Не родись красивой
Поделись знанием:
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
(перенаправлено с «Не родись красивой (телесериал)»)
| Не родись красивой | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Создатель |
Фернандо Гаитан |
| В ролях |
Нелли Уварова |
| Композитор |
Антон Шварц |
| Страна | |
| Количество серий |
200 |
| Производство | |
| Продюсер |
Александр Роднянский |
| Режиссёр |
Александр Назаров |
| Оператор |
Владимир Быховский |
| Сценарист |
Иван Угаров |
| Хронометраж |
42 мин |
| Трансляция | |
| Телеканал | |
| На экранах |
с 5 сентября 2005 |
| Ссылки | |
| IMDb | |
«Не роди́сь краси́вой» — российский комедийно-мелодраматический телесериал производства кинокомпании «Амедиа», показ которого состоялся с 5 сентября 2005 года по 7 июля 2006 года на телеканале СТС. Адаптация колумбийской теленовеллы «Yo soy Betty, la fea» («Я — Бэтти, дурнушка»)[1]. Сериал добился успеха в России[2] и значительно поднял рейтинги телеканала СТС[3].
Содержание
Сюжет
Катя Пушкарёва — образованная и добрая девушка, но абсолютно непривлекательная внешне. Это обстоятельство мешает ей найти хорошую работу. Волею судьбы Кате удаётся устроиться секретаршей в фирму по производству модной одежды «Зималетто». Но и тут её внешний вид, а также преданность своему начальнику Андрею Жданову, вызывает неприятие у других работников фирмы. Его невеста Кира недолюбливает Катю за то, что она покрывает измены Жданова, её подруга Вика — за то, что обошла её при приёме на работу, дизайнер Милко — за то, что она своим видом оскорбляет его чувство прекрасного. Однако Катя влюбляется в красавца Андрея и ради него готова терпеть всё. Она надеется, что её избранник однажды ответит ей взаимностью. Дела компании идут не очень, и, чтобы скрыть это, Андрею требуется помощь Кати. Чуть позже у вовлечённого в обман вице-президента возникают сомнения в Катиной верности, и чтобы она их не обманула, тот уговаривает Андрея разыграть любовь с его некрасивой секретаршей. Андрей вынужден согласиться, но постепенно начинает влюбляться в искреннюю и преданную девушку. Однако всё тайное рано или поздно становится явным…
Узнав, что любовь Андрея — это всего лишь игра, Катя раскрывает все его махинации и увольняется. Она устраивается на новую работу в пиар-агентство, чья хозяйка Юлиана ценит в людях профессионализм, а не внешний вид. Юлиана и другие новые знакомые Кати помогают ей преобразиться как внешне, так и внутренне. Теперь она больше не робкая дурнушка, как раньше. Неожиданно к ней обращается один из основателей «Зималетто», отец Андрея: в результате махинаций его сына Катя фактически стала владелицей компании. Он предлагает девушке занять пост президента, так как другие кандидаты с этой должностью не справились.
