Никитин, Василий Петрович

Василий Петрович Никитин
Дата рождения:	2 (14) августа 1893(1893-08-14)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	16 марта 1956(1956-03-16) (62 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Научная сфера:	электротехника
Известен как:	учёный в области электротехники, сварки и электромеханики
Награды и премии:

Василий Петрович Никитин (2 [14] августа 1893, Санкт-Петербург — 16 марта 1956, Москва) — учёный в области электротехники, сварки и электромеханики.

Биография

Василий Петрович Никитин родился 2 (14) августа 1893 г. в Петербурге в семье ремесленника. Отец — Никитин Петр Тимофеевич, по происхождению из крепостных крестьян Тверской губернии, в Петербурге был простым рабочим-ремесленником. Мать — Никитина Елена Федоровна, дочь паровозного машиниста.

Начальное образование Василий Никитин получил сначала в городском начальном 3-х классном училище, затем в Владимирском (называемом по находящейся рядом церкви) городском четырехклассном училище в Петербурге. После его окончания, по настоянию деда (который работал машинистом на железной дороге) и на его средства, учился в Петербургском техническом училище (1909). Одновременно с учебой, Никитин с 15-летнего возраста начал работать (1908—1910) помощником слесаря, а затем, слесарем по ремонту паровозов в железнодорожных мастерских Николаевской железной дороги в Петербурге.

Высшее образование В. П. Никитин получил на электромеханическом факультете Петербургского Политехнического института, который окончил в 1914 г. со званием — инженера-электрика.

Будучи студентом В. П. Никитин работал техником в Конструкторско-строительном бюро (1910—1912 гг.), а затем в 1912—1918 гг. — инженером-конструктором Балтийского судостроительного и механического завода в Петербурге (Петрограде). В конце 1913 г. — начале 1914 г. В. П. Никитин был командирован для получения практических знаний в области электромеханики сначала в российские отделения электротехнических заводов: «Вольта», «Сименс-Шуккерт» и «ВЭК» («Всеобщая электрическая компания»), а затем посетил заводы этого профиля за границей (в Германии и Швеции). После возвращения занимался расчетами и проектированием, а также руководил изготовлением и монтажом первых русских электродвигателей для строящихся линейных кораблей и подводных лодок военного флота. В электрических установках, разработанных для линейных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь», В. П. Никитин впервые применил рассчитанные и спроектированные им трехфазные асинхронные электродвигатели, положив начало применению переменного тока в судовых устройствах. В 1914—1918 гг. разработал метод безреостатного пуска мощных электродвигателей. Революция 1917 г. на время прервала его работу по специальности.

С мая 1918 г. по июль 1919 г. В. П. Никитин работал инженером в Управлении ирригационными работами в Туркестане — «Иртур». 11 августа 1919 года проект «Иртур» был упразднён.

В августе 1919 г. Екатеринославский Губернский совет народного хозяйства (Губсовнархоз) пригласил В. П. Никитина на национализированный электромеханический завод «РЭДА», где в период 1919—1921 гг. он работал сначала начальником технического отдела, а затем — управляющим и главным инженером завода. На заводе под руководством Никитина было организовано проектирование и производство первых образцов отечественного электрооборудования для угольной и металлургической промышленности, в частности, новых типов электронасосов для откачки угольных шахт.

С 1919 г. началась педагогическая деятельность В. П. Никитина по подготовке инженеров-электриков для угольной и металлургической промышленности в Екатеринославском Горном институте. В этот же период времени В. П. Никитин был консультантом по электромеханическому оборудованию (1919—1924 гг.) в Харьковской и Екатеринославской конторах производственного объединения по разведке и разработке нефтяных и газовых месторождений в Азербайджанской CCP (Азнефть).

В 1924—1926 гг. В. П. Никитин был назначен техническим руководителем восстанавливаемого в Ленинграде завода «Электрик». В это время он заинтересовался перспективным технологическим методом — сваркой.

В середине 1920-х гг. В. П. Никитин сформулировал комплекс научно-технических проблем теории электрических машин и аппаратов для дуговой сварки, которые в дальнейшем нашли решение в его исследованиях, способствовавших развитию новой отрасли промышленности — электросварочного машиностроения и положивших начало широкому применению сварки в народном хозяйстве.

