Нидзё (замок)
| Замок | |
Замок Нидзё
二条城 | |
 Главные ворота дворца Ниномару | |
| Страна | Япония |
| Дата основания | 1603 (из камня, дерева) |
| Состояние | открыт[1] |
| Сайт | [www.city.kyoto.jp/bunshi/nijojo/ Официальный сайт] |
Замок Нидзё (яп. 二条城 Нидзё:-дзё:) — укреплённая резиденция сёгунов рода Токугава в японском городе Киото. Замковый комплекс состоит из множества построек и нескольких садов. Центральное строение замка — дворец Ниномару. Площадь резиденции около 275 000 м², из которых 8000 м² занимают строения.
Замок Нидзё находится в районе Накагё города Киото, бывшей столицы Японии. Замок носит имя дороги, на которой он расположен. Замковый комплекс имеет два концентрических кольца укреплений, каждое из которых состоит из стены и широкого рва с водой. Трое ворот были расположены во внешней стене, двое — во внутренней. Замковый комплекс включает в себя замок Хоммару и замок Ниномару. Замок и сады Хоммару расположены во внутреннем кольце укреплений. Замок Ниномару, кухни, строение для охраны и ещё несколько садов расположены между этими двумя кольцами укреплений.
Строительство замка было начато по приказу сёгуна Токугавы Иэясу в 1601 году. Закончено строительство было в 1626 году, во время правления сёгуна Токугавы Иэмицу. Части замка Фусими были перенесены сюда в 1625—1626 годах. Так как Нидзё был возведён в основном из дерева, значительная его часть была уничтожена пожарами в 1788 и в 1791 годах. После падения сёгуната Токугава замок Нидзё перешел во владение императорской семьи и был переименован во дворец Нидзё. С 1939 года комплекс Нидзё был передан городской администрации Киото и с 1940 года круглогодично открыт для посетителей. С 1994 года он причислен к Всемирному наследию ЮНЕСКО — Исторический Киото. Входит также в число Национальных сокровищ Японии.
Содержание
История
Замок Нидзё был построен в 1603 году по приказу объединителя Японии Токугавы Иэясу. Он находился на берегу реки Хори по улице Нидзё, в киотском районе Накагё. Предшественниками этого замка были два одноимённых замка, построенные во второй половине XVI века на средства Оды Нобунаги. Первый построен в 1569 году для нужд сёгуна Асикаги Ёсиаки. Он располагался к западу от Императорского дворца, в районе квартала Муромати по улице Кагею (яп. 勘解由小路室町, かげゆこうじむろまち)[2]. В 1573 году, во время войны Нобунаги с сёгуном, замок сгорел. Строительство второго замка Нидзё продолжалось с 1576 по 1579 год. Он находился по улице Оси квартала Муромати, на восток от монастыря Мёкаку-дзи. Нобунага подарил новый замок принцу крови Санэхито, но в 1582 году здание снова сгорело во время беспорядков в Киото, в котором Нобунага и его сын погибли[3].
Строительство третьего замка Нидзё началось в 1601 году. Формально сооружение должно было выполнять роль столичной резиденции Токугавы Иэясу во время путешествий из восточнояпонского города Эдо. Фактически же его строили как торжественное место для вручения Иэясу должности сёгуна в 1603 году. Замок стал символом нового сёгуната в столице. В нём находился административный аппарат для надзора за ненадёжными западнояпонскими феодалами и Императорским двором. Замок имел 5-этажную главную башню и два небольших двора. В течение 1624—1626 годов, в правление сёгуна Токугавы Иэмицу, внука Иэясу, его расширили до современных размеров. В конце строительных работ замок посетил Император Го-Мидзуноо[3].
