Никольская улица (Москва)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Никольская улица
Москва
Общая информация
Страна

Россия

Город

Москва

Округ

ЦАО

Район

Тверской

Ближайшие станции метро

Лубянка, Театральная, Площадь Революции, Охотный Ряд

Прежние названия

Сретенская улица, улица 25 Октября

Почтовый индекс

109012

Номера телефонов

+7(495) XXX----

[www.openstreetmap.org/?lat=55.75972&lon=37.62639&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap]
[maps.google.com/maps?ll=55.75972,37.62639&q=55.75972,37.62639&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google]
Координаты: 55°45′26″ с. ш. 37°37′21″ в. д. / 55.7572611° с. ш. 37.6226833° в. д. / 55.7572611; 37.6226833 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.7572611&mlon=37.6226833&zoom=17 (O)] (Я)Никольская улица (Москва)Никольская улица (Москва)
У этого термина существуют и другие значения, см. Никольская улица.

Нико́льская улица (в 1935—1990 годах — Улица 25 октября) — улица в Тверском районе Центрального административного округа города Москвы, одна из главных улиц Китай-города. Проходит от Красной площади до Лубянской площади. Нумерация домов ведётся от Красной площади.

Никольская — одна из старейших улиц Москвы. Здесь находились Печатный двор, Николо-Греческий монастырь (Никола Старый), Славяно-греко-латинская академия, Военная коллегия Верховного суда СССР.





Происхождение названия

Название Никольская происходит от монастыря Николы Старого, поставленного на Владимирской дороге, — на том её участке, где ныне расположена сама улица. До постройки стены Китай-города в 1534—1538 годах улица называвшаяся Сретенской, составляла одно целое с нынешними улицами Лубянка и Сретенка (трасса древней Владимирской дороги). Название Никольская, впервые упомянутое в 1547 году, относилось к её части в пределах Китай-города.

В 1935—1990 годах улица называлась Улицей 25 октября — в память о том, что именно с этой улицы красногвардейцы во время Октябрьских боёв обстреляли Кремль и через выбитые снарядами Никольские ворота ворвались в него.

Границы

До конца XV века, то есть до создания Красной площади, улица вела непосредственно к Никольским воротам Кремля; затем она стала вливаться в Красную площадь. С противоположного, северо-восточного конца, границу улицы с 1530-х годов образовала стена Китай-города с Никольскими воротами, затем получившими название Владимирских (по построенному в 1694 году храму иконы Владимирской Божьей матери). В 1708 году, когда Москву готовили к нашествию Карла XII, ворота были заделаны, и перед ними построены бастионы; выезд из Китай-города стал производиться по Проломным воротам, пробитым в стене у Малого Черкасского переулка.

История

В 1292 году на Владимирской дороге был основан Богоявленский монастырь, о котором до сих пор напоминает название Богоявленского переулка и бывший собор монастыря в этом переулке, у выхода из станции метро «Площадь революции» (1696 год). В 1390 году рядом с Богоявленским монастырем был основан монастырь Николы Старого. По-видимому, первоначально он выходил на Ветошный переулок; в 1836 году И. М. Снегирев, осматривая Казанское подворье, нашёл следы этого монастыря (здание XV—XVI века в два этажа, с кельями, темницы для монахов в подклете другого здания и следы церкви). Землю напротив монастыря Иван Грозный отдал греческим монахам под подворье Афонского Введенского монастыря, а в 1653 году Алексей Михайлович, в благодарность за привезенный в Москву список с иконы Иверской Божьей Матери, передал Никольский монастырь греческому Афонскому Иверскому монастырю (Никольский монастырь располагался на месте нынешнего владения № 11). Земля же и здания по Ветошному переулку отошли к Казанскому подворью.

В 1563—1564 годах рядом с Никольским монастырем был построен Печатный двор, где Иван Фёдоров в 1564 году отпечатал знаменитый «Апостол». В 1645—1646 годах Т. Шарутин и И. Неверов построили каменное здание Печатного двора с башней, на месте которого в 1814 году (после разборки обветшавших зданий) А. Н. Бакаревым и И. Л. Мироновским было возведено современное, в готическом стиле. Вплоть до 1918 года в нём помещалась Синодальная типография, в советские времена — Историко-архивный институт. От построек XVII века сохранилась только каменная двухэтажная Правильная (корректорская) палата во дворе (1679).

