Захарьин, Никита Романович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Захарьин и Захарьин-Юрьев

Никита Романович Захарьин-Юрьев
Принадлежность	Русское царство Русское царство
Сражения/войны	походы против крымских и казанских татар, Ливонская война

Никита Романович Захарьин-Юрьев (ок. 1522 — 23 апреля 1586 или 1585) — русский государственный деятель, окольничий с 1558/1559 года, боярин с 1562/1563 года, дворецкий с 1565/1566 года. Основатель династии Романовых.

Младший (третий) сын окольничего и воеводы Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина (ум. 1543) от первой жены, либо от второго брака с Ульяной Фёдоровной, дед русского царя Михаила Фёдоровича, родитель патриарха Филарета, шурин Иоанна Грозного (брат его жены Анастасии Романовны).

Биография

3 февраля 1547 года Никита Романович Захарьин-Юрьев присутствовал на свадьбе царя Ивана Васильевича с Анастасией Романовной, где, как один из братьев невесты, был «спальником» и «мовником».

3 ноября 1547 года на свадьбе удельного князя Юрия Васильевича Углицкого (младшего брата Ивана Грозного) с княжной Ульяной Дмитриевной Палецкой, у постели была его жена Варвара Ивановна, а сам он должен был спать у постели, ездить с князем и мыться с ним в мыльне.

В конце 1547 — начале 1548 года во время первого похода царя Ивана Грозного на Казанское ханство Никита Романович Захарьин был рындой при царской особе.

В 1552 году, во время взятия Казани, Никита Захарьин вероятно был с царем, так как князь Андрей Курбский в «Истории» упомянул, что шурья, то есть Данила и Никита Романовичи, посоветовали царю немедленно вернуться в Москву, к их сестре и его жене Царице Анастасии Романовне. После известия о рождения сына, Иван Васильевич послал Никиту Романовича в Москву с поздравлениями Царевне.

Участвовал в шведском походе 1551 года; был воеводой во время литовского похода (1559, 1564—1567). В 1559 году во время похода на Ливонию Никита Романович Захарьин-Юрьев был вторым воеводой и товарищем князя Василия Семёновича Серебряного в передовом полку. Затем Н. Р. Захарьин был переведен вторым воеводой в сторожевой полк, где стал товарищем и заместителем князя Андрея Ивановича Ногтёва-Суздальского. В 1560 году в Разряде сказано: «А наперед больших бояр и воевод ходили в войну: в большом полку боярин князь Василий Семенович Серебряный, да окольничий Никита Романович Юрьев».

В 1558/1559 году Никита Романович получил чин окольничего, а в 1562/1563 году — боярина. Кроме того, после смерти старшего брата Данилы Романовича был сделан в 1564/1565 году дворецким и наместником тверским.

Весной 1564 года «по крымским вестям» Н. Р. Захарьин-Юрьев был назначен вторым воеводой полка правой руки (при князе И. Ф. Мстиславском) в Кашире. Князь Андрей Иванович Татев, назначенный вторым воеводой в полк левой руки, затеял местнический спор с Никитой Захарьиным. Первый воевода большого полка князь Иван Дмитриевич Бельский сообщал царю, что князь Татев «списков не взял», а сам князь Татев писал государю, что ему «в левой руке быти не мочно для Никиты Романовича, что Никита в правой руке». Царь ответил обоим, чтоб он «списки взял, и в левой руке был, а меньши ему Никиты быти пригоже». По «тайной росписи» Никита Романович должен был идти с сторожевым полком «с берега» и навстречу к царю Ивану Васильевичу.

В августе того же 1564 года Н. Р. Захарьин был вызван из Каширы в Москву для переговоров с литовским гонцом. Из Коломны был одновременно вызван и князь Иван Дмитриевич Бельский. В том же году, в случае прихода «крымских людей на украйну», Н. Р. Романов назначен был, в числе других бояр, остаться в Москве. В начале 1565 года, когда царь Иван Грозный разделил Русское государство на «Опричнину» и «Земщину», то оставил своего шурина Никиту Романовича членом земского правительства.

В мае 1565 года Никита Романович Захарьин подписался под грамотою об отправке посольства в Ногайскую орду, к новому правителю её Тинехмату, сыну умершего в 1563 году Измаила, противника крымского хана Девлет Герая.

В январе-марте 1566 года царь Иван Васильевич Грозный, отобрав у своего двоюродного брата, удельного князя Владимира Андреевича Старицкого, города Старицу и Верею с волостями, пожаловал ему во владение Дмитров и Звенигород с волостями. В царских грамотах об обмене упомянуты бояре Иван Петрович Фёдоров-Челяднин и Никита Романович Захарьин-Юрьев.

В мае-сентябре 1566 года ближняя дума, в которую входили князь Иван Дмитриевич Бельский, боярин Иван Васильевич Шереметев (Большой) и Никита Романович Захарьин-Юрьев, вела переговоры в Москве с литовскими послами, панами Ю. Ходкевичем, Ю. Тышкевичем и писарем М. Гарабурдой.

В 1567—1570 годах боярин Никита Романович Захарьин участвовал в дипломатических переговорах с литовскими посольствами.

В 1569 году Н. Р. Захарьин-Юрьев был назначен на «польской украйне» вторым воеводой полка правой руки и товарищем князя И. Ф. Мстиславского. В случае прихода «крымских людей» за р. Оку Н. Р. Захарьин должен был возглавить передовой полк на южной границе. В 1570 году во время нападения крымских татар на южнорусские земли боярин Никита Захарьин был оставлен царем в Москве.

В 1571 году воеводы Никита Романович Захарьин и Фёдор Васильевич Шереметев поставили крепость на озере Нещердо на Витебщине, на границе Себежского и Невельского уезда.

