Нижегородский государственный академический театр драмы имени М. Горького
Поделись знанием:
К:Театры, основанные в 1798 годуКоординаты: 56°19′27″ с. ш. 44°00′04″ в. д. / 56.32417° с. ш. 44.00111° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.32417&mlon=44.00111&zoom=17 (O)] (Я)
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
(перенаправлено с «Нижегородский драматический театр»)
| Нижегородский государственный академический театр драмы имени М. Горького | |
 Здание театра (2014 год) | |
| Основан | |
|---|---|
| Здание театра | |
| Местоположение | |
| Адрес |
ул. Большая Покровская, 13 |
| Метро |
|
| Руководство | |
| Директор | |
| Ссылки | |
|
[www.drama.nnov.ru ma.nnov.ru] | |
|
Нижегородский государственный академический театр драмы имени М. Горького на Викискладе | |
Нижегородский государственный ордена Трудового Красного Знамени академический театр драмы имени М. Горького — один из старейших русских театров. История создания театра восходит к 1798 году когда князь Н. Г. Шаховской открыл в Нижнем Новгороде публичный театр[1]. 7 февраля состоялся первый публичный спектакль по комедии Д. И. Фонвизина «Выбор гувернёра».[2]
Содержание
История театра
Названия
Театр носил следующие названия:
- С 1798 — Нижегородский театр князя Шаховского (Городской и Ярмарочный)
- С 1824 — Нижегородский театр
- С 1896 — Николаевский Нижегородский драматический театр
- С 1918 — Нижегородский советский городской театр
- С 1923 — 1-й Государственный театр
- С 1926 — Нижегородский Государственный театр
- С 1932 — Первый Горьковский драматический театр
- С 1934 — Горьковский краевой театр драмы
- С 1937 — Горьковский областной театр драмы
- С 1940 — Горьковский Государственный театр драмы
- С 1944 — Горьковский Государственный театр драмы имени М. Горького
- С 1949 — Горьковский Государственный ордена Трудового Красного Знамени театр драмы имени М. Горького
- С 1968 — Горьковский Государственный ордена Трудового Красного Знамени академический театр драмы имени М. Горького
- С 1990 — Нижегородский Государственный ордена Трудового Красного Знамени академический театр драмы имени М. Горького
История XIX века
Первая труппа крепостного театра состояла из более чем ста крепостных актёров помещика Ардатовского уезда князя Николая Григорьевича Шаховского. Под театр был перестроен один из городских домов князя на углу Большой и Малой Печерских улиц (сейчас на этом месте находится речное училище). В нём имелось 27 лож, 50 кресел, партер на 100 человек и верхняя галерея на 200 человек. Небольшая площадь перед зданием, — одна из двух в городе, вымощенных камнем, — стала называться Театральной. Репертуар театра не отличался от столичного и включал кроме комедий и трагедий оперы и балеты. А. С. Гацисский писал:
«это было мрачное неуклюжее строение, с запахом лампового масла, с толстыми, без всяких затей, выбеленными бревнами, связывавшими стойлообразные ложи, поддерживавшими крышу, с почерневшей от ветхости и копоти от ламп дверкой за кулисы,… По обеим сторонам занавеса имелись две огромные и засаленные дыры, в которых во время антрактов постоянно виднелись чьи-нибудь глаза, даже иногда с носом, сопровождаемые двумя пальцами, облегчавшими наблюдения, виднелась кудрявая голова рабочего, имевшего обязанность поднимать передний занавес и патриархально высовывавшего иногда из-за косяка с лирами эту кудрявую голову…».
Со смертью князя в 1824 году дела театра пошли хуже, так как наследники Шаховского не любили сценического дела. В 1827 году два богатых театрала Распутин и Климов купили театр, включая декорации и труппу, за 100 тысяч рублей. Блестящий период в истории театра продолжался до 1838 года, когда началась череда смен хозяев театра. Качество игры упало, убытки от содержания театра росли. В 1853 году театр сгорел.
Место под новый театр было запланировано на Верхне-Волжской набережной ещё в 1846 году, но Николай I определил место для Театральной площади на Большой Покровской. Отсутствие у города средств на выкуп земли у частных владельцев и строительство постоянно отодвигало реализацию проекта.
