Никитин, Михаил Викторович

Михаил Викторович Никитин
Место рождения	Фастов, Киевская губерния, Российская империя
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР  СССР
Род войск	РККА, НКВД-МВД
Годы службы	1919-1926, 1934-1939, 1941-1946, 1947-1953
Звание
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война
Награды и премии	Одиннадцать медалей
В отставке	с сентября 1966 на пенсии

Михаил Викторович Никитин (1899—1974) — начальник Главного управления государственной съёмки и картографии НКВД СССР, майор (1936).

Биография

Родился в еврейской семье рабочего-мясника. В РКП(б) с марта 1919 (член РКСМ в 1918—1919). Образование: 3 класса еврейского училища в Николаеве; Институт народного хозяйства в Киеве (1927, экстерном); аспирантура научно-исследовательской кафедры марксизма-ленинизма при Всеукраинской академии наук с ноября 1926 по июнь 1928.

Курьер экспортной конторы Липавского в Николаеве с июня 1910 по май 1911, курьер товарной станции в Николаеве с мая 1911 по июнь 1913. Ученик слесаря на заводе Дудника в Николаеве с июня 1913 по май 1914, накрывальщик и подручный слесаря на судостроительном заводе «Наваль» в Николаеве с мая 1914 по апрель 1916, слесарь на заводе «Гена» в Одессе с апреля 1916 по октябрь 1916, слесарь на военном заводе «Перун» в Николаеве с октября 1916 по декабрь 1917, слесарь на конфетной фабрике Кантора и К° в Николаеве с января 1918 по февраль 1919.

В РККА c февраля 1919, рядовой 3-го Украинского и 4-го Железнодорожного дивизионов 12-й армии с марта 1919 по апрель 1920. Политический работник Николаевского политпросветкомиссариата политического отделения Правобережной группы войск Южного фронта с апреля 1920 по январь 1921. Инструктор Кузнецкого райкома Николаевского горкома КП(б)У с января по апрель 1921. Преподаватель, секретарь ячейки РКП(б) 47-х пехотных курсов РККА в Николаеве с апреля 1921 по март 1922. Преподаватель, секретарь ячейки РКП(б) 64-х пехотных курсов РККА в Феодосии с марта по ноябрь 1922. Преподаватель политической грамоты и обществоведения 4-й артиллерийской школы РККА в Севастополе с ноября 1922 по январь 19223. Помощник начальника 1-х кавалерийских курсов РККА, начальник учебной части в Симферополе с января по май 1923. Преподаватель артиллерийской школы РККА в Киеве с июля по август 1923. Заведующий агитационно-пропагандистским отделом Шулявского райкома Киевского горкома КП(б)У с августа 1923 по ноябрь 1924. Секретарь партколлектива Высшей объединённой военной школы РККА в Киеве с ноября 1924 по ноябрь 1926. Заведующий агитационно-пропагандистским отделом Январского райкома Киевского горкома КП(б)У с июня 1928 по май 1930. Заместитель директора НИИ промэнергетики по научной части в Киеве с мая 1930 по декабрь 1931. Заместитель директора НИИ энергетики и электрификации по научной части с декабря 1931 по февраль 1932. Инструктор московского комитета ВКП(б) с февраля 1932 по октябрь 1934.

В органах НКВД секретарь парткома Строительства канала Москва—Волга НКВД с ноября 1934 по июль 1937. Начальник Главного управления государственной съёмки и картографии НКВД СССР с 1 августа 1937 по 23 сентября 1938, затем начальник Главного управления геодезии и картографии при СНК СССР до апреля 1939.

Заместитель начальника Главнефтесбыта Наркомата нефтяной промышленности СССР с апреля 1939 до ноября 1940. Управляющий трестом «Газгольдерстрой» в Москве с ноября 1940 по июль 1941. Заместитель начальника 23-го управления оборонстроя на Юго-Западном фронте с июля 1941 по апрель 1942. Военком, начальник политического отдела 24-го управления оборонстроя на Сталинградском, 2-м Украинском фронтах с апреля 1942 по август 1944. Начальник политического отдела 71-й моторизованной инженерной бригады 3-й гвардейской танковой армии с августа 1944 по апрель 1946. Не работал, проживая в Москве с мая по август 1946. Начальник транспортного отдела Главшахтлеса Министерства угольной промышленности на Восточных районах СССР с августа 1946 по ноября 1947.

В органах МВД начальник строительства района Севводстроя МВД в Краснополянском районе Московской области с декабря 1947 по сентябрь 1948. Начальник отделения производственно-технического отдела Главгидростроя МВД СССР с сентября 1948 по май 1949. Начальник отдела подготовки кадров Волгодонстроя МВД с мая 1949 по сентябрь 1952. Начальник отдела труда, зарплаты и рабочих кадров Главгидроволгобалтстроя МВД в городе Вытегра с сентября 1952 по июнь 1953.

Не работал, находясь в Москве, с июня по август 1953. Старший научный сотрудник Всесоюзного НИИ угольной промышленности в городе Люберцы с августа 1953 по январь 1955. Не работал в Москве с января 1955 по октябрь 1957. Преподаватель политэкономии Московского института инженеров геодезии, аэрофотосъёмки и картографии с октября 1957, с июня 1961 доцент, работал по сентябрь 1966. Пенсионер с сентября 1966, проживал в Москве.

Звания

• Майор.

Награды

• орден Красного Знамени;
• орден Отечественной войны 1-й степени;
• орден Трудового Красного Знамени;
• орден «Знак Почёта»;
• орден Красной Звезды;
• 11 медалей.

Литература

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb350.htm М. В. Никитин] // Петров Н. В., Скоркин К. В. [www.memo.ru/history/nkvd/kto/index.htm Кто руководил НКВД, 1934—1941: Справочник] / О-во «Мемориал» и др.; Под ред. Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского — М.: Звенья, 1999. — 504 с. — ISBN 5-7870-0032-3

Отрывок, характеризующий Никитин, Михаил Викторович

Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.