В 1660 году рядом с Никольским монастырем (владения № 7—9) был построен Спасский монастырь, известный как Заиконоспасский (так как находился за иконными рядами). В 1665 году в нём была устроена школа, которую возглавлял Симеон Полоцкий и в которой учился, в частности, Сильвестр Медведев. В 1680 году была открыта также школа при Печатном дворе, а в 1687 году они были объединены в Славяно-греко-латинскую академию в Заиконоспасском монастыре; от зданий академии сохранился Братский корпус (общежитие).

В начале улицы, на Пожаре (Красной площади) располагались Верхние торговые ряды, на месте которых в конце XIX века было построено современное здание, первоначально с тем же названием (ныне ГУМ). На Никольскую выходили Седельный, Котельный, Железный верхний, Коробейный и Серебряный ряды. Кроме того, на улице у Богоявленского переулка был Иконный ряд — центр иконной торговли в Москве.

На противоположной от торговых рядов стороне улицы, у Воскресенских ворот Китай-города, в XVII веке находился Земский приказ; рядом князем Д. М. Пожарским в память об освобождении Москвы от поляков был построен Казанский собор (при взятии Китай-города, поляков гнали в Кремль по Никольской улице). Собор был снесён в 1930-х годах, восстановлен в 1990-х.

В XVII веке улица была застроена дворами знатнейших бояр и, одна из немногих в Москве, замощена досками, набитыми поверх брёвен обычной мостовой. Названия Большого и Малого Черкасского переулков напоминают о дворе князей Черкасских (№ 10 по улице), бывшем самым крупным владением на улице в петровскую эпоху. В 1747 году двор перешёл в Шереметьевым, родовой дом которых находился рядом с Печатным двором. В 1808 году дом Шереметьевых перешел к книгопродавцу Глазунову, который открыл там крупнейший в Москве книжный магазин с библиотекой.

В начале XIX века Никольская была центром московской книготорговли: на ней и прилегающей Новой площади было 26 книжных лавок из 31 существовавших в Москве; многочисленные лавки букинистов существовали там (у Третьяковского проезда и Китайгородской стены) ещё в начале XX века. В конце улицы находился дом Академии наук с академическим книжным магазином. Начало улицы преобразилось в 1890-е годах с постройкой двух крупных торговых центров: Верхних торговых рядов (нынешний ГУМ, 1893), а напротив них — Никольских рядов (1900)

Во второй половине XIX века Никольская, как и другие улицы Китай-города, являлась деловым центром Москвы; на ней находились конторы крупнейших российских предпринимателей, а также престижная гостиница с рестораном «Славянский базар» (с 1872, дом № 17; перестроенный дом Шереметьевых 1781 года постройки). При этом Шереметьевы продолжали владеть домом № 10, где в 1860-х годах построили нынешнее здание для сдачи помещений внаём с коммерческими целями — «Шереметьевское подворье» (видимо, сделав это по примеру купцов братьев Чижовых, построивших рядом в 1852 году Чижовское подворье). Бывшие же шереметьевские владения за «Славянским базаром» перешли к Сергею Третьякову, брату П. М. Третьякова и одному из основателей Третьяковской галереи; в 1871 году на этом месте был проложен проезд, названный «Третьяковским», причём в стене Китай-города были устроены сохранившиеся поныне Третьяковские ворота.

На месте бывшего дома Академии наук (№ 21) в 1896 году была выстроена роскошная аптека Карла Феррейна (в советские времена — Аптека № 1, впоследствии — вновь «аптека Феррейн»; архитектор А. Э. Эрихсон).

Следующий дом, у бывших Владимирских ворот (№ 23), в советские времена занимала Военная коллегия Верховного суда СССР. В 1926—1948 годах её бессменным руководителем был армвоенюрист (затем генерал-полковник юстиции) В. В. Ульрих. Во время сталинских репрессий в подвалах здания, возможно, производились расстрелы.