В 1926—1929 гг., будучи профессором Екатеринославского Горного института, Никитин В. П. одновременно состоял консультантом по организации сварочного производства на многих предприятиях Украины и России: на Екатеринославской железной дороге, где при его участии были оборудованы два электросварочных цеха, а им спроектированы и построены электросварочные машины; на заводе имени Артема в Нижнеднепровске был оборудован электросварочный цех по сварке труб, трубопроводов, котлов; на заводах имени Петровского и Ленина в Днепропетровске также были созданы электросварочные цеха.

В 1929 г. В. П. Никитина пригласили на работу в Москву в Научно-исследовательский институт (НИИ) Наркомата путей сообщения (НКПС), где он организовал и возглавлял до 1934 г. электросварочную лабораторию. После переезда в столицу, В. П. Никитин оставил работу в Днепропетровском Горном институте и начал преподавательскую деятельность в качестве профессора и заведующего кафедры общей и специальной электротехники факультета черных металлов Горной Академии (1929—1932 гг.) (в 1930 на базе факультетов чёрной и цветной металлургии академии был создан Московский институт стали).

В 1929—1930 гг. В. П. Никитин стал одним из инициаторов создания первых в СССР учебных заведений по сварочной специальности — Московского автогено-сварочного комбината, состоящего из рабфака, техникума и института, где он работал до 1933 г. заместителем директора по научно-учебной части комбината и заведующим кафедрой «Электротехника».

В 1933 г. в рамках реорганизации сети высших учебных заведений СССР Московский автогено-сварочный институт вошел на правах сварочного факультета в состав Московского механико-машиностроительного института (МММИ) имени Н. Э. Баумана. В июне 1933 г. по Всесоюзному конкурсу В. П. Никитин был утвержден профессором и зав. кафедрой «Электротехника и электрооборудование» (1933—1937) и одновременно в 1934—1938 гг. он был деканом сварочного факультета МММИ. Одновременного с этим в 1934 г. В. П. Никитин был утвержден профессором по кафедре электромашин в Московском Энергетическом институте, где он впервые стал читать курс по электротермической специализации.

В 1937 г. В. П. Никитин защитил в МММИ докторскую диссертацию на тему «Основы теории сварочных генераторов». 1 февраля 1938 г. В. П. Никитин, в тяжелое для института время, после ареста предыдущего руководителя и ряда преподавателей, становится директором МММИ.

28 января 1939 г. В. П. Никитин был избран в действительные члены (академиком) Академии наук СССР по Отделению технических наук, специализация — электротехника. С 1939 по 1942 гг. он являлся академиком-секретарем Отделения технических наук. В Академии наук он организовал и возглавлял работу Секции электросварки и электротермии (председателем которой он был с 1941 по 1953 гг.). С 1947 г. был членом Президиума АН СССР, в 1951—1954 гг. — председателем Совета филиалов и баз АН СССР.

В 1939 г. Советом Народных Комиссаров СССР В. П. Никитин был назначен членом Госплана СССР, в 1941—1943 гг. — заместителем председателя Госплана СССР, в 1943—1947 гг. — председателем Совета научно-технической экспертизы.

Большая занятость на ответственных постах вынудила его 15 июля 1939 г. уйти с должности директора МММИ; при этом В. П. Никитин оставался профессором и заведующим кафедрой до 1956 г.

В. П. Никитин принадлежит к редкому типу ученых, сочетавших в себе качества теоретика, разработчика, организатора производства и педагога.

В. П. Никитин являлся создателем теории электрических машин и аппаратов для дуговой электросварки. Под его руководством были разработаны типовые сварочные трансформаторы, благодаря его инициативе в стране было создано электросварочное машиностроение, и сварка повсеместно была внедрена в промышленность.

В. П. Никитин был редактором журналов «Известия АН СССР, отделение технических наук» (1939—1943), «Вестник инженеров и техников». В. П. Никитин в 1939—1942 гг. был председателем Всесоюзного совета научно-технических обществ, с 1931 г. — членом Всесоюзного научно-технического общества сварщиков. В 1951 г. Никитин был избран почетным членом Академии наук Туркменской ССР. В 1939—1947 гг. избирался депутатом Моссовета.

Семья: жена Ирина Петровна Никитина (рожденная Дубровская) — инженер-механик, кандидат технических наук.

Василий Петрович Никитин умер 16 марта 1956 г. в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Работы по электросварке

Наряду с научными исследованиями В. П. Никитин внес решающий вклад в практическое внедрение их результатов, что привело к созданию в СССР новой отрасли промышленности — электросварочного машиностроения. На заводе «Электрик» под его руководством были спроектированы и построены первые образцы электрических машин для дуговой электросварки и разработан новый тип сварочного трансформатора.