1 декабря 1855 года театр открылся вновь на Благовещенской площади (Минина и Пожарского) в доме, построенном Петром Егоровичем Бугровым (на месте современного Дома труда). Бугров предполагал использовать здание в качестве доходного дома, но большой любитель театра губернатор князь М. А. Урусов попросил сдать его под театр. Дела театра шли плохо, антрепренёры менялись, аренда платилась неисправно, и сын Бугрова Александр потребовал выселения театра. В 1862 году здание было выкуплено губернским предводителем А. А. Турчаниновым, и после его смерти в 1863 году снова сдано под театр.
В 1894 году в преддверии Всероссийской промышленно-художественной выставки городская Дума собиралась отремонтировать здание театра, пострадавшее от нескольких пожаров. Но гласный Думы Николай Александрович Бугров, не желавший видеть театр в доме, построенном его дедом, по соображениям старообрядческого благочестия, предложил 200 тысяч рублей для постройки нового здания на Большой Покровской. Дума добавила от себя 50 тысяч, испросила субсидию в правительстве, и через два года новый театр был построен. Автором проекта был главный архитектор императорских театров академик В. А. Шретер, а работами руководил молодой нижегородский архитектор П. П. Малиновский. Театр открылся в день коронования их императорских величеств 15 мая 1896 года парадным спектаклем — оперой М. И. Глинки «Жизнь за царя» с участием молодого Ф. И. Шаляпина.
По ходатайству городской думы «Высочайшего соизволения на присвоение вновь выстроенному нижегородскому городскому театру наименование „Николаевский“, в благодарное воспоминание блаженной памяти в бозе почивающего императора Николая I, собственноручно начертавшего в городском плане место для постройки здания», театр получил имя Николаевский.
1 сентября 1896 года драматическая труппа, возглавляемая Н. И. Собольщиковым-Самариным, открыла новый сезон драмой А. И. Сумбатова-Южина «Листья шелестят».
Собольщиков-Самарин писал о новом театре:
«Я был в восторге от нового здания. Все в нём радовало меня. Мне казалось, что в этом прекрасном здании, залитом электрическим светом, я забуду тернистый путь провинциального актёра, что здесь осуществятся все мои радужные мечты о настоящем художественном театре. Каждый раз, когда я входил в новый театр, меня охватывал какой-то трепет и я ловил себя на том, что проходил по его коридорам на цыпочках, благоговейно.»
С 1798 года Нижегородский театр возглавляли:
- 1798—1824 князь Н. Г. Шаховской
- 1824—1827 наследники князя
- 1827—1839 антрепренеры И. А. Распутин и Климов
- 1847—1877 Ф. К. Смольков (снискал себе известность невероятной скупостью)
- 1877—1881 разные антрепренеры
- 1881—1891 Д. А. Бельский
На сцене театра начинали артистическую деятельность великие русские актёры Л. П. Никулина-Косицкая, П. А. Стрепетова, А. П. Ленский. На его подмостках блистали легендарные М. С. Щепкин, М. Н. Ермолова, В. Ф. Комиссаржевская, В. Н. Давыдов, К. С. Станиславский и другие.
История XX века
Выдающийся русский актёр, режиссёр и антрепренёр Н. И. Собольщиков-Самарин, работал на нижегородской сцене в 1892-99 годах и с 1924 по 1945 год (до конца жизни). Николай Иванович развивал систему Станиславского и одновременно «левый театр». Особым успехом пользовались его постановки горьковской драматургии. При нём определились основные творческие принципы театра, сложился интересный репертуар, сформировалась актёрская труппа в составе которой были замечательные артисты: А. Н. Самарина, Н. А. Левкоев, Т. П. Рождественская, В. И. Разумов, М. К. Высоцкий, В. П. Голодкова, П. Д. Муромцев, П. Б. Юдин, Е. Н. Агуров, М. М Белоусов, В. Ф. Васильев, А. Н. Горянская, А. А. Дубенский, О. Д. Кашутина, М. А. Прокопович, В. А. Соколовский, С. В. Юренев и другие.
