Николо-Покровский Старофорштадский старообрядческий храм

Моленная
Николо-Покровский Старофорштадский старообрядческий храм
храм 25 сентября 2009 г.
Страна	Латвия
Город	Даугавпилс
Конфессия	Старообрядчество
Строительство	1888—1889 годы
Статус	Охраняется государством

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Николо-Покровский Старофорштадский старообрядческий храм (Моленная Покрова Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца) — старообрядческий храм, расположенный на Старом Форштадте, на улице Ликснас, 38, в Даугавпилсе (Латвия).

История

Первая деревянная церковь строилась в 1888—1889 годах, так как предыдущий храм, находящийся на берегу озера Шуня уже обветшал. В 1874 году в Витебскую губернскую управу поступила заявка на выделение земельного участка для новой моленной. Согласно закону, старообрядческий молитвенный дом не должен был иметь никаких внешних признаков культа. В 1889 году в новом храме состоялось богослужение с крестным ходом и переносом престольного Креста из старого храма в новый. Возведённый деревянный храм был большим прямоугольным срубом с двухскатной кровлей, без колокольни и глав. Несмотря на отсутствие культовых признаков, храм выглядел величественно благодаря точно выверенным пропорциям и монументальному масштабу сооружения. Фасады были украшены только сдержанным декором наличников окон и карниза кровли. Строителям храма удалось в таких жёстких условиях, скупыми художественными средствами решить сложную творческую задачу — создать образ старообрядческого храма.

В 1905 году рядом с храмом была возведена временная деревянная, отдельно стоящая звонница с четырьмя колоколами. В 1909 году городскому архитектору Тальбургу община заказала проект реконструкции храма, в котором была задумана пристройка к храму большой деревянной колокольни, увенчанной большой главой. Но этот проект не был осуществлён. В 1915 году колокола, иконы и ценная утварь были эвакуированы во внутренние регионы России. Убранство вернулось в храм только в 1929 году. В то время членом общины Кочмаревым был разработан новый проект, согласно которому храму придавались все необходимые культовые признаки: каменная колокольня, новая крыша с большой главой и крестом над ней, малые главы с крестами над восточной частью храма и над западным входом. Вместо чердака над молитвенным помещением был запроектирован деревянный свод, вписанный в пространство крыши. В проекте было предусмотрено расширение оконных проёмов. Устройство свода и переделка фасадов не были реализованы, старый сруб сохранился в своём первоначальном виде. В остальном проект был осуществлён, и 5 октября 1930 года состоялось освящение новой колокольни. Строительные работы велись под руководством инженера Ж. Комисара и председателя общины Е. Егорова. Средства были собраны через пожертвования, половину требуемой суммы выделило правительство Латвийской Республики. В начале 2000-х годов рядом с храмом было построено кирпичное здание крестильни, стилистика которого отличается от архитектурных форм старого храма.

Такой вид храма сохранялся до 2005 года. Это был старейший объект старообрядческого наследия в Даугавпилсском районе, имел статус памятника архитектуры местного значения. Деревянный сруб можно было реставрировать, заменяя отдельные бревна и ветхую кровлю, устроив деревянный свод. Но несмотря на это деревянная часть храма была снесена. Начиная с 2006 года по сей день идёт медленное строительство расширенного храма. Новый храм возводится из кирпича.

Колокольня храма (построена в 1930 году) в 2006 году была надстроена на один ярус. Теперь высота колокольни составляет 21 метр.

В 2007 году над колокольней установили главный купол.

В 2010 году заканчивают возводить основные боковые стены.

Галерея

• Hram forstadt jarus.JPG

  надстроенный ярус

• Hram forstadt1.JPG

  26 апреля 2009 г.

• Hram forstadt2.JPG

  25 августа 2009 г.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Николо-Покровский Старофорштадский старообрядческий храм

– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.