Никезич, Марко

Марко Никезич Марко Никезић
Председатель Центрального комитета Союза коммунистов Сербии
ноябрь 1968 — 26 октября 1972
Предшественник:	Петар Стамболич
Преемник:	Тихомир Влашкич
Министр иностранных дел Югославии
23 апреля 1965 — 25 декабря 1968
Предшественник:	Коча Попович
Преемник:	Мишо Павичевич, и.о.
Награды:	|

Марко Никезич (серб. Марко Никезић; 13 июня 1921, Белград, Королевство сербов, хорватов и словенцев — 6 января 1991, Белград, Югославия) — югославский участник Национально-освободительной борьбы и государственный деятель, министр иностранных дел Югославии (1965—1968).

Биография

Член Коммунистической партии Югославии (КПЮ) с 1939 г. В 1941 г. поступил в Белградский университет, вскоре стал участником Национально-освободительного движения.

В послевоенное время занимал ряд ответственных государственных и партийных должностей.

• 1945 г. — организационный секретарь ЦК КПЮ в Белграде,
• 1950—1952 гг. — заместитель председателя Исполнительного комитета Белграда, секретарь городского комитета СКЮ Белграда.

С 1952 г. находился на дипломатической работе.

• 1953—1956 гг. — посол в в Египте, и по совместительству в Эфиопии и Ливии,
• 1956—1958 гг. — посол в Чехословакии,
• 1958—1962 гг. — посол в США,
• 1962—1965 гг. — первый заместитель,
• 1965—1968 гг. — министр иностранных дел ФНРЮ. На этом посту вскоре после начала Пражской весны в мае 1968 г. посетил Прагу и выступил с критикой давления на ЧССР стран-участниц Варшавского договора, сравнив их действия с давлением на Югославию в 1948 г.,
• 1968—1972 гг. — председатель ЦК Союза коммунистов Сербии.

Был снят с должности в ходе антилиберальной «чистки» в Сербии (1972).

Член ЦК СКЮ (1958—1972).

Награды и звания

Был награждён орденами «За заслуги перед народом» 1-й степени, Братства и единства, «За храбрость» и «Партизанская память».

Источники

www.munzinger.de/search/portrait/Marko+Nikezic/0/11021.html

Отрывок, характеризующий Никезич, Марко

– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.