В ролях
| Актёр, актриса | Роль | Описание роли |
|---|---|---|
| Нелли Уварова | Екатерина Валерьевна Пушкарёва | Секретарь Андрея Жданова, позже стала помощницей, а затем исполняющей обязанности президента компании «Зималетто», дочь Елены и Валерия Пушкарёвых. Из-за манеры одеваться вызывает антипатию у многих сотрудников компании, особенно у Киры, Вики и Милко. С другой стороны она добилась лояльного отношения у членов женсовета, которые всегда встают на её сторону. Очень трудолюбива и готова стерпеть любые нападки своего начальника, терпит на себе много издевательств, так как никогда не жалуется. С другой стороны Катя очень умело и строго проводит деловые переговоры. После того, как узнаёт о заговоре Андрея и Романа, подставляет их, раскрыв все махинации в отчётах, и сбегает работать с Виноградовой. Позже, по настоянию отца Андрея отправляется работать временным директором «Зималетто» и сильно меняется к этому моменту, от внешности до характера. |
| Григорий Антипенко | Андрей Павлович Жданов | Президент «Зималетто», жених Киры Воропаевой, постоянно изменяющий своей невесте, лучший друг Романа Малиновского, позже — вице-президент «Зималетто», сын Маргариты и Павла Ждановых. Сначала он холодно относится к Кате, но позже начинает доверять практически все свои дела и теневые сделки компании ради спасения компании. Очень боится давления со стороны Александра. Постепенно влюбляется в Катерину и начинает страдать, когда Катя из-за обмана уходит от него, и долгое время пытается убедить её в искренности своей любви. К Кире когда-то давно испытывал сильные чувства, но разлюбил её ещё к моменту прихода Кати в компанию и оставался с ней лишь из-за страха обидеть её. |
| Артём Семакин | Николай Антонович Зорькин | Лучший друг Кати Пушкарёвой, живущий в соседнем подъезде, финансовый директор «Никамоды», позже стал финансовым директором «Зималетто». В начале периодически становился жертвой издевательств со стороны уличных хулиганов. Как и Катя — очень умён, имеет высшее экономическое образование, серьёзно относится к своей работе и имеет привычку консервативно одеваться, но позже несколько раз меняет стиль одежды чтобы быть более привлекательным. Влюблён в Викторию и создаёт позже с ней сомнительные отношения, а она идёт ему на встречу исключительно ради денег и машины, Николай долгое время на это закрывает глаза, но впоследствии окончательно разочаровывается и добровольно разрывает «псевдоотношения» с Викой. |
| Пётр Красилов | Роман Дмитриевич Малиновский | Вице-президент «Зималетто», лучший друг Андрея Жданова, ловелас. Наряду с Катей решает критические и тайные вопросы развития компании. Имеет нейтральные отношения с Катей, хотя нередко открыто выражает к ней свою антипатию. Из-за своего ветреного отношения к девушкам заслужил дурную репутацию. Ещё в начале заметил любовь Кати к Андрею. В конце уходит из компании из-за того, что Андрей его побил. |
| Ольга Ломоносова | Кира Юрьевна Воропаева | Невеста Андрея Жданова, дочь Юрия Воропаева, младшая сестра Кристины и Александра Воропаевых. Кира постоянно изводит Андрея своей ревностью (но в сериале также ярко подчёркивается факт того, что Андрей сам даёт ей повод, причём в этом Андрей признаётся неоднократно), начальница отдела продаж «Зималетто». Категорически против присутствия Кати и вместе с Викой пытается выкурить её из компании из-за сильной ревности. В самом конце признаёт за Катей право любви к Андрею и уговаривает не бросать Андрея. |
| Михаил Жигалов | Валерий Сергеевич Пушкарёв | Муж Елены Пушкарёвой, отец Кати Пушкарёвой, бухгалтер «Никамоды», позже — главный бухгалтер «Никамоды» и «Зималетто». Всегда волнуется за Катю и постоянно требует, чтобы она не поздно приходила с работы, из-за чрезмерной заботы о дочери нередко создаёт для неё новые проблемы или неудобные ситуации. Служил в армии старшим офицером. |