В 2007 году в подвале Чижовского подворья (дом № 8; в некоторых сообщениях его неправильно называют «Шереметьевским») были найдены 81 человеческий скелет и пистолет «Браунинг» образца 1903 года. Предполагается, что это — жертвы репрессий в эпоху Сталина или Гражданской войны; также были выдвинуты предположения, что скелеты относятся к погосту Успенского храма на Чижевском подворье, вокруг которого находилось кладбище до постройки Чижовского подворья (до 1848 года), и не связаны с пистолетом[1][2].

В августе 2013 года после проведённой реконструкции улица стала пешеходной[3].

Примечательные здания и сооружения

По нечётной стороне

  • № 3 — Казанский собор (1993, архитекторы О. И. Журин, Г. Я. Мокеев[4])
  • № 5/1, стр. 1 — Красный монетный двор и дом губернского правления (1680, фасад; 1740, архитектор П. И. Гейден), объект культурного наследия федерального значения[4].
  • № 5/1 , стр. 3 — Никольские (Иверские) торговые ряды (1899—1900, архитекторы Л. Н. Кекушев, С. С. Шуцман[5]), объект культурного наследия федерального значения[4][6].
  • № 7-9, стр. 1, 2 — Палаты (XVII в.), объект культурного наследия федерального значения[4].
  • № 7-9, стр. 3 — Собор Заиконоспасского монастыря. «Нижняя церковь», 1660—1661 гг., «Верхняя церковь», перестроена в 1715 г. архитектором И. П. Зарудным; восстановлена в 1742 году архитектором И. Ф. Мичуриным. Объект культурного наследия федерального значения[4].
  • № 7-9, стр. 4 (фасадом на улицу, левая часть) — Торговые ряды Заиконоспасского монастыря (1890-е, архитектор М. Т. Преображенский, строительство осуществлял С. У Соловьёв)[7].
  • № 7-9, стр. 4 (фасадом на улицу, правая часть) — Доходный дом Заиконоспасского монастыря (1900, архитектор З. И. Иванов)[7].
  • № 7-9, стр. 5 — Школа Славяно-Греко-Латинской Академии (1822, архитектор Яковлев), объект культурного наследия федерального значения[4].
  • № 11-13 — комплекс строений Никольского («Николы Старого») греческого монастыря (кон. XVII в. — нач. XX в.):
  • № 11-13, стр. 2 — Торговый корпус (1895, архитектор К. Ф. Буссе), объект культурного наследия регионального значения[4]
  • № 11-13, стр. 3 — Кельи Никольского монастыря (кон. XVII в. — нач. XVIII в.; 1895, архитектор К. Ф. Буссе), объект культурного наследия регионального значения[4]
  • № 11-13, стр. 4 — Монастырские склады (1895, архитектор К. Ф. Буссе), объект культурного наследия регионального значения[4]
  • № 11-13, стр. 5 — Торговый корпус Никольского монастыря (1893, архитектор К. Ф. Буссе), объект культурного наследия регионального значения[4]
  • № 13 — торговый дом с колокольней Николо-Греческого монастыря (1901, архитектор Г. А. Кайзер)

По чётной стороне

  • № 4/5,  ЦГФО — Шевалдышевское подворье — Большая городская гостиница (2-я половина XVIII века; 1873, архитектор Н. И. Финисов; 1880, архитектор Д. Н. Чичагов; 1910, архитектор И. П. Злобин)[4][7].
  • № 6,  ЦГФО — Торговый дом братьев Алексеевых (Прохоровской Трёхгорной мануфактуры — Богоявленского монастыря) (1910, архитектор Н. Н. Благовещенский)[4][7].
  • № 6/2, стр. 1 — доходный дом Богоявленского монастыря (1905, построен на месте снесённого храма XVII века). В настоящее время находится в ведомстве ФСО.
  • № 8/1 — комплекс строений Чижевского подворья:
  • стр. 1А,  ЦГФО — доходный дом Чижевского подворья (в основе — усадьба Салтыковых) (1760-е; 1849; 1860-е; 1947 — устройство в первом этаже прохода к вестибюлю станции метро «Площадь Революции»; начало XX века)[4];
  • стр. 1Б,  ЦГФО — доходный дом Чижевского подворья (1849; конец XIX века)[4];
  • стр. 3В, 3Г, 3Д,  ЦГФО — доходный дом Чижевского подворья (1870; 1881, архитектор А. В. Петров, Д. А. Гущин, В. А. Гамбурцев; начало XX века)[4];
  • стр. 4 — доходный дом Чижевского подворья (XIX век; 1898, архитектор Н. А. Тютюнов[4]);