С 1928 по 1945 год был поставлен 191 новый спектакль, из них советские пьесы составили 102 спектакля, русская классика — 62 спектакля, западноевропейская классика — 22 и пьесы современных зарубежных авторов — 5 спектаклей.
В 1942—1956 годах художественное руководство театра возглавлял талантливый актёр и режиссёр Н. А. Покровский. Этот яркий период в жизни творческого коллектива был отмечен, главным образом, глубокими постановками горьковской драматургии. Одним из лучших спектаклей Покровского были «Варвары». С 1946 по 1956 год было дано 95 премьер, из них 51 спектакль — по советским пьесам.
В 1948 году Нижегородскому государственному театру драмы было присвоено имя Максима Горького.
В 1949 году в связи со 150-летием со дня основания театр награждён орденом Трудового Красного Знамени.
В 1956—1962 годах главным режиссёром театра был ученик и последователь выдающегося режиссёра А. Я. Таирова, народный артист РСФСР, лауреат Сталинской премии М. А. Гершт. Гершт сочетал в своем творчестве яркую зрелищность, масштабность и остроту формы с психологической глубиной и философским проникновением в драматургию. При нём труппа пополнилась многими ныне широко известными артистами, такими как Л. С. Дроздова, В. В. Вихров, Н. Г. Волошин, В. Я. Дворжецкий, В. Я. Самойлов, В. И. Кузнецов.
В 1968 году спектакль «На дне» М. Горького и трое его создателей — режиссёр Б. Д. Воронов, художник В. Я. Герасименко, народный артист РСФСР Н. А. Левкоев, исполнитель роли Луки, — удостоены Государственной премии РСФСР имени К. С. Станиславского.
В 1968 году ведущей актрисе театра А. Н. Самариной было присвоено почетное звание народной артистки СССР за выдающиеся творческие достижения. Многие творческие работники театра удостоены почетных званий России, а также являются лауреатами премии Нижнего Новгорода.
В 1968 году театру присвоено звание «академический» — второму из периферийных театров России.
В 1993 году на Российском театральном фестивале имени М. Горького спектакль «Зыковы» по пьесе М. Горького получил Главный приз за лучшую режиссуру (засл. деят искс. РФ Г. Г. Михайлов)
Нижегородский театр драмы — единственный в стране, на сцене которого начиная с 1901 г поставлены все пьесы М. Горького и отдельные инсценировки его прозы. «Слава Нижегородского театра издавна определялась глубиной разработки характеров, точностью психологических мотивировок, сочным актёрским юмором… Традиции театра складывались под прямым воздействием драматургии писателя, чье имя он носит», — писал журнал «Театр» в 1965 г.
Главные режиссёры театра
- 1893—1899 Н. И. Собольщиков-Самарин
- 1899—1900 С. А. Корсиков-Андреев
- 1900—1902 К. Н. Незлобин
- 1902—1908 Д. И. Басманов
- 1908—1910 М. Е. Евгеньев
- 1911—1912 П. П. Струйский
- 1912—1913 И. В. Лозановский
- 1913—1916 А. А. Сумароков
- 1916—1918 И. А. Ростовцев
- 1918—1922 режиссёрская коллегия
- 1922—1924 С. Я. Ступецкий
- 1924—1936 Н. И. Собольщиков-Самарин (с 1936 по 1945 — художественный консультант)
- 1936—1940 Е. А. Брилль (Заслуженный деятель искусств РФ)
- 1940—1942 В.З Масс
- 1942—1956 Н. А. Покровский (Народный артист РФ)
- 1956—1962 М. А. Гершт (Заслуженный деятель искусств РФ)
- 1962—1971 Б. Д. Воронов (заслуженный деятель искусств РФ)
- 1971—1975 К. М. Дубинин
- 1975—1979 Г. В. Меньшенин (заслуженный деятель искусств РФ)
- 1979—1985 А. А. Кошелев
- 1985—1988 О. И. Джангишерашвили (Заслуженный деятель искусств РФ)
- 1988—1991 Е. Д. Табачников (Заслуженный деятель искусств РФ)
- 2013—2014 В. И. Данцигер[3]
Труппа театра
- Хлибко, Николай Селивестрович - Заслуженный артист РСФСР
- Вашурина Раиса Михайловна — Народная артистка РСФСР
- Вихров, Владимир Валентинович (1960—2003) (директор театра с 1971 по 1973 и с 1988 по 2002 год)
- Волошин Николай Григорьевич — Народный артист РСФСР
- Алашеев Александр Михайлович — Заслуженный артист РСФСР
- Дворжецкий, Вацлав Янович (1958—1989)
- Лебский, Виталий Александрович
- Антонина Николаевна Самарина, народная артистка СССР[2]
- Таза, Александр Николаевич (1985—1988) — Заслуженный артист Российской Федерации
- Третьяков, Георгий Михайлович
- Зимин, Михаил Николаевич
- Хитяева, Людмила Ивановна (1952—1962)
- Дроздова, Лилия Степановна (с 1957), народная артистка РСФСР
Сегодняшний день театра
Театр возглавляют
- директор: Б. П. Кайнов — заслуженный работник культуры РФ, награждённый нагрудным знаком Министерства культуры РФ «За достижения в культуре», Лауреат премии города Нижнего Новгорода.