| Ирина Муравьёва | Елена Александровна Пушкарёва | Жена Валерия Пушкарёва, мать Кати Пушкарёвой, домохозяйка. Хорошо готовит. |
| Юлия Такшина | Виктория Аркадьевна Клочкова | Вторая секретарша Андрея Жданова, лучшая подруга Киры Воропаевой, позже — её личная секретарша, бывшая жена Кирилла Квашенникова (из фирмы «Лето-нефть»). Устроилась на работу лишь благодаря связям. Согласно резюме Виктории, которое на пару секунд появилось на экране в первой серии, Виктория родилась 11.12.1977. В отличие от Кати, Вика абсолютно бездарная работница, которая оставалась на своём посту лишь благодаря Кире и занимается весь свой рабочий день самоухаживанием, бездельем или ошивается вокруг Киры. С другой стороны, чувствуя себя абсолютно безнаказанной, она долгое время издевалась над Катей, пыталась выкурить её и шпионила в пользу Александра. Позже отвязывается от Кати и впоследствии становится жертвой коллективного моббинга со стороны женского коллектива. Имеет манеру жить на «широкую ногу», поэтому имеет проблемы с оплатой долгов. Умело настраивает Киру против Андрея, Кати и женсовета. После добровольного ухода Киры, сразу сбегает из компании. |
| Илья Любимов | Александр Юрьевич Воропаев | Сын Юрия Воропаева, старший брат Киры и Кристины Воропаевых, жаждет заполучить в свои руки компанию «Зималетто» и разными способами пытается выгнать оттуда Андрея путём разжигания скандалов. Очень груб, прямолинеен, склонен говорить правду людям в глаза. Какое-то время встречался с Викой, чтобы та шпионила в его пользу, однако позже начинает издеваться и унижать девушку. После раскрытия махинаций Андрея становится новым директором «Зималетто», однако проявляет себя как неумелый руководитель и намеренно подставляет фирму, чтобы расплатиться с долгами в казино. |
| Мария Машкова | Мария Тропинкина | Секретарь на ресепшене «Зималетто», позже стала секретарем президента «Зималетто», мать Егора, девушка Фёдора Короткова. Хорошая подруга Кати. |
| Анна Димова | Амура Буйо | Секретарь Киры Воропаевой, позже стала секретарем на ресепшене «Зималетто». Является потомственной гадалкой и её гадания в основном сбываются. Имеет африканские корни. |
| Раиса Рязанова | Ольга Вячеславовна Уютова | Помощница дизайнера Милко. Пожилая и доброжелательная женщина, любит работать. Дружит с Катей и женсоветом и выступает в качестве мудрого посредника, однако не одобряет их сплетни. |
| Наталья Рыжих | Светлана Локтева | Помощница финансового директора «Зималетто» Ярослава Ветрова, позже — помощница финансового директора Николая Зорькина и главного бухгалтера Валерия Пушкарёва, бывшая жена Захара Локтева, мать Петра и Анастасии Локтевых. Очень ревниво относится к любовнице Захара — Марьяне Перегуде; не способна держать своих эмоций и срывается. |
| Юлия Куварзина | Татьяна Пончева | Помощница Георгия Урядова, жена Анатолия Пончева. |
| Ирина Сиротинская | Александра Кривенцова | Секретарша Романа Малиновского, позже — секретарша Романа Малиновского и Андрея Жданова, девушка Шурика. |
| Виктор Добронравов | Фёдор Коротков | Курьер «Зималетто», парень Марии Тропинкиной, долгое время добивался её сердца и для этого намеренно встречался с девушками, чтобы вызвать ревность у Тропинкиной. |
| Виталий Егоров | Милко Вуканович | Дизайнер «Зималетто». Открытый гомосексуал. Частый гость гей-клуба «Голубой огонёк», парень Рональда. Эгоистичен, часто впадает в приступы гнева и шантажирует работников, пользуясь своим важным положением в компании. Склонен судить женщин исключительно по их внешности, поэтому ненавидит Катю, кидается без причин оскорблениями в её адрес и обвиняет в намеренном преследовании. Интриган. Привязан к Ольге Вячеславовне, прислушивается к Кире, хорошо общается с Викой. |
