Никколо Пизано
| Никколо Пизано | |
 | |
| Дата рождения: |
около 1219 |
|---|---|
| Дата смерти: |
между 1278 и 1282 |
| Жанр: |
скульптор, архитектор |
 Работы на Викискладе | |
Никко́ло Пиза́но (около 1220 — между 1278 и 1284) — основатель школы итальянской скульптуры, отец скульптора Джованни Пизано.
Биография
Дата рождения Пизано не известна. Родился в Апулии, в архивах сиенского собора он назван сыном Пьетро из Апулии. Возможно учился в местных мастерских, работавших для двора императора Фридриха II — центра распространения классических традиций[1]. Около 1245 года он переехал в Тоскану и работал в Кастелло дель Императоре в Прато. Предполагается, что изображение львов на портале замка, выполнено Никколо Пизано. «Голова девушки», которая экспонируется в Риме в Палаццо Венеция, также считается работой Никколо Пизано тосканского периода. Позднее Пизано переехал в Лукку. На фасаде собора Святого Мартина им были выполнены рельефы «Рождество» и «Поклонение волхвов» (северный тимпан). В Пизе скульптор обосновался между 1245 и 1250 годами. Здесь родился его сын Джованни. В документах с этого времени Никколо фигурирует как Никколо Пизано.
Около 1255 года он получил заказ на кафедру для баптистерия (it:Battistero di San Giovanni (Pisa)) в Пизе. Работу выполнял с несколькими помощниками, среди которых были Арнольфо ди Камбио и Лапо ди Ричевуто. Эта первая подписанная скульптором работа считается одним из шедевров, в ней Пизано удалось сочетать традиционные сюжеты и мотивы классического позднеримского стиля. По сообщению Вазари[2], Пизано изучал римскую скульптуру времён Августа, её сильное влияние чувствуется в кафедре пизанского баптистерия. Шестиугольное сооружение из белого, розово-красного и темно-зеленого мрамора опирается на арки, вырезанные в виде готического трилистника, поддерживаемые высокими колоннами. В углах арок расположены фигуры четырёх основных добродетелей (из них самая известная — аллегория Силы в образе обнажённого Геркулеса), Иоанна Крестителя и архангела Михаила. Вероятно скульптор был вдохновлён триумфальными арками, которые видел в Риме во время поездок в Остию. Так же, как и на пизанской кафедре, скульптуры Триумфальной арки Константина венчают капители колонн, а балюстрада декорирована рельефами.
На рельефах изображены сцены из жизни Христа: Благовещение и Рождество, Поклонение волхвов, Принесение во храм, Распятие, Страшный Суд. Рельефы кафедры, за исключением Распятия и Страшного Суда, отражают его знакомство с изображениями на древнеримских саркофагах из Кампосанто. Причём Пизано использовал при работе и технологии античных мастеров. В то же время скульптор переосмыслил классические образы в христианском ключе, наполнив новым содержанием. В основе композиции Распятие лежат византийские образцы, известные по изделиям из слоновой кости, Страшный Суд трактован в духе французской готики. Первоначально рельефы из каррарского мрамора для придания бо́льшей выразительности были окрашены.
Между 1260 и 1264 годами он завершил строительство купола баптистерия в Пизе, который был начат архитектором Диотисальви. Пизано увеличил высоту баптистерия и увенчал его системой из двух куполов: на вершине полусферического купола разместил небольшой в форме усечённого конуса. Фасад баптистерия декорировал скульптурами сын Никколо Джованни в 1277—1284 годах. В 1264 году Никколо был заказан ковчег для мощей святого Доминика в болонской базилике Сан-Доменико. Пизано, безусловно, разработал проект ковчега, но вклад Никколо в воплощение замысла в материале был, вероятно, минимален. В 1265 году он уже работал над кафедрой для Сиенского собора. Восьмиугольная кафедра (завершена в ноябре 1268 года) похожа на пизанскую, но бо́льшего размера и декорирована более роскошно. Её многофигурные рельефы, на тему спасения и Страшного суда, несут печать влияния французской готики. В работе над этой кафедрой Пизано помогали его сын Джованни, Лапо ди Ричевуто, Арнольфо ди Камбио и другие мастера.
Напишите отзыв о статье "Никколо Пизано"
Примечания
- ↑ [www.newadvent.org/cathen/11047b.htm Niccola Pisano]. Catholic Encyclopedia. [www.webcitation.org/65ay4JtRh Архивировано из первоисточника 20 февраля 2012].
- ↑ Giorgio Vasari — The Lives of the Painters, Sculptors & Architects, Volume 1
Литература
- Алпатов М. В. Итальянское искусство эпохи Данте и Джотто. М.; Л., 1939;
- Виппер Б. Р. Итальянский Ренессанс XIII—XVI века. М., 1977. Т. I;
- Краснова О. Б. Искусство Средних веков и Возрождения. Олма-Пресс, 2002. 318 с. ISBN 5-94849-063-7
- Лазарев В. Н. Происхождение итальянского Возрождения. Искусство Проторенессанса. М., 1956. Т. I. С. 80—87;
- Смирнова И. А. Искусство Италии конца XIII—XV веков. М., 1987
- Benezit E. (1976). Dictionnaire des Peintres, Sculpteurs, Dessinateurs et Graveurs. Paris: Librairie Gründ. ISBN 2-7000-0155-9.
- Гиацинтов В. Возрождение итальянской скульптуры в произведениях Николо Пизано. М.: Унив. тип., 1900.
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи по искусству. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Никколо Пизано
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.
Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