Возобновлена гастрольная деятельность:
- 2006 год — Самара,
- 2007 год — Вологда
- 2008 год — Саров
- 2009 год — Тула
- 2011 год — Йошкар-Ола Республика Марий Эл
- 2012 год — Москва (на сцене Театра Содружество актеров Таганки)
- 2013 год — Гомель Республика Беларусь
Театр успешно принимает участие в международных и всероссийских театральных фестивалях и форумах
- 1993 год, Всероссийский театральный фестиваль в Нижнем Новгороде — спектакль «Зыковы» (режиссёр — заслуженный артист РФ Г. Г. Михайлов) был удостоен Гран-при за лучшую режиссуру. Исполнительница роли Софьи заслуженная артистка РСФСР Т. Ю. Кириллова получила приз «За лучшую женскую роль».
- 2002 год, фестиваль «Старейшие театры России» в Калуге — спектакль «Лес» А. Н. Островского (режиссёр — заслуженный деятель искусств РФ В. Ф. Богомазов). Дипломами фестиваля были отмечены народный артист РФ В. В. Никитин (роль Несчастливцева) за верность традициям русского реалистического театра и заслуженный артист РФ А. В. Мюрисеп (роль Милонова) за лучшее исполнение роли второго плана.
- 2004 год, V международный Волковский фестиваль в Ярославле — спектакль «Тартюф, или обманщик» Ж.-Б. Мольера (режиссёр — народный артист РФ, лауреат Государственной премии А. Иванов) получил приз «Хрустальный колокол»
- 2004 год, II международный театральный форум «Золотой витязь» в Москве — тот же спектакль получил диплом «За лучшую сценографию» (художник Е. М. Воронина).
- 2006 год, IV Международный фестиваль «Славянские театральные встречи» в Брянске — показан спектакль по пьесе Петра Гладилина «Вышел ангел из тумана»
- 2008 год, III Всероссийский театральный фестиваль «Старейшие театры России» в Калуге — участвовал тот же спектакль.
- 2008 год, II межрегиональный театральный фестиваль имени Н. Х. Рыбакова, г. Тамбов — представлен спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» (режиссёр — В. М. Портнов), получены за спектакль: диплом Лауреата «За лучший актерский состав», Демуров Г. С. — звание «Актер России» и премия Н. Х. Рыбакова, В. Омётов — «Надежда Союза» премия и диплом Лауреата СТД РФ.
- 2008 год — Театральный фестиваль «У ЗОЛОТЫХ ВОРОТ» г. Владимир Спектакль «На всякого мудреца довольно простоты».
