Николай (Соколов)

Иван Поликарпович Соколов
Дата рождения:	1780(1780)
Место рождения:	Медынь
Дата смерти:	17 (29) сентября 1851(1851-09-29)
Место смерти:	Калуга
Страна:	Российская империя Российская империя
Место службы:	Калужская духовная семинария Тамбовская духовная семинария Николо-Чернеевский монастырь Иркутская духовная семинария Вознесенский монастырь (Иркутск) Дмитровское викариатство Калужская и Боровская епархия
Сан:	Епископ
Духовное образование:	Славяно-греко-латинская академия
Известен как:	Николай, Епископ Калужский и Боровский

Епископ Николай (в миру Иван Поликарпович Соколов; 1780 — 17 (29) сентября 1851) — епископ Русской православной церкви, епископ Калужский и Боровский.

Биография

Родился в 1780 году в городе Медыни Калужской губернии в семье священника.

Обучался в Московской Славяно-греко-латинской академии.

В 1800 году назначен учителем разных классов Калужской духовной семинарии.

С 1810 до 1816 года был на разных должностях: смотрителем Боровского духовного училища, учителем и префектом Тамбовской духовной семинарии, законоучителем Тамбовского кадетского корпуса, ректором Тамбовских духовных училищ.

15 февраля 1821 года возведён в сан архимандрита Шацкого Чернеевского Николаевского монастыря.

В 1822 году он — ректор и учитель Иркутской духовной семинарии и настоятель Иркутского Вознесенского монастыря.

С 15 мая 1826 года — ректор Тамбовской духовной семинарии и настоятель Козловского Троицкого монастыря.

С 10 декабря 1829 года до 1 марта 1830 был на чреде священнослужения в Санкт-Петербурге.

8 июня 1831 года хиротонисан во епископа Дмитровского, викария Московской епархии.

2 октября 1834 года назначен епископом Калужским и Боровским.

Выстроил в Калуге здание епархиальной богадельни, немало сделал для благоустройства Лаврентьева монастыря.

Из-за излишней доверчивости к людям епископ Николай иногда под действием наговоров имел неправильное суждение о некоторых личностях. Так случилось с оптинским старцем Леонидом (Наголкиным). По доносам противников старца у преосвященного Николая сложилось мнение о неискренности подвигов старца. Однако такое отрицательное мнение о старце Леониде изменилось у преосвященного Николая после смерти отца Леонида. В 1843 году, приехав в Оптину пустынь, епископ Николай служил соборне панихиду, а потом и литию на могиле старца. В разговорах с настоятелем и братией высказывал к почившему уважение, а вместе с тем откровенно выражал сожаление, что по недоразумению при жизни старца не ценил его и верил несправедливым толкам о нём.

Скончался 17 сентября 1851 года в Калужском Лаврентьевом Рождественском монастыре. Погребен в кафедральном соборе.

Сочинения

• Слово на вечери св. Пасхи.
• Слово во 2-ю неделю Великого поста (Христ. чтен., 1851, март, с. 262-271).
• Слово в день Благовещения Пресвятой Богородицы (Христ. чтен., 1851, март, с. 272-281).
• Краткая речь по причащ. Св. Таин (Христ. чтен., 1851, март, с. 282).

Ссылки

• [dlib.rsl.ru/viewer/01002921630#?page=359 Николай (в мире Иван Поликарпович Соколов)] // Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Николай (Соколов)

– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…