| Сергей Болотаев | Сергей Сергеевич Потапкин | Охранник «Зималетто». Сначала подкалывал Екатерину и издевался над ней, позже стал относится к ней лояльнее. |
| Дмитрий Зеничев | Ярослав Ветров | Бывший финансовый директор «Зималетто». После ухода из компании работал с Александром Воропаевым, добывая для него важную информацию. Позже он опять начнёт работать в «Зималетто». |
| Карина Иванова, затем — Дарья Лузина | Марьяна Перегуда | Бывший промоутер маргарина «Тёлочка» в супермаркете, модель для примерки и закрытых показов «Зималетто», любовница Захара Локтева. Интриганка, намеренно устраивает провокации перед Тропинкиной и Локтевой. |
| Александр Корженков | Захар Локтев | Бывший муж Светланы Локтевой, отец Петра и Анастасии Локтевых, врач-ветеринар, любовник Марианны Перегуды. |
| Андрей Кузичев | Михаил Алексеевич Борщов | Друг Юлианны Виноградовой, сын Ларисы и Алексея Борщовых, повар, создатель ресторанов. Искренне любит Екатерину Пушкарёву. |
| Ольга Левитина | Василиса Кузнецова | Официантка кафе «Ромашка», танцовщица ночного клуба. |
| Ольга Остроумова | Маргарита Жданова | Жена Павла Жданова, мать Андрея Жданова. |
| Наталья Рычкова | Юлиана Филипповна Виноградова | Директор пиар-агентства, изначально — подруга Киры Воропаевой, позже — лучшая подруга Екатерины Пушкарёвой. Имеет феминистские настроения и критикует отношения к женщинам на работе, например, у неё вызвал гнев факт того, что Екатерина работала в кладовой. |
| Георгий Тараторкин | Павел Олегович Жданов | Бывший президент «Зималетто», муж Маргариты Ждановой, отец Андрея Жданова. |
| Юлия Рутберг | Кристина Юрьевна Воропаева | Дочь Юрия Воропаева, сестра Киры и Александра Воропаевых. Хотя она является акционером компании, мало смыслит в экономике и её участие в компании сводится к минимуму. Интересуется йогой и прочими оригинальными методами снять стресс. |
| Михаил Шкловский | Виктор Олегович Цыпин | Хулиган, сосед и бывший одноклассник Кати Пушкарёвой и Коли Зорькина. |
| Олег Шкловский | Георгий Юрьевич Урядов | Начальник отдела кадров «Зималетто», женат, но постоянно изменяет своей жене. Дамский угодник. |
| Олег Кухта | Анатолий Хмелин | Конкурент «Зималетто» из итальянской компании «Фонтана». Сговорился с Александром и в обмен на солидную взятку предложил ему выпустить коллекцию позже Фонтаны. |
| Ирина Шебеко | Валерия Изотова | Топ-модель, бывшая любовница Андрея Жданова. |
| Михаил Сафронов | Александр Алексеевич | |
| Евгений Косырев | Анатолий Пончев | Муж Татьяны Пончевой. |
| Виктор Черепанов | Иван Васильевич | Начальник производства «Зималетто». |
| Павел Мисаилов | Борис Филин | Адвокат «Никамоды», адвокат Екатерины Пушкарёвой. |
| Сергей Епишев | Борис Рулин | Адвокат «Никамоды», адвокат Екатерины Пушкарёвой. |
| Владимир Яглыч | Леонид | Парень Маши. |
| Захар Ронжин | Радик | Программист. |
| Михаил Химичев | Никита Минаев | Друг Киры Воропаевой, безответно влюблён в неё, разведён. Занимается развитием крупных торговых центров. |
| Сергей Олексяк | Шурик | Курьер казино, парень Шурочки Кривенцовой. |
| Ола Кейру | Антон | Баскетболист, парень Амуры Буйо. |
| Валерий Золотухин | Игорь Сергеевич | Водитель такси. |
| Людмила Алёхина | Лариса Петровна Борщёва | Жена Алексея Борщова, мать Михаила Борщова. |
| Виктор Бунаков | Алексей Борщёв, | Муж Ларисы Борщовой, отец Михаила Борщова. |
| Виктор Рябов | Феликс Корсаков | Ресторанный критик. |
| Александр Числов | Валерий Владимирович | Курьер казино с кубиком-рубиком. |
| Алексей Лосихин | Дмитрий Валерьевич Синицкий. | |
| Олег Масленников-Войтов | Рональд | Парень Милко, обладает прекрасной внешностью, которая сводит с ума весь женсовет, однако они горько разочаровываются после того, как узнают, что он нетрадиционной ориентации. |
