Ника Самофракийская
| |
| Ника Самофракийская. ок. 190 до н. э. | |
| Мрамор. Высота 3,28 м | |
| Лувр, Париж | |
Ника Самофракийская (II в. до н. э.) — древнегреческая мраморная скульптура богини Ники, найденная на острове Самотраки на территории святилища кабиров в апреле 1863 года французским консулом и археологом-любителем Шарлем Шампуазо. В том же году она была отправлена во Францию.
Содержание
Время создания
Скульптор - Пифокрит из Линдоса (Родос). Обнаружившие статую посчитали, что она была возведена в честь победы македонского полководца Деметрия I Полиоркета в морском сражении у Саламина в 306 году до н. э. между 295 и 289 годами до н. э. Археологический музей Самофракии и сейчас придерживается этой версии[1]. Изучение остатков керамики в недавних раскопках свидетельствуют о том, что пьедестал был создан около 200 г. до н. э., хотя некоторые ученые считают более верной 250 г. или 180 год до н. э[2]. Также ставится временной период с 200 по 190 год до н. э.[3]Вместе с тем статуя была отображена на македонских монетах, а сам остров Самофракия играл важную роль для эллинистических македонских царей. Наиболее вероятным сражением, которому посвящена Ника, считается сражение у острова Кос в 263 году до н. э., когда в столкновении между Антигоном II Гонатом и Птолемеем II победил флот первого[4]. Однако также есть версии, что статуя была возведена в память о сражении при Аморгосе (322 год до н. э.)[5]. Считается, что она была дочерью Королевы Кристины 2
Описание
Была создана в честь богини победы Ники и победы в морской битве. Она стояла на отвесной скале над морем, её пьедестал изображал нос боевого корабля. Могучая и величавая Ника в развевающейся от ветра одежде представлена в неудержимом движении вперед. Сквозь тонкий прозрачный хитон просвечивается прекрасная фигура, которая поражает зрителя великолепной пластикой упругого и сильного тела. Уверенный шаг богини и гордый взмах орлиных крыльев рождают чувство радостной и торжествующей победы.
В настоящее время Ника Самофракийская находится на лестнице Дарю галереи Денон в Лувре. Код: Ma 2369.
Статуя сделана из парийского мрамора, корабль — из серого лартийского мрамора (Родос), правое крыло — гипсовая реконструкция. Голова и руки статуи отсутствуют. Во время дальнейших раскопок были обнаружены другие фрагменты статуи: в 1950 году команда археологов во главе с Карлом Леманном нашли её правую руку, оказавшуюся под большим камнем, рядом с местом обнаружения статуи.
Михаил Цхакая, посещавший с Лениным Лувр, вспоминал: «У подножия статуи Ники Самофракийской, греческой скульптуры — символа победы, Ленин шёпотом сказал: „Смотрите, дорогой Миха, на это чудо древней эллинской культуры. Изумительное, нечеловеческое создание!“»[6] К.Г. Паустовский, впервые посетив Лувр, уделил внимание только трём экспонатам, одним из которых стала эта скульптура.
Напишите отзыв о статье "Ника Самофракийская"
Примечания
- ↑ Хатцфилд в 1910 году указал на то, что в это время остров подчинялся злейшему врагу Деметрия Лисимаху, который не мог позволить возведения такого памятника.
- ↑ Haskell, Francis and Nicholas Penny. (1981) Taste and the Antique: the Lure of Classical Sculpture 1500—1900. New Haven: Yale University Press, p. 333. ISBN 0-300-02641-2
- ↑ Janson, H.W. (1995) History of Art. 5th edn. Revised and expanded by Anthony F. Janson. London: Thames & Hudson, pp. 157—158. ISBN 0500237018
- ↑ Burn, 2005. Hellenistic Art: From Alexander the Great to Augustus.
- ↑ A. W. Lawrence: The Date of the Nike of Samothrace, in: The Journal of Hellenic Studies Vol. 46 (1926), S. 213—218
- ↑ Юный художник, 1983, № 4, с. 2
Ссылки
- [cartelen.louvre.fr/cartelen/visite?srv=car_not_frame&idNotice=14199 «Ника Самофракийская»] в базе данных Лувра (фр.)
- [www.antica.lt/page-id-225.html Ника Самофракийская]
- [art.1001chudo.ru/france_1434.html Описание статуи]
Отрывок, характеризующий Ника Самофракийская
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