  • № 10/2 — комплекс строений Шереметьевского подворья:
  • стр. 1 — торговое здание с гостиницей (1862, архитектор А. С. Никитин). Здание по своим архитектурным формам близко позднему классицизму. В типовых торговых ячейках первого этажа размещались различные лавки, в верхних этажах — гостиница[7][6];
  • стр. 2А, 2Б,  ЦГФО — торговый корпус (1890—1900-е; 1906—1907, архитектор А. Ф. Мейснер; 1912)[4][6];
  • стр. 3А,  ЦГФО — торговое здание с гостиницей (1902; 1906—1907, архитектор А. Ф. Мейснер; 1912)[4].

См. также

Напишите отзыв о статье "Никольская улица (Москва)"

Примечания

  1. ↑ Сайт газеты «Вечерняя Москва»: [www.vmdaily.ru/article/40669.html «Трупы из подвала на Никольской: Захоронение? Расстрел?»].
  2. ↑ Сайт газеты «Новые Известия»: [www.newizv.ru/print/80064 «Прокуратура не стала возбуждать дело в отношении массового захоронения в Москве»].
  3. ↑ [ria.ru/moscow/20130821/957769118.html Никольская улица в центре Москвы стала пешеходной | РИА Новости]
  4. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 [reestr.answerpro.ru/monument/?page=0&search=никольская Реестр памятников истории и культуры]. Официальный сайт «Москомнаследия». Проверено 10 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bd8xLtXZ Архивировано из первоисточника 23 октября 2012].
  5. ↑ Нащокина М. В. Московский модерн. — 2-е изд. — М.: Жираф, 2005. — С. 262—263. — 560 с. — 2500 экз. — ISBN 5-89832-042-3.
  6. ↑ 1 2 3 4 5 6 Москва торговая // Московское наследие. — 20015. — № 5 (41). — С. 18—19.</span>
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Москва: Архитектурный путеводитель / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина, М. И. Астафьева-Длугач. — М.: Стройиздат, 1997. — С. 42-45. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
  8. ↑ Костенко-Попова, Ольга.  [www.aif.ru/realty/city/goticheskaya_moskva_otkuda_v_stolice_vzyalis_varvarskie_zdaniya ПодноГОТная Москвы. Откуда взялись в нашей столице «варварские» готические здания?] // Аргументы и факты. — 2014. — № 28 (1757) за 9 июля. — С. 43.  (Проверено 8 ноября 2015)
  9. ↑ Н. Малинин. [www.archi.ru/files/press/malinin/m1.htm Из кича в кэмп перелетая. Последний акт лужковского стиля: «дурь московская»]. «Независимая газета» (11 июня 1999). Проверено 25 декабря 2009. [www.webcitation.org/65qEHq5ev Архивировано из первоисточника 1 марта 2012].

    10. </ol>

Литература

  • Литвинов, С. История Никольской улицы // Отечество. Вып. 10. — М., 1997.
  • Муравьев, В. Святая дорога: Истории московских улиц. — М., 2003.
  • Сытин, П. В. Из истории московских улиц. — М., 1999.
  • Федосюк Ю. А. Москва в кольце Садовых. — М.: АСТ, 2009. — 446 с. — ISBN 978-5-17-057365-3.

Ссылки

  • [www.home-edu.ru/user/uatml/00000754/histbibil/moscow/nikolsk/nic.htm История Никольской улицы]

Отрывок, характеризующий Никольская улица (Москва)

«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Никольская_улица_(Москва)&oldid=81555922»