Никола, Энрико де

Энрико де Никола Enrico De Nicola<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Италии
1 января — 11 мая 1948 года
Глава правительства:	Альчиде де Гаспери
Предшественник:	должность учреждена; он сам как временный глава государства
Преемник:	Луиджи Эйнауди
Временный глава государства Италии
1 июля 1946 года — 1 января 1948 года
Предшественник:	Альчиде де Гаспери (как регент Королевства Италия)
Преемник:	должность упразднена; он сам как президент
Председатель Сената Итальянской Республики
28 апреля 1951 года — 24 июня 1952 года
Предшественник:	Иваноэ Бономи
Преемник:	Джузеппе Параторе
Председатель Палаты депутатов Итальянского Королевства
26 июня 1920 года — 7 апреля 1921 года
11 июня 1921 года — 25 января 1924 года
Предшественник:	Витторио Эммануэле Орландо
Преемник:	Альфредо Рокко
Вероисповедание:	католик
Рождение:	9 ноября 1877(1877-11-09) Неаполь, Королевство Италия
Смерть:	1 октября 1959(1959-10-01) (81 год) Торре-дель-Греко, Неаполь, Италия
Профессия:	юрист
Награды:

Энрико де Никола (итал. Enrico De Nicola; 9 ноября 1877 года, Неаполь — 1 октября 1959 года, Торре-дель-Греко) — итальянский юрист, журналист, политик, первый президент Итальянской Республики в 1948 году.

Биография

Энрико де Никола родился в Неаполе и получил известность как успешный адвокат.

В 1896 году окончил Неаполитанский университет с дипломом юриста.

Работал репортёром и главным редактором «Don Marzio» в Неаполе, избирался председателем Совета Коллегии адвокатов Неаполя.

С 1907 года — муниципальный советник Неаполя.

Впервые был избран депутатом Палаты депутатов Итальянского Королевства в 1909 году. В 1913, 1919 и 1921 годах переизбирался депутатом.

С 27 ноября 1913 года по 19 марта 1914 года — государственный унтерсекретарь Министерства колоний.

С 19 января по 23 июня 1919 год — государственный унтерсекретарь Министерства финансов.

С 26 июня 1920 года по 7 апреля 1921 года и с 11 июня 1921 года по 25 января 1932 года — Председатель Палаты депутатов Итальянского Королевства.

После прихода к власти фашистов прекратил политическую деятельность. Король Виктор Эммануил III назначил его сенатором в 1929 году. Однако Энрико де Никола никогда не принимал участия в работе Сената. С 27 декабря 1929 года по 19 января 1934 года — член Комиссии по делам Верховного Суда, а с 17 апреля 1939 года по 28 января 1940 года — член Комиссии по внутренним делам и юстиции.

В 1943 году, после свержения фашистского режима, становится одним из самых влиятельных посредников в процессе передачи власти сыну короля принцу Умберто.

После провозглашения республики в 1946 году Конституционная ассамблея избрала его временным главой государства. В первом круге голосования 28 июня 1946 года де Никола набрал 80 % голосов.

С 28 июня 1946 года по 31 декабря 1947 года — временный глава государства.

25 июня 1947 года подал в отставку, ссылаясь на плохое состояние здоровья. Однако Конституционная ассамблея переизбрала его временным главой государства на следующий же день.

С 1 января 1948 года, после вступления в силу Конституции Италии, занимаемая де Николой должность стала официально называться «Президент Итальянской Республики». Впоследствии он отверг предложение баллотироваться на пост президента на следующих выборах, которые проходили в мае 1948 года.

С 11 мая 1948 года — пожизненный сенатор (как первый президент государства).

С 28 апреля 1951 года по 24 июня 1952 года — председатель Сената Итальянской Республики.

С 15 декабря 1955 года по 26 марта 1957 года — судья Конституционного суда Италии, а с 23 января 1956 года по 26 марта 1957 года — председатель этого суда.

Скончался 1 октября 1959 года в Торре—дель—Греко.

Награды

• Большой крест на цепи ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» (5 июня 1956 года)
• Большой крест ордена Святых Маврикия и Лазаря (9 апреля 1922 года)
• Командор ордена Святых Маврикия и Лазаря (18 января 1914 года)
• Командор ордена Короны Италии (10 сентября 1912 года)
• Офицер ордена Короны Италии (28 июля 1911 года)
• Кавалер ордена Короны Италии (17 марта 1907 года)

Ссылки

• [notes9.senato.it/Web/senregno.NSF/a04d83b9abb14b3ec125711400382f82/a4df20f1757655404125646f005b041a?OpenDocument Биография на сайте Сената Италии]  (итал.)
• [www.quirinale.it/qrnw/statico/ex-presidenti/Denicola/den-biografia.htm Биография на сайте президента Итальянской Республики]  (итал.)

Отрывок, характеризующий Никола, Энрико де

– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.