Николай Книпович (моторно-парусный бот)
«Николай Книпович» — научно-исследовательское судно, названное в честь Николая Михайловича Книповича.
История судна
Судно построено 22 июля 1928 года норвежской фирмой «Гравдальс Скибсбюгери» для Мурманской биологической станции. Судно предназначалось для научно-исследовательских работ в открытом море.
В первые годы судно числилось за Мурманской биологической станцией и выполняло разрезы, делало промеры глубин, проводило другие научно-исследовательские работы. В 1932—1933 годах судно участвовало в проекте Второго Международного полярного года, и в 1932 году совершило поход на Землю Франца-Иосифа, впервые в истории арктического мореплавания обогнув её с севера[1] и достигло рекордной отметки в свободном плавании 82° 05" с.ш.. В том же 1932 году экипаж судна поднял советский флаг на острове Виктория как на самом западном острове Советской Арктики.[2]:105 Другой легендарный проход опроверг миф о «Земле Джиллиса». Потом судно принадлежало ПИНРО. В годы Великой Отечественной войны судно было СКА—503, потом оно принадлежало Мурманской гидрометеостанции. В дальнейшем оно было выброшено на берег Кольского залива. В 1989 году власти планировали отреставрировать судно, но денег не хватило и судно так и не было восстановлено. А в городе Ванкувер стоит судно-близнец, судно морской полиции «Сент-Рок».
Конструкция судна
Имело деревянный корпус из сосны с ледовой обшивкой из морёного дуба, носовая часть была усилена металлическими пластинами по 3 фута длиной и по 2 фута над и под водой. НИС обладало также следующими данными: длина 85 футов, ширина 20,4 фута осадка 10 футов, водоизмещение 100 тонн, главный 120-сильный мотор фирмы «Болиндер», второстепенный мотор системы «Болиндер», динамо-машина мощностью в 4,5 киловатта, которая вырабатывала ток для освещения судна и обслуживания планктонной и гидрологической лебёдок. Судно также имело паруса, спасательную шлюпку с парусным вооружением и воздушными ящиками длиной 22 фута, а также моторный бот такой же длины, но с семисильным двигателем системы «Болиндер». Имелись также необходимые механизмы и приспособления.
Напишите отзыв о статье "Николай Книпович (моторно-парусный бот)"
Примечания
- ↑ [world-ocean.ru/ru/publication/oceanolog/part_2_6.php К истории научного флота ПИНРО. Последний подарок минрыбхоза]
- ↑ Зубов, Н. Н. Острова — ледяные шапки // За тайнами Нептуна : Книга. — М.: Мысль, 1976. — С. 104—110.
Литература
- Т. Е. Пашкова «Николай Михайлович Книпович. Страницы жизни»
- В. Ю. Визе Моря Советской Арктики.
- Циркунов И. Б. Забытые открытия НИСа «Николай Книпович» Мурманск 2005.
- Циркунов И. Б. Наука и Бизенс на Мурмане № 5 октябрь 2002, Мурманск.
- Циркунов И. Б. Арктический корабль науки Мурманск 2006.
Ссылки
- [www.b-port.com/info/smi/mv/?issue=1984&article=37838 Триумф и трагедия «Николая Книповича»]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи о флоте желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Николай Книпович (моторно-парусный бот)
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