Ряд работ В. П. Никитина посвящён вольтовой дуге, применяемой для сварки. Несмотря на то, что явление вольтовой дуги было открыто русским ученым В. Петровым еще в 1802 году, теоретических работ по изучению вольтовой дуги до В. П. Никитина было мало, именно он решил задачу устойчивости горения дуги в условиях сварки, что позволило сформулировать требования к сварочному электрооборудованию. Большое значение имел также труд «Теория генераторов поперечного поля», благодаря которому под руководством В. П. Никитина в середине 20-х двадцатого века на базе генератора Кремера был разработан и внедрён первый отечественный сварочный генератор типа СМ-1.

В 1924 г. (по некоторым данным в 1925 г.) предложена система аппаратов для дуговой сварки, представляющая собой объединение трансформатора с дросселем в единое целое. На основании этой системы был разработан ряд источников питания для дуговой сварки с обозначением СТН (Сварочный трансформатор Никитина).

В дальнейшем были спроектированы сварочные цеха на крупнейших предприятиях юга СССР (заводы им. Ленина, им. Петровского и им. Артема в Днепропетровске и др.), где при помощи сварки было налажено машиностроительное производство, а также восстановление и ремонт оборудования для всего южного промышленного региона. В 1929 г. В. П. Никитин организовал сварочную лабораторию в Научно-исследовательский институт (НИИ) Наркомата путей сообщения (НКПС), которой руководил до 1934 г. За период научно-исследовательской работы в Сварочной лаборатории НИИ НКПС под редакцией Никитина вышло десять сборников трудов по организации метода сварки. Среди решенных им впервые проблем — теория электрической дуги в условиях сварки, теория электрических машин и аппаратов для дуговой сварки, исследования физики и техники соединения металлов. Впоследствии научные результаты, полученные при разработке и исследовании электросварочных машин, были использованы для развития теории переходных процессов и устойчивости работы различного рода электроприводов.

Под руководством В. П. Никитина был разработан трансформатор «СТАН».

Научно-педагогическая деятельность

Значительный вклад внёс В. П. Никитин в организацию подготовки специалистов по сварочному производству. Научно-педагогическая деятельность его началась ещё в 1919 г. в Днепропетровском (Екатеринославском) горном институте. В этом институте, сначала в качестве доцента (с 1921 г. по осень 1925 г.), а затем профессора и заведующего кафедрой «Электромеханики и применения электротехники в заводском деле» (с осени 1925 г. до 1929 г.) В. П. Никитин руководил подготовкой инженеров-электриков для угольной и металлургической промышленности. Для его педагогической деятельности характерной была тесная связь преподавания с реальным производством. Еще в начале 20-х гг. В. П. Никитин ввел в практику подготовки кадров так называемое реальное проектирование, о необходимости которого при обучении инженеров говорят до сих пор.

В 1929 г. В. П. Никитин стал одним из инициаторов создания первых в СССР учебных заведений по сварочной специальности — Московского автогено-сварочного института и Московского сварочного техникума. В Московском автогено-сварочном институте он бессменно работал до 1933 г. заместителем директора по научно-учебной части и заведующим кафедрой «Электротехника».

В 1933 г. в рамках реорганизации сети втузов СССР Московский автогено-сварочный институт вошел на правах сварочного факультета в состав Московского механико-машиностроительного института (МММИ) имени Баумана (до 1930 и после 1943 гг. — Московское высшее техническое училище имени Баумана). С момента организации по 1938 г. В. П. Никитин становится деканом сварочного факультета МММИ. С 1933 г. одновременно возглавлял кафедру «Электротехника и электрооборудование». В 1938 г. факультет сварочного производства был реорганизован и В. П. Никитин возглавил общеинститутскую кафедру «Электротехника и электрооборудование», которой руководил до 1956 г.

Награды

• орден Ленина (10.06.1945)
• орден Трудового Красного Знамени (1941)
• медали
• Заслуженный деятель науки РСФСР (19.02.1948)

Основные научные труды

1. Никитин В. П. Электрические машины и трансформаторы для дуговой сварки. Основы теории, 2 изд. Москва-Ленинград: ОНТИ, 1937 г.
2. Никитин В. П. Основы теории трансформаторов и генераторов для дуговой сварки. Изд. АН СССР, 1956 г.

Ссылки

• [isaran.ru/?q=ru/fund&ida=1&guid=434AA9D9-B222-C670-FA5B-28F7BF260D2D Фонд 1623] информационной системы «Архивы Российской академии наук» на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Никитин, Василий Петрович

Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.