Никиев мир

Никиев мир (421 г. до н. э.) — мирный договор между Афинами и Спартой, завершавший первую стадию Пелопоннесской войны — Архидамову войну.

Предшествующие события

К 421 г. до н. э. обе воюющие стороны (Делосский союз и Пелопоннесский союз) были обессилены ведущейся целое десятилетие войной. Оба союза одерживали победы и терпели поражения, но коренного перелома в войне, изнурявшей противников, не произошло. Гибель в битве при Амфиполе сторонников войны — афинянина Клеона и спартанца Брасида — привела к усилению влияния сторонников мира в Афинах и Спарте.

Инициаторами мирного соглашения выступили царь Спарты Плистоанакт и афинский военачальник, политик и богач Никий. Переговоры начались зимой 421 г. до н. э. После долгих переговоров, когда обе стороны выставили друг другу много претензий, противники договорились возвратить захваченные во время войны территории и заключить мир.

Мирный договор

Афинский историк Фукидид приводит следующие пункты договора:

• Обе стороны обязуются обеспечить беспрепятственный проход морем и сушей всех желающих к святым местам
• Мир заключается на 50 лет на суше и море, не дозволяется афинянам и их союзникам причинять вред спартанцам и их союзникам и наоборот
• Афины и Спарта возвращают друг другу захваченные города, которые объявляются независимыми
• Спартанцы возвращают Афинам Панакт, афиняне Спарте — Корифасий (Пилос); обе стороны возвращают друг другу всех пленных
• Права Дельфийского храма оговариваются особо

В выполнении этого договора афиняне и спартанцы приносят друг другу клятву, которая должна возобновляться ежегодно в каждом городе отдельно. Специальная оговорка позволяла вносить в договор некоторые изменения. Мир вступал в силу за 6 дней до окончания месяца элафеболиона.

Мир подписали: 17 граждан Спарты, в том числе Плистоанакт, с афинской стороны также 17 человек, в том числе Гагнон, Ламах и Демосфен.

Кроме того, Афины и Спарта в том же году заключили отдельное соглашение, характерное для рабовладельческих государств. Оно предусматривало взаимопомощь при нападении третьей державы или во время восстания рабов.

Последствия

Никиев мир не решил тех противоречий, которые породили войну. Злейшие враги Афин — Коринф и Мегара — не добились своего, принеся много жертв, и внутри Пелопоннесского союза возникли серьёзные разногласия.

Обе стороны не торопились выполнять свои обязательства — Амфиполь не стал снова афинским, Фивы оставили за собой Платеи, Афины продолжили держать гарнизон в Пилосе, Спарта вернула афинянам Панакт разрушенным.

Мир продержался всего 6 лет, после которых в Пелопоннесе начались военные столкновения, в которых приняли участие и Спарта, и Афины. После сицилийской катастрофы снова началась ничем не ограниченная война.

Литература

• Фукидид, История, V, 18-25
• Андреев Ю. В., Кошеленко Г. А., Кузищин В. И., Маринович Л. П. История Древней Греции / Кузищин В. И. — М.: Высш. шк, 2001. — 399 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-06-003676-6.
• Всемирная история в 24 т. — Минск: Литература, 1996. — Т. 4. — 608 с. — 11 000 экз. — ISBN 985-6274-47-8.

Отрывок, характеризующий Никиев мир

– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.