Николс, Ричард

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ричард Николс
 

Ричард Николс (англ. Richard Nicolls; 1624, Амптхилл (англ.), Бедфордшир — 28 мая 1672, Северное море, близ побережья Саффолка) — первый британский колониальный губернатор провинции Нью-Йорк.

Командовал кавалерийским отрядом роялистов в ходе Английской гражданской войны, после поражения покинул страну. Вскоре после Реставрации стал камердинером герцога Йоркского, брата короля, в будущем — монарха Якова II. По протекции своего патрона в 1664 г. был включён вместе с сэром Робертом Карром, Джорджем Картрайтом и Сэмюэлом Мавериком в состав комиссии, должной завоевать Новые Нидерланды, а также управлять делами колоний Новой Англии и улаживать споры между ними. Экспедиция, отплыв из Портсмута 25 мая 1664 г., прибыла в Новый Амстердам 27 августа того же года[1], а уже 8 сентября принудила горожан сдаться. Снова при помощи своего покровителя, Николс был назначен губернатором Новых Нидерландов (Нью-Йорка).

Николс действовал решительно, но при этом тактично, благодаря чему установление новой власти прошло благополучно и с учётом интересов завоёванного населения. Колонисты сохранили свои права на собственность, законы о наследстве и свободу вероисповедания. Английское право было сперва распространено на Лонг-Айленд, Статен-Айленд и Уэстчестер, где англичане уже обладали численным большинством, в районах же с преобладанием голландского населения новые порядки вводились гораздо медленнее. Губернатором при помощи своего секретаря, Маттиаса Николса, был составлен действовавший в 1665—1683 гг. кодекс, известный как «Законы герцога». Кодекс, являвший собой компиляцию законов колоний Новой Англии, предусматривал суд присяжных и пропорциональное налогообложение; раздача патентов на землю была согласно нему исключительным правом герцога.

Сменённый на посту губернатора Фрэнсисом Лавлейсом, Николс вернулся в Англию летом 1668 г. и продолжал службу у герцога Йоркского. Он погиб в ходе морского сражения при Солебее 28 мая 1672 г. Стоящий в Амптхилле памятник Николсу включает в себя убившее его пушечное ядро.

Напишите отзыв о статье "Николс, Ричард"



Примечания

  1. [www.wdl.org/en/item/4062 "Articles about the Transfer of New Netherland on the 27th of August, Old Style, Anno 1664"].

Отрывок, характеризующий Николс, Ричард

– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.