Хумн, Никифор

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Никифор Хумн»)
Перейти к: навигация, поиск
Никифор Хумн
 

Никифор Хумн (греч. Νικηφόρος Χοῦμνος, ок. 1250/55 — 1327) — византийский ученый и государственный деятель раннего палеологовского периода, одна из ключевых фигур так называемого «Палеологовского Возрождения». В течение одиннадцати лет он занимал пост главного министра императора Андроника II Палеолога. Никифор Хумн известен также в связи с напряжённым интеллектуальным соперничеством со своим знаменитым современником, учёным и чиновником Феодором Метохитом. Хумн является основателем монастыря Богородицы Горгоэпикоос (Παναγία η Γοργοεπήκοος) в Константинополе.





Биография

Хумн родился между 1250 и 1255 годами[1]. Он происходил из знатной семьи, которая с XI века дала несколько высокопоставленных чиновников. Никифор изучал риторику и философию под руководством будущего Константинопольского патриарха Григория II, а после завершения учёбы поступил на имперскую службу. Он впервые упоминается около 1275 года с низшим рангом квестора, в качестве главы посольства к монгольскому правителю Персии ильхану Абаке-хану. Хотя в правление императора Михаила VIII Хумн признал объединительное решение Второго Лионского собора, при его преемнике Андронике II Палеологе, он поменял свои взгляды. Около 1285 года он сочинил панегирик в честь императора, в котором подчеркнул не только добродетели и ратные свершения императора, но и его отрицательное отношение к объединению церквей. Дальнейшее восхождение Хумна к вершинам власти было стремительным: в начале 1294, после смерти Феодора Музалона[fr] Андроник II назначил его мистиком[en] и месазоном, фактически главным министром, а в 1295 году он также получил должность каниклея[en], став начальником императорской канцелярии. Как сообщает византийский историк Георгий Пахимер, император все больше устранялся от непосредственного управления государством, чтобы посвятить себя молитве и посту, оставив все дела Хумну. Растущее влияние Хумна привело его к столкновению с низложенным патриархом Афанасием I, в чьём смещении в 1293 году он, возможно, сыграл какую-то роль. Их вражда происходящая, вероятно из стремления Хумна к централизации власти и различиях в философских взглядах, в дальнейшем углублялась и была отмечена взаимными обвинениями в коррупции

В 1303 году, после того, как запланированный брак его дочери Ирины с Алексеем II Трапезундским не состоялся, Хумн преодолел противодействие императрицы Ирины и обеспечил себя матримониальной связью с правящей династией, выдав замуж свою дочь за третьего сына императора, деспота Иоанн Палеолога (ок. 1286—1308). Тем не менее два года спустя он был уволен и заменен в качестве месазона Метохитом. За время своей работы Никифор Хумн скопил за счет взяток, продажи должностей и сбора налогов большое состояние, значительную часть которого составляли поместья в Македонии. Эта практика была довольно распространена среди чиновников палеологовского периода, чья коррумпированная власть была крайне обременительна для подданных империи. Часть своего состояния Хумн потратил на создание и обустройство монастыря Богородицы Gorgoepekoos в Константинополе

В 1309—1310 годах Хумн занимал пост губернатора второго по величине города империи Фессалоники, но затем постепенно оказался от государственных должностей. Участие в процессе против патриарха Нифонта I стало его последним крупным предприятием. В 1320-х годах он вступил в затяжную полемику со своим главным интеллектуальным и политическим соперником Феодором Метохитом. Если Хумн высмеивал Метохита за отсутствие ясности изложения, Метохит упрекал Хумна за отсутствие интереса к физике и его незнание астрономии, которую он признавал «высшей формой науки». Около 1326 года Хумн постригся в монахи под монашеским именем[en] Нафанаил в монастыре Христа Филантропа[fr] в Константинополе, который был основан его дочерью Ириной. Там он скончался 16 января 1327[1].

Сочинения

Хумн был плодовитым писателем, испытавшим значительное влияние классиков, которых он изучал в молодости. Его труды, некоторые из которых остаются неопубликованными, включают в себя риторические произведения, как, например похвальное слово Андронику II, а также трактаты по философии, в особенности по теории элементов, метеорологии, космологии и теологии. Некоторые из этих трактатов, видимо, были составлены по случаю придворных литературных вечеров, на которых иногда председательствовал император. Из его обширной переписки сохранилось 172 письма, из которых 40 адресовано императору Андронику II и 28 Иосифу Философу[fr]. Перу Хумна принадлежат три поэмы на смерть императора Михаила IX Палеолога (1294—1320).

В своих философских работах Хумн показывает себя «страстным и умелым» защитником учения Аристотеля. Однако он не принимает аристотелизм, используя вместо этого его для рационального философского обоснования христианской теологии. В своих нападках на платоновскую теорию вещества[en] и форм[en] и в своих опровержениях теории Плотина о душе, Хумн пытается обосновать христианское богословское учение.

По словам французского византиниста Рудольфа Гийяна, «любовью к античности, страстностью, хотя и некоторой сервильностью, а также разнообразием своих знаний Хумн предвещает итальянский гуманизм и западное Возрождение».

Семья

Брат Никифора Феодор также был придворным. В браке с неизвестной женой Хумн имел несколько детей:

Напишите отзыв о статье "Хумн, Никифор"

Примечания

  1. 1 2 Kazhdan, 1991, p. 433.

Источники

  • Angelov Dimiter. Imperial ideology and political thought in Byzantium (1204–1330). — Cambridge University Press, 2007. — ISBN 978-0-521-85703-1.
  • Boojamra John Lawrence. The Church and social reform: the policies of Patriarch Athanasios of Constantinople. — Fordham University Press, 1993. — ISBN 978-0-8232-1335-1.
  • Cavallo Guglielmo. The Byzantines. — University of Chicago Press, 1997. — ISBN 978-0-226-09792-3.
  • Craig Edward. Routledge Encyclopedia of Philosophy. — Taylor & Francis, 1998. — ISBN 978-0-415-07310-3.
  • [plato.stanford.edu/entries/byzantine-philosophy/ Byzantine Philosophy]. Stanford Encyclopedia of Philosophy. Stanford University. Проверено 8 мая 2009.
  • The Oxford Dictionary of Byzantium : [англ.] : in 3 vols. / ed. by Dr. Alexander Kazhdan. — N. Y. ; Oxford : Oxford University Press, 1991. — 2232 p. — ISBN 0-19-504652-8.</span>
  • Moutafakis Nicholas J. Byzantine philosophy. — Hackett Publishing, 2003. — ISBN 978-0-87220-563-5.
  • Nicol Donald MacGillivray. The last centuries of Byzantium, 1261–1453. — Cambridge University Press, 1993. — ISBN 978-0-521-43991-6.
  • Necipoğlu Nevra. Byzantine Constantinople: monuments, topography, and everyday life. — BRILL, 2001. — ISBN 978-90-04-11625-2.
  • Ševčenko Ihor. Études sur la polémique entre Théodore Métochite et Nicéphore Choumnos. — Brussels: Éditions de Byzantion, 1962.
  • Vasiliev Alexander A. History of the Byzantine Empire, 324–1453. — University of Wisconsin Press, 1958. — ISBN 978-0-299-80926-3.
  • Verpeaux Jean. Nicéphore Choumnos. homme d'état et humaniste Byzantin (ca 1250/1255-1327). — Paris: A. et J. Picard, 1959.

Отрывок, характеризующий Хумн, Никифор



Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.