Никулин, Фёдор Андреевич

Фёдор Андреевич Никулин
Дата рождения	9 февраля 1925(1925-02-09)
Место рождения	выс. Ярково, Далматовский район, Шадринский округ, Уральская область, РСФСР, СССР (ныне Курганская область)
Дата смерти	7 ноября 1954(1954-11-07) (29 лет)
Место смерти	выс. Ярково, Далматовский район, Курганская область, РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Звание
Часть	93-й отдельный мотоциклетный батальон 11-го танкового корпуса
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	бригадир полеводческой бригады

Фёдор Андреевич Никулин (9 февраля 1925, выс. Ярково, Далматовский район, Уральская область — 7 ноября 1954, выс. Ярково, Далматовский район, Курганская область) — орудийный номер противотанковой батареи 93-го отдельного мотоциклетного батальона 11-го танкового корпуса 1-го белорусского фронта, сержант.

Биография

Фёдор Андреевич Никулин родился 9 февраля 1925 года в выселке Ярково (образован в 1924 году) Широковского сельсовета Далматовского района Шадринского округа Уральской области (ныне выселок не существует, его территория находится в Уральцевском сельсовете Далматовского района Курганской области).

Окончил 4 класса. Работал трактористом в колхозе «Заветы Ильича».

В 1943 году ушел добровольцем в Красную Армию. Боевое крещение принял в боях за освобождение Белоруссии в составе 93-го отдельного мотоциклетного батальон 11-го танкового корпуса.

28 июля 1944 года в бою в районе города Радзинь-Подляска расчет, в котором орудийным номером был рядовой Никулин, сжег три танка противника и два подбил. Приказом от 15 августа 1944 года рядовой Никулин Фёдор Андреевич награждён орденом Славы 3-й степени.

Так же молодой артиллерист сражался и на польской земле. 24 января 1945 года в бою у населенного пункта Шримм расчет, в составе которого был комсомолец Никулин, захватил в плен 14 вражеских солдат и 2 офицеров. Пленные сообщили важные сведения о расположении обороны, что дало возможность нашим войскам успешно использовать это при наступлении и прорвать оборону врага. Приказом от 8 марта 1945 года рядовой Никулин Фёдор Андреевич награждён орденом Славы 2-й степени.

15 апреля 1945 года рядовой Никулин, действуя в составе разведгруппы, у города Зеелов под огнём противника добыл ценные сведения о его обороне. 18 апреля при отражении контратаки в районе населенного пункта Вульков Никулин в рукопашной схватке с прорвавшимся на позиции врагом уничтожил 6 противников. Последние выстрелы отважный артиллерист сделал на улицах Берлина при штурме здания имперской канцелярии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-вражескими захватчиками рядовой Никулин Фёдор Андреевич награждён орденом Славы 1-й степени. и стал полным кавалером ордена Славы.

В 1946 году сержант Ф. А. Никулин был демобилизован. Вернулся на родину. Работал в колхозе бригадиром полеводческой бригады, комбайнером.

Фёдор Андреевич Никулин умер 7 ноября 1954 года.

Награды

• Орден Славы I степени № 567, 31 мая 1945 года
• Орден Славы II степени № 15865, 8 марта 1945 года
• Орден Славы III степени № 129187, 15 августа 1944 года

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6017 Фёдор Андреевич Никулин]. Сайт «Герои Страны». Проверено 29 июня 2014.

Литература

• Золотое созвездие Зауралья. Кн. 3, Курган, ПарусМ, 2003
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Отрывок, характеризующий Никулин, Фёдор Андреевич

– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.