| Наталья Старикова | Надежда Ткачук | Деловой партнёр «Зималетто» из Киева, безответно влюблена в Андрея Жданова. |
| Петар Зекавица | Ханс Крамер | Эксперт по закупке модной одежды. |
| Юлия Вайшнур | Анна Александровна | Администратор гостиницы. |
| Евгений Калинин | Сергей Евгеньевич | Водитель автобуса |
Приглашённые звёзды (камео)
Съёмочная группа
Режиссёр-постановщик:
- Александр Назаров
Телевизионный режиссёр:
Главный редактор:
- Галина Ивкина
Руководитель отдела разработки:
- Нелли Высоцкая
Сценарист-консультант:
- Джеймс Крамер
Руководитель сценарного отдела:
Авторы сюжета:
- Валентина Шевяхова
- Екатерина Нарши
- Екатерина Брезгунова
- Шура Никитин
Сценаристы:
- Иван Угаров
- Елена Быковская
- Мария Вдовенко
- Светлана Зеленова
- Наталья Марфина
- Михаил Соколовский
- Светлана Фричинская
- Анатолий Руденко
- Наталья Кудрявцева
- Виктория Авдеенко
- Алексей Красовский
- Илья Артибилов
Сценарный офис:
- Татьяна Чернецкая
- Татьяна Филиппова
- Альфия Загитова
- Анна Артюнова
- Антон Паршин
- Алиса Перфильева
- Александра Бут
Художник-постановщик:
- Михаил Виноградов
Художник по гриму:
- Лада Шведова
Художник по костюмам:
- Елена Уварова
Директор:
- Дмитрий Белосохов
Съёмки
В качестве здания модного дома «Зималетто» был снят офисный небоскрёб «Башня 2000», соединённый с комплексом Москва-Сити. Съёмки сериала проходили в съёмочных павильонах компании «Амедиа»[4].
Песня заставки
Изначально музыкальным фоном заставки была песня Юлии Савичевой «Если в сердце живёт любовь» (с 76 по 85 серию с изменённой аранжировкой), которая быстро стала хитом, попав в ротации многих радиостанций России.
Начиная со 169 серии музыкальным фоном заставки стала песня Алёны Высотской «Вижу тебя» (в заключительной серии немного изменили аранжировку).
В завершении 200-й, последней серии песню «Если в сердце живёт любовь» пели по очереди главные герои сериала.
Награды
- 2006 — Премия «ТЭФИ» в категории «Продюсер» (Александр Роднянский, Александр Акопов, Наталия Шнейдерова, Илья Папернов, Елена Марковская)[5].
Факты
- Вымышленный торговый знак «Zimaletto» был выкуплен у «Амедиа Фильм» в 2006 году корпорацией «Sela»[6]. В настоящий момент под этой торговой маркой выпускается модная одежда.
- История Кати Пушкарёвой была спародирована в мультсериале «UmaNetto» (также Амедиа), вышедшем на телеканале СТС в 2007 году[7].
Напишите отзыв о статье "Не родись красивой"
Примечания
- ↑ Юлия Гордиенко. [www.kp.ru/daily/24061/304040/ Америка предлагает свой вариант истории «Не родись красивой»], Комсомольская правда (11 марта 2008). Проверено 9 марта 2014.
- ↑ [archive.svoboda.org/programs/tv/2005/tv.110705.asp "Не родись красивой" как новая русская Золушка] (7 ноября 2005). Проверено 9 марта 2014.
- ↑ [www.forbes.ru/forbes/issue/2007-07/18126-tsennye-kadry Ценные кадры]
- ↑ [www.kosmetichka.ru/pub_927 "Не родись красивой" снимают на шарикоподшипниковом заводе]
- ↑ [www.tefi.ru/ru/tefi/Tefi_2006/pob-TEFI-2006-Prof/ ТЭФИ 2006]
- ↑ [www.izvestia.ru/news/378196 Сериал «Не родись красивой» «сдал» вымышленный бренд "Zimaletto" реальной компании], Известия (18 мая 2006). Проверено 9 апреля 2012.
- ↑ [www.openbusiness.ru/html/dop4/anima.htm Особенности анимационного бизнеса]. Бизнес-журнал (1 июля 2008). Проверено 9 апреля 2012. [www.webcitation.org/684XVHiFd Архивировано из первоисточника 31 мая 2012].
Ссылки
- [kp.ru/daily/23770/57175/ Как снимался суперсериал «Не родись красивой»] / Комсомольская Правда, 9 СЕНТ. 2006
Отрывок, характеризующий Не родись красивой
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.
На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!
В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.
Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