В 1750 году из-за удара молнии сгорела главная башня замка Нидзё. 18 годами позднее сгорел также главный дворец первого двора. Последний был отреставрирован в 1896 путём переноса ряда зданий из императорской виллы Кацура. Аутентичными сооружениями на территории замка остались Дворец второго двора, ворота карамон, Восточные, Западные, Северные ворота, а также юго-восточная и юго-западная угловые башни.
|
|
|
|
Дворец второго двора
|
Ворота дворца Ниномару
|
Восточные ворота
|
Северные ворота
|
|
|
|
|
Юго-восточная башня
|
Дворцовый сад
|
Дворцовый сад
|
Рисовая кладовая
|
В течение 1634—1863 годов сёгуны не посещали столицу и не жили в замке. Им руководил столичный инспектор, который присматривал за спокойствием в Киото и политиками Императорского двора. В 1867 году в замке состоялось отречения от власти последнего сёгуна Токугавы Ёсинобу и возврат государственной власти Императору. С 1884 года замок получил статус императорской виллы. Впоследствии, в 1939 году, Император подарил его городу Киото, превратив в общественный музей[3].
Главной достопримечательностью замка является дворец второго двора. Он был построен между 1624—1644 годами. Главные ворота дворца Ниномару, лестница, большой зал, пальмовый зал, «чёрный кабинет», «белый кабинет» и ряд других составляющих дворца выполнены в архитектурном стиле «сёин-дзукури», присущем культуре Момояма. Коридоры и залы дворца украшены настенными и потолочными росписями художниками японской школы декоративной живописи Кано. В частности, картины «белого кабинета» принадлежат кисти художника Кано Коя, а росписи «чёрного кабинета» — художникам Кано Наонобу и Кано Танъю. Рядом с дворцом находится старый сад, разбитый в начале XVII века садовником Кобори Энсю[4]
Замок Ниномару
Замок Ниномару занимает площадь, равную 3300 м². Он выдержан в классическом японском стиле: пол застелен татами, косяки стен украшены различными орнаментами с животными и растениями. Каждая комната имеет три стены, таким образом каждая комната соединена с коридором единым пространством. В замке присутствуют три больших зала: Охирома-но ма и Ни-но ма предназначались для официальных встреч, Охирома сан-но ма служил комнатой ожидания для тодзама-даймё.
Сады
На территории замка расположены несколько садов, вишневых рощ и деревьев японской сливы. Сад Ниномару включает в себя пруд, в котором есть три островка, экспозицию из искусно подобранных и расставленных камней и топиара. Сад Сэйрю-эн был создан в 1965 году и знаменит тем, что там проводят официальные приемы для гостей города и чайные церемонии для горожан. Он также украшен одной тысячью камней.
Схема
Замок |
Дворец
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Напишите отзыв о статье "Нидзё (замок)"
Примечания
- ↑ [news.rambler.ru/23965315/ Япония: Замок Нидзё готов принимать бизнесменов]
- ↑ Его окружали четыре улицы — Идзуми на севере, Савараги на юге, Карасума на востоке и на западе — Ниимати
- ↑ 1 2 3 Нидзё // Энциклопедия Ниппоника : [яп.] = Ниппон дайхякка дзэнсё : в 26 т. — 2-е изд. — Токио : Сёгакукан, 1994—1997.</span>
- ↑ [www.japantoday.ru/entsiklopediya-yaponii-ot-a-do-ya/kobori-ensyu.html Кобори Энсю] // Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. (CD-ROM). — М.: Directmedia Publishing, «Япония сегодня», 2008. — ISBN 978-5-94865-190-3
</ol>
Ссылки
- [www.japantoday.ru/entsiklopediya-yaponii-ot-a-do-ya/nidzyo.html Нидзё] // Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. (CD-ROM). — М.: Directmedia Publishing, «Япония сегодня», 2008. — ISBN 978-5-94865-190-3
- [news.leit.ru/archives/11965 Цветы сливы в парке Нидзё]
- Брылевский Г. Б. [cyberleninka.ru/article/n/yaponskie-zamki-istoriya-i-sovremennost Японские замки — история и современность] // Япония: ежегодник. — М., 2007. — С. 289—297
Отрывок, характеризующий Нидзё (замок)
24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
