Скоробогатов, Николай Аркадьевич

Николай Скоробогатов
Имя при рождении:	Николай Аркадьевич Скоробогатов
Профессия:	актёр
Театр:	Театр Сатиры Гастрольный театр комедии Ленком
Награды:

Никола́й Арка́дьевич Скоробога́тов (19 декабря 1923, Вязьма, Смоленская губерния — 10 июня 1987, Москва) — советский актёр театра и кино. Заслуженный артист РСФСР (1977).

Биография

Родился в семье железнодорожника. Окончив среднюю школу, был принят актёром во вспомогательный состав Вяземского драматического театра, где работал до июля 1941 года. В том же июле 1941 года семья Скоробогатовых выехала в город Сталинград, где Николай стал актёром Сталинградского ТЮЗа, одновременно работая кладовщиком на военном складе.

В марте 1942 года ушёл на фронт, где воевал в качестве стрелка воздушно-десантного полка.

Демобилизовавшись в 1945 году, прямо в военной форме пришёл поступать на актёрский факультет Театрального училища имени Щепкина, куда был принят на курс В. Н. Пашенной.

По окончании училища в 1949 году был принят в труппу Театра сатиры, где играл до 1952 года.

В октябре 1952 года был откомандирован в Германию для работы во Втором драматическом театре Группы советских войск. Вернувшись из Германии в октябре 1956 года, один год состоял в труппе Театра-студии киноактёра.

В июле 1957 года был принят в Московский гастрольный театр комедии, где отработал десять лет.

В октябре 1967 года приглашён в Московский театр имени Ленинского комсомола, в котором служил до конца жизни.

В последние годы жизни у Николая Скоробогатова развилась болезнь почек, которая послужила причиной смерти актёра.

Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище (участок № 2).

Творчество

Фильмография

1. 1951 — Спортивная честь — радиослушатель на вокзале
2. 1957 — Случай на шахте восемь
3. 1957 — Звёздный мальчик — 2-й стражник
4. 1966 — Хмырь (к/м)
5. 1967 — Взорванный ад — Лифанов
6. 1968 — Три дня Виктора Чернышёва — милиционер
7. 1968 — Ошибка резидента
8. 1969 — Деревенский детектив — Иван Иванович
9. 1969 — Сотвори бой — завсегдатай ипподрома
10. 1971 — Поезд в далёкий август
11. 1971 — Держись за облака
12. 1973 — Следствие ведут ЗнаТоКи. Свидетель — Иван Федотович Дёмин
13. 1973 — Ни слова о футболе
14. 1976 — Опровержение
15. 1976 — Колыбельная для мужчин — шабашник
16. 1976 — 12 стульев — Тихон, дворник
17. 1977 — Риск — благородное дело
18. 1977 — Журавль в небе
19. 1977 — Ералашный рейс
20. 1978 — Исчезновение — Петро Самодай, партизан
21. 1978 — Сибириада — Ермолай
22. 1978 — Поворот
23. 1978 — Летняя поездка к морю — Михаил Петрович Шестаков
24. 1978 — За всё в ответе
25. 1979 — В одно прекрасное детство — дедушка Петя
26. 1979 — Сыщик — Сорокин, майор
27. 1979 — По данным уголовного розыска… — участковый
28. 1980 — Дамы приглашают кавалеров — Дядя
29. 1980 — Страх — полковник милиции
30. 1981 — Девушка и Гранд
31. 1981 — Следствие ведут ЗнаТоКи. Из жизни фруктов — директор рынка
32. 1981 — Александр Маленький — Русанов, полковник
33. 1981 — Хочу, чтоб он пришёл
34. 1981 — Звездопад — директор
35. 1982 — Остановился поезд — начальник депо
36. 1982 — Родителей не выбирают
37. 1983 — Шурочка
38. 1983 — Шёл четвёртый год войны — генерал
39. 1983 — Конец бабьего лета
40. 1983 — Демидовы
41. 1983 — Васса — Прохор Борисович Храпов, брат Вассы
42. 1983 — Киножурнал «Ералаш», выпуск № 41, сюжет «Семь раз отмерь…» — учитель труда
43. 1984 — Человеческий фактор
44. 1984 — ТАСС уполномочен заявить… — Архипкин, садовник посольства
45. 1984 — Песочные часы
46. 1984 — Формула любви — Степан Степанович, кузнец Федяшевых, дядя Фимки
47. 1985 — Снайперы
48. 1985 — Осторожно, Василёк! — дядя Лёша
49. 1985 — Когда становятся взрослыми
50. 1985 — Дорогая Памела
51. 1986 — Тайный посол
52. 1986 — Певучая Россия — Прибылов
53. 1986 — Время свиданий — Аполлон Голуб
54. 1986 — Хорошо сидим! — лесник

Признание и награды

• Заслуженный артист РСФСР (1977)
• Государственная премия РСФСР имени братьев Васильевых (1985)
• Орден Отечественной войны II степени (1985)
• Мемориальный стенд в Вяземском историко-краеведческом музее

Ссылки

• [a-tremasov.ru/skorobogatov-nikolaj-arkadevich Николай Скоробогатов в Авторском проекте Алексея Тремасова]

Кино   Театр   Персоналии   СССР

Отрывок, характеризующий Скоробогатов, Николай Аркадьевич

Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.