Ниасы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ниасы
Самоназвание

ниха

Численность и ареал

Всего: 600 тысяч человек
Индонезия Индонезия

Язык

ниасский язык

Религия

традиционные верования, христианство

Входит в

австронезийские языки

Родственные народы

батаки

Ниасы (ниасцы, ниха (самоназвание), оранг ниас (индонезийское)) — народ, обитающий в Индонезии. Наиболее многочисленное население острова Ниас, которое антропологически сближают с батаками. Численность народа составляет примерно 600 тыс. человек. Говорят на ниасском языке западно-австронезийской группы австронезийской семьи. Ниасцы относятся к аборигенному населению Западной Индонезии. Во внешнем облике и культуре отдельных групп ниасов есть существенные различия, особенно между северными и южными. Ниасцы — христиане-протестанты (лютеране)[1].





Традиционные занятия

  • Сельское хозяйство

Ниасы — земледельцы. Они выращивают клубнеплоды, прежде всего батат, кокосовую пальму, а также занимаются рисосеянием, преимущественно на ладанчах, а в последние десятилетия — и на заливных полях.

  • Рыболовство

В прибрежных районах занимаются морским рыболовством.

  • Охота и животноводство

Большую роль играет охота на кабанов, обезьян, оленей. Разводят свиней(в том числе и для ритуальных целей).

  • Ремесло

Развито изготовление оружия(копья, ножи, кинжалы). Ниасы умеют также выковывать шлемы и панцири из листового железа. разнообразно плетение, резьба по дереву и камню. В прошлом одежду выделывали из луба и из волокон бананов. Своеобразным ремеслом было изготовление для воинов плетеных панцирей и шлемов, а также курток из кожи[2].

Традиционное жилище

На Южном Ниасе деревни больше, с центральной улицей, мощеной массивными каменными плитами; дома стоят вплотную друг другу. К горным деревьям ведут каменные лестницы с установленными по сторонам каменными изваяниями людей и животных(ещё сохраняющиеся традиции мегалитической культуры). Некоторые деревни обнесены каменной стеной. На севере деревни меньше. Они расположены на вершинах гор, куда ведут извилистые тропы. В центре деревни находится центральная площадь, также вымощенная плитами. И здесь деревни окружены каменной стеной, а нередко ещё и земляным валом; прежде между деревнями часто велись кровавые войны. Дома свайные, каркасные, на севере овальные в плане, на юге — прямоугольные. Дома старейшин на Южном Ниасе выделяются размерами и оригинальностью архитектуры. Такой дом имеет размеры в среднем 20 на 10 метров и стоит на 50-70 очень толстых (в обхват) сваях до 1 метра высотой. Крыша очень крутая, двускатная, со слегка прогнутой плоскостью скатов. Деревянные части дома богато украшены резьбой. Половину дома занимает общая комната; в глубине её к потолку поднимаются ступени во всю ширину дома, на которых во время торжеств сидят гости (согласно рангам). На другом конце общей комнаты — очаг. За ним — отдельные помещения для жителей дома. В каждом доме обязательно есть место, где стоят изображения предков[2].

Пища

Основная пища ниасов — батат (варёный, жареный и даже сырой), печёная кукуруза, продукты морского рыболовства. Рис едят по торжественным случаям, так же как и свинину и курятину. Жуют бетень[1].

Традиционная одежда

Одеждой мужчинам служит ткань, обернутая вокруг бедер, и куртка с рукавами или без них. Женщины носят короткий каин и баджу, волосы удерживают плетеным обручем. Одежда общеиндонезийская. Прежде женщины ходили обнаженными до пояса. И мужчины и женщины носят плетеные шляпы. Украшения указывают на ранг владельца: так, золотые украшения могут носить лишь старейшины высокого ранга. На Южном Ниасе встречается татуировка[3].

Социальная организация

Деревня у ниасов составляет общину во главе с наследственным старейшиной. При вступлении на должность старейшины нужно устроить пышное угощение. Община состоит из патрилинейных больше — семейных общин. Родовой характер поселений нарушен. Домом и приусадебным участком распоряжается либо большая семья, либо выделившаяся из неё малая, землей — либо тот, кто её обрабатывал (Северный Ниас), либо вся община (Южный Ниас). У ниасов давно сложилось отчётливое сословное деление на привилегированных (старейшины и члены их семей), свободных рядовых общин и рабов. Рабами становились либо должники, либо военнопленные; они жили в отдельном доме[3].

Брак и семья

В семейных отношениях господствует отцовское право. На Северном Ниасе до брака жених и невеста не должны встречаться. На Южном Ниасе жених до брака может поселиться в доме отца невесты и помогать в работе (это снижает брачную сумму). После выплаты брачной суммы жена полностью переходит к мужу (хотя продолжает сохранять свою родовую принадлежность). Многоженство встречается лишь у старейшин. Основная единица социальной организации — сельская община (банува), состоящая из локализованных сегментов патрилинейных родов (мадо). Существует кольцевая связь родов, сорорат (при запрете левирата). Семья малая, полигиния исчезла с принятием христианства в начале XX века. Существует деление на три социальных ранга: знать (сиулу), свободные общинники (сато) и потомки рабов[3].

Верования

Подавляющее большинство ниасов — анимисты, у них развит культ предков и магия. До наших дней сохраняются мегалиты. Это либо изображения предков, либо разнообразные каменные сооружения, покрытые сложной резьбой и посвященные предкам. Внутри некоторых каменных плит — специальные отверстия для хранения черепов умерших. С культом предков и анимизмом связана широко распространенная прежде «охота за головами», поводом к которой было любое важное событие жизни ниаса. В похоронных обрядах ниасов много общего с аналогичными обрядами у батаков и особенно у даяков. В настоящее время ниасы оставили многие прежние обычаи (такие как, «охота за головами», человеческие жертвоприношения, подпиливание зубов и прочее). Давно прекращены войны между деревнями. В жизнь ниасов прочно вошли товарно-денежные отношения; многие свои продукты они продают, покупая необходимое[3].

Культура

Развиты народные танцы, речитативное исполнение мифов и генеалогий, спортивные и другие игры. Сохранялась традиция возведения мегалитических сооружений (монолитов, каменных стен, дольменов и т. д.) в деревнях[4].

Напишите отзыв о статье "Ниасы"

Примечания

  1. 1 2 (Бернова А. А. 1999: 375).
  2. 1 2 (Маретин Ю. В. 1966: 250).
  3. 1 2 3 4 (Маретин Ю. В. 1966: 251).
  4. (Бернова А. А. 1999: 376).

Литература

  • Бернова А. А. Ниасы // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. С. 375—376.
  • Маретин Ю. В. Народы Индонезии. Ниасы. // Народы Юго-Восточной Азии / Ред. А. А. Губер, Ю. В. Маретина, Д. Д. Тумркин, И. Н. Чебоксаров. М.: Наука, 1966. С. 250—251.

Ссылки

  • [www.etnolog.ru/people.php?id=NIAS Ниасцы]  (рус.)
  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc1p/32966 Ниасцы]  (рус.)

Отрывок, характеризующий Ниасы

Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.