Нижегородский уезд

Нижегородский уезд Герб уездного города Герб губернии Губерния Нижегородская губерния Центр Нижний Новгород Образован 1425 Упразднён 1929 Площадь 3208,2 кв. версты (1897) Население 222 033 чел. (1897)

Нижегоро́дский уе́зд — административно-территориальная единица в составе Нижегородской губернии Российской империи и РСФСР, существовавшая с XV века по 1929 год. Уездный город — Нижний Новгород.

История

После того, как в 1425 году Нижегородско-Суздальское великое княжество окончательно вошло в состав Великого княжества Московского, управление территориями стало осуществляться на основе местничества. Прилегающие к Нижнему Новгороду территории бывшего княжества сформировали Нижегородский уезд, граничивший с Галичским, Курмышским, Муромским, Гороховецким, Суздальским, Юрьевецким, а позднее — и с Козьмодемьянским, Алатырским, Арзамасским и Балахнинским уездами.

В 1680 году думным дьяком Ларионом Ивановым для царя Фёдора Алексеевича был разработан документ, пересматривающий устоявшиеся боярские титулы. В представленной росписи титулов наместник Нижегородский («Нова города Низо́вския земли́») входил в число 23 «степенных» титулов, находясь на 15 месте.

В 1682 году местничество было упразднено, основное управление осуществлялось при помощи наместников. До начала XVIII века среди нижегородских наместников упоминаются П. М. Апраксин, Г. Г. Пушкин, Ю. А. Сицкий, А. Ю. Сицкий, С. Л. Стрешнев, Ю. П. Трубецкой, П. В. Шереметев.

Реформы Петра I

В 1708 году Нижегородский уезд был отнесён к Казанской губернии, а в 1714 году — к Нижегородской губернии.

В 1720 году в России были официально образованы провинции, в том числе Нижегородская провинция, в которую вошли Нижегородский, Балахнинский и Юрьевецкий уезды. По замыслу Петра провинция должна была стать высшим областным делением подобно прежнему уезду, но этот указ не отменял и деления на губернии. Это было обусловлено необходимостью существования губерний в качестве военных округов. Провинциальный воевода не был подчинён губернатору и только иногда становился в подчинение ему как к военному начальству, например, по делам о рекрутском наборе.

Несмотря на образование губерний и провинций, уезды с 1727 по 1755 гг. оставались основными административно-территориальными единицами в России. В 1727 году в Нижегородской провинции были восстановлены Нижегородский, Балахнинский и Юрьевецкий уезды.

В 1779 году из Нижегородского уезда были выделены отдельные Семёновский, Макарьевский, Княгининский, Горбатовский уезды, некоторые территории переданы Васильсурскому и Балахнинскому уездам, и все они вошли в состав Нижегородской губернии (в 1779—1796 гг. — Нижегородского наместничества).

Административное деление

Административное деление до 1755 года

К концу XVI века из населённых пунктов Нижегородского края формируются станы — совокупности владений разного характера (дворцовых, владельческих, монастырских) без какой-либо единой административной структуры:

• Березопольский стан (Березовое Поле, Березополье) — наиболее заселённые территории, располагавшиеся близ Нижнего Новгорода в междуречье Оки, Волги, Кудьмы и Кишмы. На территории стана существовала «хорошо оформленная структурная единица» — село Богородское «с сёлами и деревнями», в 1615 году пожалованное царём Кузьме Минину и его семье за организацию Нижегородского ополчения.
• Закудемский стан располагался восточнее Березополья, находясь для Нижнего Новгорода «за рекой Кудьмой», откуда и пошло его название. Успешному заселению территорий способствовало основание в устье реки Керженец Макарьево-Желтоводского монастыря, ставшего в XVII веке одним из крупнейших нижегородских землевладельцев.
• Стрелицкий стан (Стрелица) — территории на правом берегу Волги в устье Оки, прямо напротив Нижнего Новгорода. Стан сформировался лишь к XVII веку, поглотив земли Стрелицкой волости и сейминских бортников.

Кроме станов хорошо различались территории, относящиеся к дворцовым владениям: дворцовые сёла с окружающими их деревнями, деревени из состава «Лукинской сохи» с центром в селе Лукино, посопное село Слободское, объединения бортников и мордовские сёла.

В 1610-е годы происходит образование волостей: поселения кожуховских бортников в устье реки Сеймы становятся Кужовской волостью с центром в деревне Кожуховской, матюшевские бортники — Матюшевской волостью (центр — село Матюшино), поселения «мордвы терюшевской и бакшеевской» — дворцовой Терюшевской волостью, село Сосновское с деревнями — Сосновской волостью, село Княгинино с деревнями — Княгининской волостью, заволжские бортники — Толоконцевской волостью (центр — Толоконцево), стрелицкие бортники — Стрелицкой волостью. К этому же времени относится упоминание в составе нижегородских земель Белогородской волости — вотчины Елены Михайловны Репниной, жены Василия Шуйского, а также Пурехской волости с центром в селе Пурех, Скоробогатовской волости-владения и волости села Соличного.

В течение XVII века некоторые волости переходят в нижегородское подчинение из соседних уездов. Так, из Курмышского уезда добавляются Лысковская и Мурашкинская владельческие волости, перешедшие к боярину Борису Ивановичу Морозову. К тому времени население сёл Лысково и Мурашкино превышало население Курмыша в десятки раз. Имели место и обратные процессы. Так часть поселений Толоконцевской волости перешли к государственной Заузольской волости Балахнинского уезда.

В ходе развития дворянского землевладения почти все населённые пункты дворцовых волостей, мордовских поселений и бортников переходят во владения феодалов. К середине XVII века на территориях Нижегородского уезда сосредотачиваются самые крупные в Российском государстве владения феодалов (Морозовых, Черкасских, Воротынских, Прозоровских).

Волости Нижегородского уезда (по состоянию на 1913 год)

В 1913 году в уезде было 29 волостей:

• Алистеевская
• Арманихинская
• Безводнинская
• Большепицкая (центр — с. Ишино)
• Бориспольская
• Бешенцовская (центр — д. Щербинка)
• Вязовская
• Доскинская (центр — с. Большое Доскино)
• Елховская
• Ельнинская
• Каменская
• Кстовская
• Куриловская
• Лубянецкая
• Ляписская
• Ново-Ликеевская
• Палецкая
• Покровская (центр — с. Борисово)
• Сарлейская
• Семетская
• Симбилейская
• Слободская
• Таможенниковская
• Тепелевская (центр — д. Константиново)
• Терюшевская
• Толмачевская
• Чернухинская
• Шелокшанская

Волости Нижегородского уезда (по состоянию на 1926 год)

В 1926 году в уезде было 9 волостей:

• Алистеевская (центр — д. Оранки)
• Безводнинская
• Борисово-Покровская
• Борская
• Дальнеконстантиновская
• Каменская
• Останкинская,
• Печёрская (центр — сельцо Анкудиновка)
• Таможниковская

Население

По данным переписи 1897 года в уезде проживало 222 033 чел. В том числе русские — 97,6 %; евреи — 1,0 %. В Нижнем Новгороде проживало 90 053 чел.

По итогам всесоюзной переписи населения 1926 года население Нижегородского уезда и Канавинского рабочего района составило 386 206 человек, из них городское — 197 639 человек.

Управление

С 1864 по 1918 основные административные функции в уезде выполняли органы земства:

• Нижегородское уездное земское собрание — представительный орган, состоявший из гласных разных сословий (от уездных землевладельцев, от Нижнего Новгорода и от сельских обществ).
• Нижегородская уездная земская управа — исполнительный орган, состоявший из четырёх членов из числа гласных земского собрания и располагавшийся на углу улиц Большой Печёрской и Провиантской в Нижнем Новгороде.

Кустарные промыслы

Ссылки

• Нижний Новгород // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [starye-karty.litera-ru.ru/uezd/nizh_karta-nizhegorodskiy_uezd.html Старые карты Нижегородского уезда]
• [maps.southklad.ru/forum/viewtopic.php?f=72&t=1303|Карта Нижегородского уезда 1899 года]
• [www.opentextnn.ru/history/rushist/dorevigu/gubnn/admter/?id=1284 Давыдова А.А. Границы Нижегородского уезда в конце XVI – XVII вв. и их пространственные изменения. Внутренняя административно-территориальная структура]

Отрывок, характеризующий Нижегородский уезд

– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.