- 2008 год — IX Международный театральный фестиваль им. Ф. Волкова в Ярославле. Спектакль «Женитьба». С. В. Блохин — Совет критиков IX Международного Волковского фестиваля отметил лучшие актерские работы дипломами и призами: Заслуженного артиста РФ Блохина Сергея Валерьевича за роль Яичницы в спектакле «Женитьба» Н. Гоголя
- 2009 год — XVII Международный фестиваль «Славянские театральные встречи» г. Брянск. Спектакль «Женитьба» Н. Гоголя. Диплом лауреата «Лучшая мужская роль» — Заслуженный артист РФ Блохин, Сергей Валерьевич за роль Яичницы
Премии Нижнего Новгорода, присуждаемой администрацией города за работы, имеющие большое научное, экономическое или социальное значение, удостаивались
- спектакли
- «Дядя Ваня» А.Чехов (режиссёр В.Саркисов, 2011 год)
- «Ромео и Джульетта» У. Шекспира (режиссёр В. Ф. Богомазов, 1994 г.),
- «Похождения г-на Ч.» М. Булгакова по поэме Н. Гоголя «Мертвые души» (режиссёр Л. С. Белявский, 2002 г.)
- актёры
- М. П. Алашеева, В. В. Никитин, Г. С. Демуров, О. В. Берегова,С. В. Блохин, Т. Ю. Кириллова, Ю. М. Котов, Е. А. Суродейкина.
- Руководство
- Б. П. Кайнов
Новое руководство, оставаясь верным классике, взяло курс на обновление репертуара, осуществляется программа возвращения горьковской драматургии на сцену театра.
Возрождается практика публичных обсуждений премьер.
Современная труппа театра
- Алашеева М. П., народная артистка России (1999)[4]
- Демуров Г. С., народный артист России (1996)[5]
- Никитин В. В., народный артист РСФСР (1986)[6]
- Берегова О. В. заслуженная артистка РСФСР
- Блохин С. В. заслуженный артист РФ
- Божко Р. Л., заслуженная артистка РСФСР
- Игнатьев Н. Д., заслуженный артист РФ
- Кириллова Т. Ю. заслуженная артистка РСФСР
- Котов Ю. М. заслуженный артист РФ
- Мюрисеп А. В. заслуженный артист РСФСР
- Суродейкина Е. А. заслуженная артистка РСФСР
- Александр Борисович Сучков А. Б., заслуженный артист РФ[7]
- Фирстов А. П. заслуженный артис РСФСР
- Хореняк А. И. заслуженный артист РФ
- Баголей М. И.
- Блохина В. В.
- Бутерманова С. Г.
- Бычков И. Н.
- Глазырина А. Н.
- Жукова Т. А.
- Зерин Е. А.
- Кабайло С. Э.
- Кабайло С. А.
- Кузнецова Н. М.
- Лапшов А. Е.
- Мельникова М. В.
- Муранова Ю. Г.[8]
- Омётов В. А.
- Пожарницкий Н. Г.
- Прохоров А. С.
- Сметанина Е. А.
- Старжинский И. А.
- Сучкова А. А.
- Туркова Е. В.
- Ушаков П. А.
- Фильшин Ю. Д.
- Фокова В. Ф.
- Чекулаева Е. С.
- Штепанова Л. В.
- Юрьева М. М.
Репертуар
Выдающиеся постановки прошлых лет
- 1927 — «Мещане» М. Горького. Режиссёр Н. И. Собольщиков-Самарин
- 1929 — «Огненный мост» Ромашова
- 1929 — «Ярость» Яновского
- 1930 — «Выстрел» Безыменского
- 1932 — «Страх» Афиногенова
- 1935 — «Платон Кречет» А. Е. Корнейчука
- 1936 — «Последние» М. Горького. Режиссёр Лермин
- 1936 — «Гибель эскадры» А. Е. Корнейчука
- 1937 — «Зыковы» М. Горького. Режиссёр Е. А. Брилль
- 1942 — «Фронт» А. Е. Корнейчука
- 1943 — «Варвары» М. Горького
- 1946 — «Дачники» М. Горького
- 1951 — «Егор Булычов и другие» М. Горького
- 1960 — «Иркутская история» А. Н. Арбузова
- «Куда текут реки» А. Соснина
- «Всё остаётся людям» С. Алёшина
- «Потерянный сын» Р. Блаумана
- «Барабанщица» А. Салынского
Текущий репертуар
- «Настасья Филипповна» Николая Климонтовича по Ф. М. Достоевскому. Режиссёр Сергей Стеблюк[9]
- 2005 — «Слишком женатый таксист» Рэй Куни. Режиссёр Леонид Чигин[10]
- 2005 — «Вышел ангел из тумана» Петра Гладилина. Режиссёр Валерий Саркисов[10]
- 2006 — «Фальшивая монета» М.Горького. Режиссёр: Ростислав Горяев[11]
- 2006 — «На всякого мудреца довольно простоты» А. Н. Островского. Режиссёр Владимир Портнов[12]
- 2008 — «Женитьба» Н. В. Гоголя. Режиссёр Валерий Саркисов[13]
- 2008 — «Прошлым летом в Чулимске» А. Вампилова. Режиссёр Александр Кладько[14]
- 2008 — «Дядя Ваня» А. П. Чехов. Режиссёр Валерий Саркисов
- 2009 — «Гранатовый браслет» А. И. Куприна — режиссёр з.д.и. РФ Алексей Песегов.
