Нижнеалеманнский диалект
| Нижнеалеманнский диалект | |
| Самоназвание: |
Niederalemannisch |
|---|---|
| Страны: |
|
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: | |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Нижнеалеманнские диалекты (нем. Niederalemannisch) — небольшая диалектная группа в составе алеманнских диалектов немецкого языка. Диалекты нижнеалеманнской группы распространены в Баден-Вюртемберге и Эльзасе.
Примерно с конца XIX века и особенно после 1945 года нижнеалеманнские диалекты подвергаются существенному влиянию со стороны соседних швабских и баварских диалектов, местами уступая им. Позиции базельского диалекта сильны только потому, что он используется швейцарцами в их национальном варианте, но даже он подвержен влиянию южного верхнеалеманнского диалекта. В Эльзасе на нижнеалеманнские диалекты существенное давление оказывает французский язык.
Для фонетики нижнеалеманнских диалектов характерен переход начального /k/ в [kʰ] или [kx], в отличие от верхнеалеманнского, где он становится фрикативным [x].
В составе нижнеалеманнских диалектов выделяют две подгруппы, включающие более конкретные диалекты и наречия:
Напишите отзыв о статье "Нижнеалеманнский диалект"
Литература
- Dialektologie zwischen Tradition und Neuansätzen. Beiträge der Internationalen Dialektologentagung. — Stuttgart, 2000.
- Hermann Schreiber. Das Elsaß und seine Geschichte, eine Kulturlandschaft im Spannungsfeld zweier Völker. — Augsburg: D Weltbild, 1996.
- Raymond Matzen. Der alemannische Sprachraum. — Hildesheim, 1979.
Отрывок, характеризующий Нижнеалеманнский диалект
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
