грусти!» (live 2000)	2:39
14.	«Альпинист» (live 2000)	2:16
15.	«Как бы всё?» (live 2000)	2:01
16.	«Оптимизм» (live 2000)	0:53
17.	«Про вертолёт» (live 2000)	3:10
18.	«Как Ван Гог» (live 2000)	2:20
19.	«Ska для кислотных девочек» (live 2000)	2:39
20.	«Я иду домой» (live 2000)	2:59

Участники записи

Исполнители

• Дмитрий «Дракол» Кузнецов — бас-гитара;
• Екатерина «Кэтиш» Зудина — ритм-гитара, вокал;
• Дмитрий «Rotten» Данилин — вокал;
• Александр «Пропеллер» Телехов — вокал;
• Михаил Егорычев — соло-гитара;
• Игорь Тарасов — ударные.

Сессионные участники

• Дмитрий «Сид» Спирин — бэк-вокал (треки 1, 8);
• Сергей Сухонин — соло-гитара (треки 2, 4, «Дикие гитары»).

Производство

• Звукооператор — А. Баринов;
• Сведение — Дмитрий Бельтюков, Дмитрий Кузнецов;
• Ремастеринг — А. Айдакин;
• Обложка — Д. Куликов (дизайн), Роман Докукин, Ната Сажина;
• Фотографии — Д. Соколов, Ю. Юсупов.

Концерт в Нижнем Новгороде, 2000 год

• Дмитрий «Дракол» Кузнецов — бас-гитара;
• Александр «Пропеллер» Телехов — вокал;
• Игорь Тарасов — ударные;
• Сергей Сухонин — гитара;
• Сергей Тремасов — тромбон.

Клип «Mon amour, ma vie»

Внешние видеофайлы
«Mon amour, ma vie»
	[www.youtube.com/watch?v=-GcOikoaImU Клип «Mon amour, ma vie»] на портале YouTube.

Видеоклип на франкоязычную песню «Mon amour, ma vie» был снят весной 1997 года, в начале записи дебютного альбома. Это был первый клип группы «Элизиум»; его оператором и видеомонтажёром выступил Александр Майса. Изначально видеоряд клипа представлял собой хронику Первой чеченской войны, снятую бойцами нижегородского СОБРа. Поскольку «Mon amour, ma vie» была записана ещё до выхода альбома «Домой!», год спустя Александр Майса добавил в клип концертные вставки, где в составе группы уже числился вокалист Александр Телехов, не принимавший участие в записи самой песни.

Несколько раз видеоклип был показан по нижегородскому каналу «Волга», анонсированный молодёжной программой «Пилот», но после считался утерянным, так как ни одного его экземпляра не сохранилось даже у участников «Элизиума». Лишь спустя шестнадцать лет у одного из друзей музыкантов случайно нашлась betacam-кассета с видеклипом, после чего он, наконец, был опубликован в Интернете 16 октября 2013 года.

Ссылки

• [tarafany.ru/1999-svoi-boogie-woogie/ Интервью с Дмитрием Спириным и Дмитрием Кузнецовым] на фан-сайте группы «Тараканы!».
• [rock-shckola.ru/elizium-domoy-interesnyie-faktyi/ Элизиум — «Домой!»: интересные факты] на сайте «Школа рока».

Отрывок, характеризующий Домой! (альбом группы «Элизиум»)

– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было: