Нивхская письменность

Нивхская письменность — письменность, используемая для записи нивхского языка. За время своего существования функционировала на разных графических основах и неоднократно реформировалась. В настоящее время нивхская письменность функционирует на кириллице. В истории нивхской письменности выделяется 3 этапа:

• до начала 1930-х годов — дописьменный период;
• 1931—1937 годы — письменность на латинской основе;
• с 1953 года — письменность на основе кириллицы.

Дописьменный период

По данным исследования, проведённого в 1929 году, у нивхов низовий Амура существовали зачатки пиктографического письма. Оно применялось лишь для украшения деревянной посуды, использовавшейся во время «медвежьих праздников». На этих праздниках мясо медведя подавалось в деревянных ковшах, на которые наносились изображения медведя, а также условные знаки, указывающие на сезон охоты, количество убитых медведей, их пол и возраст, число охотников и иные обстоятельства охоты.

До 1930 года попыток создания настоящей письменности для нивхов не предпринималось. В 1884 году Православное миссионерское общество издало в Казани «[leb.nlr.ru/edoc/329352/Гольдская-азбука-для-обучения-гольдских-и-гилякских-детей Гольдскую азбуку для обучения гольдских и гилякских детей]» (гольды — устаревшее название нанайцев, гиляки — устаревшее название нивхов), но все тексты в этой азбуке были на нанайском языке. Попытки применить такую азбуку для неродственного нанайскому нивхскому языку можно рассматривать только в качестве курьёза.

К концу XIX века относятся первые опыты по письменной фиксации нивхского языка: рядом исследователей (Н. Зеланд, Л. И. Шренк, Л. Я. Штернберг) были составлены нивхские словники и записны некоторые тексты. В таких записях использовалась как кириллица, так и латиница.

Латиница

В 1931 году в ходе кампании по созданию письменности для народов Крайнего Севера и Дальнего Востока СССР Е. А. Крейновичем был разработан нивхский алфавит на латинской основе. По первоначальному проекту он должен был включать буквы A a, B в, C c, Ç ç, D d, E e, Ə ə, F f, G g, H h, , I i, J j, K k, L l, M m, N n, Ŋ ŋ, O o, P p, Q q, R r, Ŗ ŗ, S s, Ş ş, T t, U u, V v, X x, Z z, . Однако в феврале 1932 года алфавит был утверждён в следующем виде:

A a	B b	C c	D d	D̦ d̦	E e	Ə ə	F f	G g
H h		I i	J j	K k	K’ k’	L l	M m	N n
Ņ ņ	Ŋ ŋ	O o	P p	P’ p’	Q q	Q’ q’	R r	R’ r’
S s	T t	Ţ ţ	T’ t’	U u	V v	X x	Z z

Запятая под буквой означала палатализацию. В том же году на этом алфавите был издан букварь «Cuzd̦if», а следом за ним и другие издания. В основу литературного языка был положен амурский диалект. Непродолжительное время в Николаевске-на-Амуре на этом алфавите выходила газета «Nivxgu mәkәr-qlaj-d̦if» («Нивхская правда»).

Кириллица

В 1937 году нивхский алфавит, как и алфавиты других народов Крайнего Севера и Дальнего Востока СССР, был официально переведён на кириллическую основу — русский алфавит с апострофом, но без букв Щ щ, Ъ ъ, Ы ы. Однако при этом выпуск какой-либо литературы на нивхском языке прекратился. Лишь в 1953 году В. Н. Савельевой был составлен нивхский букварь на кириллице (амурский диалект). Новый алфавит содержал все буквы русского алфавита, а также знаки Г’ г’, Гг’ гг’, Кк кк, Къ къ, Ккъ ккъ, Н’ н’, Пъ пъ, Рш рш, Тъ тъ, Хх хх, Х’ х’. После выпуска этого букваря книгоиздание на нивхском языке вновь прекратилось до начала 1980-х годов (исключение составляют два словаря, вышедших в 1960-70-е годы).

Возрождение нивхской письменности началось в 1977 году, когда Министерство просвещения РСФСР начало подготовку программ по нивхскому языку для начальных классов школ. В 1979 году был составлен новый кириллический алфавит нивхского языка, на основе которого в 1981 году был издан букварь на сахалинском диалекте (авторы — В. М. Санги и Г. А. Отаина), а в 1982 году — букварь на амурском диалекте (авторы — Ч. М. Таксами, М. Н. Пухта и А. М. Вингун). За этими букварями последовали и другие нивхские книги, а также газета «Нивх диф».

В настоящее время алфавит сахалинского диалекта нивхского языка имеет следующий вид:

А а	Б б	В в	Г г	Ӷ ӷ	Ғ ғ	Ӻ ӻ	Д д	Е е	Ё ё	Ж ж	З з
И и	Й й	К к	К’ к’	Ӄ ӄ	Ӄ’ ӄ’	Л л	М м	Н н	Ӈ ӈ	О о	П п
П’ п’	Р р	Р̌ р̌	С с	Т т	Т’ т’	У у	Ў ў	Ф ф	Х х	Ӽ ӽ	Ӿ ӿ
Ц ц	Ч ч	Ч’ ч’	Ш ш	Щ щ	ъ	Ы ы	ь	Э э	Ю ю	Я я

В алфавите амурского диалекта нивхского языка отсутствуют буквы Ӷ ӷ, Ў ў, Ч’ ч’.

Таблица соответствия алфавитов

составлено по:,

Современный алфавит	Алфавит словаря 1970 года	Алфавит букваря 1953 года	Латинизи­рованный алфавит (1932—1937)
А а			A a
Б б			B b
В в			V v
Г г			G g
Ӷ ӷ		—	G g
Ғ ғ	ɧ	Г’ г’	Ꜧ ꜧ
Ӻ ӻ	ⱨ	Гг’ гг’	Ꜧ ꜧ
Д д			D d
Е е			E e
Ё ё			—
Ж ж			—
З з			Z z
И и			I i
Й й			J j
К к			K k
К’ к’		Къ къ	K’ k’
Ӄ ӄ		Кк кк	Q q
Ӄ’ ӄ’		Ккъ ккъ	Q’ q’
Л л			L l
М м			M m
Н н			N n
Ӈ ӈ		Н’ н’	Ŋ ŋ
О о			O o
П п			P p
П’ п’		Пъ пъ	P’ p’
Р р			R r
Р̌ р̌	Рш рш		R’ r’
С с			S s
Т т			T t
Т’ т’		Тъ тъ	T’ t’
У у			U u
Ў ў	—
Ф ф			F f
Х х			H h
Ӽ ӽ		Хх хх	X x
Ӽ ӽ	Һ һ	Х’ х’	X x
Ц ц			—
Ч ч			—
Ч’ ч’		—	C c
Ш ш			—
Щ щ			—
Ъ ъ			—
Ы ы			—
Ь ь			—
Э э			E e
Ю ю			—
Я я			—

Отрывок, характеризующий Нивхская письменность

Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.