Зимой 1572 года — один из воевод передового полка во время царского похода в Великий Новгород против шведов. Был оставлен царем одним из городовых воевод в Новгороде. В начале 1573 года — второй воевода передового полка в ливонском походе на Пайде. Осенью того же года находился в Муроме, где руководил сбором ратных людей для похода против восставших казанских татар. Поход был отменен, так как «казанские люди в Муроме добили челом и договор учинили о всем по государеву наказу».

В 1573 году Никита Романович Захарьин-Юрьев присутствовал на свадьбе ливонского короля Магнуса с княжной Марией Владимировной Старицкой.

В январе 1574 года Н. Р. Захарьин — второй воевода большого полка (при ногайском мурзе Афанасии Шейдяковиче) в новом ливонском походе. Затем по новой росписи полков «литовской украйны» был назначен вторым воеводой большого полка (при царе Симеоне Бекбулатовиче).

В феврале 1574 года царь Иван Грозный назначил своего шурина Никиту Романовичу Захарьина руководителем сторожевой и станичной службы. В мае того же 1574 года — боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев — воевода полка правой руки в Мышеге, где защищал южнорусские рубежи от набегов крымских татар.

В 1575 году боярин Н. Р. Захарьин участвовал в новом ливонском походе, во время которого взял город Пернау (Пернов) и изумил жителей своим великодушием, предоставив им право добровольно присягнуть на верность царю или покинуть город со своим имуществом.

В декабре 1575 года по поручению царя боярин Никита Романович Захарьин, князь Сицкий и дьяк Андрей Щелкалов вели предварительные переговоры с имперским посольством в Дорогобуже.

Весной 1577 года Н. Р. Захарьин — первый воевода полка правой руки в походе царя Ивана Грозного на Ливонию. В конце 1578 года боярин Никита Романович Юрьев во главе земского руководства занимался приготовлениями к войне против короля Речи Посполитой Стефана Батория.

В феврале 1582 года боярин Никита Романович Захарьин участвовал в переговорах с папским посланником Антонием Поссевино, а в следующем 1583 году — в переговорах с английским послом Боусом.

В ночь с 18 на 19 марта 1584 года царь Иван Васильевич Грозный скончался, на московский царский трон вступил Фёдор Иоаннович (1584—1598), родной племянник Никиты Романовича. Перед смертью Иван Грозный создал регентский совет, которому поручил опеку над своим слабоумным сыном и наследником Фёдором. Согласно Р. Г. Скрынникову, в состав опекунского совета вошли бояре князь Иван Фёдорович Мстиславский, Никита Романович Захарьин-Юрьев, Борис Фёдорович Годунов, князь Иван Петрович Шуйский, Богдан Яковлевич Бельский, казначей Пётр Иванович Головин и дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов. В 1584—1585 году Никита Романович Захарьин, входя в состав опекунского совета, участвовал в управлении государством.

В августе 1584 года боярин Никита Романович сильно заболел и уже больше не принимал участия в государственных делах. Чувствуя приближение смерти, он взял с конюшего Бориса Годунова клятву «соблюдать» его детей и «вверил» ему попечение о своём семействе. Один из современников свидетельствует, что Борис «клятву страшну тем сотвори, яко братию и царствию помогателя имети».

Проживал боярин Никита Романович в своих палатах на Варварке в Китай-городе (сейчас в них открыт Музей боярского быта XVI—XVII веков).

Умер Никита Романович Захарьин-Юрьев 23 апреля 1585 или 1586 года, приняв монашество с именем Нифонта; погребён в фамильном склепе в подклете Преображенского собора Новоспасского монастыря.

Семья

Первая супруга Никиты Романовича — Варвара Ивановна Ховрина (ум. 18 июня 1552), дочь Ивана Дмитриевича Ховрина, — происходила из боярского рода Ховриных-Головиных.

Вторая жена — княжна Евдокия Александровна Горбатая-Шуйская (ум. 4 апреля 1581) — дочь боярина князя знаменитого полководца грозненской эпохи. Неизвестно, от какой из жен был рожден патриарх Филарет, существующая спекуляция, что от второй, позволяла Романовым найти у себя кровь Рюриковичей, однако эта теория остается недоказанной.

Дети

1. Анна (ум. 1585) — супруга князя Ивана Фёдоровича Троекурова;
2. Евфимия (ум. 1602) — супруга князя Ивана Васильевича Сицкого;
3. Фёдор (Филарет) (ок. 1556—1633);
4. Марфа (ум. 1610) — супруга князя Бориса Камбулатовича Черкасского;
5. Лев (ум. 1595);
6. Михаил (ум. 1602);
7. Александр (ум. 1602);
8. Никифор (ум. 1601);
9. Иван Каша (ум. 1640);
10. Ульяна (ум. 1565)— в младенчестве;
11. Ирина (ум. 1639) — супруга Ивана Ивановича Годунова;
12. Анастасия (ум. 1655) — супруга князя Бориса Михайловича Лыкова-Оболенского;
13. Василий (ум. 1602).

Литература

• Веселовский С. Б. Род Кобылы // Исследования по истории класса служилых землевладельцев. — М.: Наука, 1969. — 584 с. — 4500 экз.
• Романовы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Богуславский В. В. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия : в 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2005 г.
• Скрынников Р. Г. «Великий государь Иоанн Васильевич Грозный», том 1, Смоленск, «Русич», 1996 г. ISBN 5-88590-528-2
• Скрынников Р. Г. «Великий государь Иоанн Васильевич Грозный», том 2, Смоленск, «Русич», 1996 г. ISBN 5-88590-529-0

Ссылки

• [www.russianfamily.ru/yu/yurevi-romanovi.html Юрьевы-Романовы]

Отрывок, характеризующий Захарьин, Никита Романович

После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.