Никандр (Викторов)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Архиепископ Никандр<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Архиепископ Ростовский и Новочеркасский
16 марта — 16 августа 1961
Предшественник: Иннокентий (Зельницкий)
Преемник: Сергий (Петров)
Архиепископ Архангельский и Холмогорский
8 марта 1956 — 16 марта 1961
Предшественник: Феодосий (Ковернинский)
Преемник: Иннокентий (Зельницкий)
Епископ Курский и Белгородский
7 февраля — 8 марта 1956
Предшественник: Иннокентий (Зельницкий)
Преемник: Иннокентий (Зельницкий)
Епископ Харбинский и Маньчжурский
2 октября 1950 — 7 февраля 1956
Предшественник: Нестор (Анисимов)
Преемник: Василий (Шуан) (в/у)
Епископ Цицикарский,
викарий Харбинской епархии
22 сентября 1946 — 2 октября 1950
Предшественник: Ювеналий (Килин)
Преемник: викариатство упразднено
 
Имя при рождении: Леонид Николаевич Викторов
Рождение: 6 (19) апреля 1891(1891-04-19)
Ярославская губерния
Смерть: 16 августа 1961(1961-08-16) (70 лет)
Ростов-на-Дону

Архиепи́скоп Ника́ндр (в миру Леони́д Никола́евич Ви́кторов; 6 (19) апреля 1891 — 16 августа 1961, Ростов-на-Дону) — епископ Русской православной церкви, архиепископ Ростовский и Новочеркасский.



Биография

Родился 6 (19) апреля 1891 года в семье протоиерея Ярославской епархии. По линии матери его род принадлежал насчитывал несколько поколений священнослужителей.

В 1901 году по окончании народной школы поступил в Пошехонское Духовное Училище.

С 1905 года учился в Ярославской духовной семинарии, после успешного окончания которой в 1911 году командируется в Киевскую духовную академию.

В 1915 году оканчивает Киевскую духовную академию со степенью кандидата богословия.

6 июля 1915 года вступает в брак.

Рукоположен во диакона Спасо-Преображенского кафедрального собора города Пермь.

25 августа 1915 года рукоположён в сан священника и определён служить в Пермском Преображенском кафедральном соборе и назначен законоучителем в Алексеевском реальном училище, старших классах частной гимназии Л. В. Барбатенко и торговой школе.

Летом 1919 года уезжает из Перми в Сибирь. После недолгого пребывания и служения в Омске, в сентябре 1919 перебирается в Томск. Поступает военным священником в войска, подчинённые адмиралу А. В. Колчаку.

В январе — феврале 1920 года Участвовал в Ледовом (Сибирском) походе во время которого отморозил себе пальцы рук и ног.

В 1920 году овдовел.

Отступал с армией через Забайкалье и к началу 1921 года был на Дальнем Востоке. Епископом Владивостокским Михаилом возведён в сан протоиерея.

С августа по октябрь 1922 года — главный военный священник «Земской Приамурской Рати».

С 1923 года священник Градо-Харбинского кафедрального собора.

С 1925 по 1927 годы был настоятелем Александро-Невской церкви в города Ханькоу Пекинской епархии.

В 1927 года настоятель Алексеевской церкви на Зелёном базаре (Харбин), затем в Свято-Николаевском соборе, с назначением ключарем.

Настоятель Кафедрального собора в Харбине и член Епархиального совета. С 1927 года лектор Богословско-пастырских курсов в Харбине.

С 1934 года доцент Богословского факультета Института Св. Владимира, преподаватель курса Священной истории Ветхого Завета. Преподаватель в экуменическом Христианском Союзе Молодых Людей (YMCA). Законоучитель средних школ.

В 1945 года в связи с переходом Харбинской епархии в Московский патриархат начал на службах возносить имя патриарха Московского.

1 (14) сентября 1946 года пострижен в монашество с именем Никандр. На следующий день возведён в сан архимандрита.

21 сентября наречён, а 22 сентября 1946 года хиротонисан во епископа Цицикарского, викария Харбинской епархии, викарий Экзарха Восточной Азии — Указ Патриарха от 11 июня 1946 года № 664.

В 1950 году Патриаршим Указом № 1170 назначен заместителем Начальника Русской Духовной Миссии в КНР. Награждён патриаршей грамотой.

С 2 октября 1950 года — епископ Харбинский и Маньчжурский и управляющий Восточно-Азиатским Экзархатом Московской Патриархии.

Безуспешно пытался протестовать против полной передачи китайцам Русского церковного имущества.

7 февраля 1956 года назначен епископом Курским, но на епархию не поехал и 8 марта 1956 года был назначен епископом Архангельским и Холмогорским. 25 февраля 1957 года возведен в сан архиепископа. 25 февраля 1960 года награждён правом ношения бриллиантового креста на клобуке в ознаменование 45-летия служения. 6 марта 1961 года под давлением местного Уполномоченного Совета по делам Русской православной церкви подписал циркуляр № 198, которым полностью запретил колокольный звон во всех храмах епархии, причем это распоряжение было исполнено[1]. Сменивший архиепископа Никандра Никон (Фомичев) в 1967 году подал жалобу, но запрет видимо был оставлен в силе (с некоторыми оговорками)[2].

16 марта 1961 года назначен архиепископом Ростовским и Новочеркасским.

Скончался 16 августа 1961 года в Ростове-на-Дону после продолжительной болезни. Погребен в ограде у алтаря Ростовского кафедрального собора Рождества Пресвятыя Богородицы.

Напишите отзыв о статье "Никандр (Викторов)"

Примечания

  1. Молодов О.Б. О запрете колокольного звона в Архангельской области в 1950 - 1980-е гг. // Вестник Череповецкого государственного университета. - 2012. - Т. 1. - № 40-3. - С. 19 - 20
  2. Молодов О.Б. О запрете колокольного звона в Архангельской области в 1950 - 1980-е гг. // Вестник Череповецкого государственного университета. - 2012. - Т. 1. - № 40-3. - С. 20

Ссылки

  • [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_424 Никандр (Викторов)] на сайте «Русское правосоавие»
  • [zarubezhje.narod.ru/mp/n_017.htm Архиепископ Никандр (Викторов Леонид Николаевич)]
  • [www.hrono.ru/libris/lib_k/karaulov.html Последний архипастырь Маньчжурии]
  • [rusvera.mrezha.ru/413/5.htm Пермь, Харбин, Архангельск… (К 110-летию со дня рождения архиепископа Никандра)]
  • [drevo-info.ru/articles/3102.html Никандр (Викторов)] // Открытая православная энциклопедия «Древо»

Отрывок, характеризующий Никандр (Викторов)

С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.