- 2012 — «Вишнёвый сад» А. П. Чехов. Режиссёр Валерий Саркисов
- 2013 — «Мещане» А. М. Горький. Режиссёр Вадим Данцигер
- 2012 — «Мнимый больной», реж. К. Нерсисян
- 2013 — «Двенадцатая ночь», К. Нерсисян
Напишите отзыв о статье "Нижегородский государственный академический театр драмы имени М. Горького"
Примечания
- ↑ Театральная энциклопедия. Гл. ред. П. А. Марков. Т. 2 — М.: Советская энциклопедия, 1963 (стр 93-95)
- ↑ 1 2 www.drama.nnov.ru/index.phtml?page=4
- ↑ [www.vgoroden.ru/?id=298975 Вадим Данцигер о своем уходе с поста главного режиссёра Нижегородского театра драмы]
- ↑ www.drama.nnov.ru/index.phtml?page=5&person=alasheeva
- ↑ www.drama.nnov.ru/index.phtml?page=5&person=demurov
- ↑ www.drama.nnov.ru/index.phtml?page=5&person=nikitin
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=043864 Награждён указом президента России № 91 от 25 января 2008 года]
- ↑ [drama.nnov.ru/about/staff/troupe/?ItemID=1409 Муранова Юлия Геннадьевна — Нижегородский государственный академический театр драмы имени М. Горького]
- ↑ [www.omsknews.ru/paper/home.php3?sid=709&dp=28.08.2002&id=11621 «Смотрите кто пришёл» omsknews.ru]
- ↑ 1 2 [www.nta-nn.ru/news/item/?ID=82462&v=print В нижегородском театре драмы состоятся премьеры спектаклей «Слишком женатый таксист» и «Вышел ангел из тумана»]
- ↑ [www.polit-nn.ru/?pt=news&view=single&id=37870 Нижегородский театр драмы имени Горького готовится к премьере — в театре полным ходом идут репетиции спектакля «Фальшивая монета»]
- ↑ [www.ifregion.ru/article/02fc163e-f1e7-1029-ab76-0048546bfbc0 Нижегородский театр драмы представит премьеру комедии «На всякого мудреца довольно простоты»]
- ↑ [www.niann.ru/?id=331366 Премьера комедии Гоголя «Женитьба» в постановке режиссёра Валерия Саркисова состоится в Нижегородском театре драмы имени Горького 3 апреля]
- ↑ [nta-nn.ru/news/item/?ID=131398 В нижегородском театре драмы 8 мая состоится последняя в сезоне премьера]
Ссылки
- [www.drama.nnov.ru/ Официальный сайт]
- [kartagrada.ru/map/nijnynovgorod/%D0%91%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B0%D1%8F_%D0%9F%D0%BE%D0%BA%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D1%83%D0%BB./13 Здание театра драмы на карте Нижнего Новгорода с панорамой]
Литература
- Алексеева А. Н. Культурное строительство Горьковской области 1917—1957. Сборник. — Горьковское книжное издательство, 1957.
Отрывок, характеризующий Нижегородский государственный академический театр драмы имени М. Горького
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.
Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
