Нильсен, Харальд

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Харальд Нильсен
Общая информация
Полное имя Харальд Ингерманн Нильсен
Прозвище Золотой Харальд (Guld-Harald), Маятник (Dondolo), Датский холод (Il freddo danese)
Родился
Фредериксхавн, Дания
Гражданство Дания
Рост 178 см
Вес 72 кг
Позиция нападающий
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Молодёжные клубы
1957—1958 Фредериксхавн
Клубная карьера*
1959—1961 Фредериксхавн 50 (44)
1961—1967 Болонья 157 (81)
1967—1968 Интернационале 8 (2)
1968—1969 Наполи 10 (2)
1969—1970 Сампдория 4 (0)
1959—1970 Итого 229 (129)
Национальная сборная**
1958 Дания (до 19) 2 (0)
1959 Дания (до 21) 1 (0)
1959—1960 Дания 14 (15)
Международные медали
Олимпийские игры
Серебро Рим 1960 футбол

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Харальд Ингерманн Нильсен (дат. Harald Ingemann Nielsen; 26 октября 1941, Фредериксхавн — 11 августа 2015) — датский футболист, центральный нападающий.





Карьера

В раннем детстве не увлекался футболом. Но на 6-й день рождения Харальда, его отец подарил ему бутсы. С 10-ти лет Харальд начал играть в футбол[1]. Нильсен играл в футбол на любительском уровне, одновременно с этим он работал помощником инженера на заводе Alpha-Diesel[2].

В 1957 году пришёл на просмотр в молодёжный состав клуба «Фредериксхавн» и в первой же игре забил гол[1]. В 1958 году Нильсен дебютировал в составе молодёжной сборной Дании. А в 17-ти лет он начал выступать за основной состав «Фредериксхавна», дебютировав 15 марта 1959 года[2], в том сезоне эта игра стала для Нильсена единственной. В первом матче следующего чемпионата, Нильсен забил 4 гола, а его клуб победил 5:4 «Ольборг»[2]. Через несколько недель, 13 сентября 1959 года, Нильсен дебютировал за сборную Дании в матче против Норвегии в Осло, где забил гол, став на тот момент, самым молодым игроком в истории национальной команды (17 лет и 322 дня). В 1960 году Нильсен дебютировал в высшей лиге чемпионата Дании с клубом «Фрем», в котором Харальд забил все 3 гола. А затем он, впервые сыгравший в высшем дивизионе чемпионата Дании, продолжал забивать и стал лучшим бомбардиром первенства, забив 19 мячей, а его клуб занял 5-е место. В том же году Нильсен, в составе сборной, поехал на Олимпиаду в Рим, где занял с командой второе место. Сам Нильсен с 6-ю мячами в 5-ти играх[3] стал вторым бомбардиром турнира и получил прозвище «Золотой Харальд»[2]. В следующем году Нильсен стал лучшим футболистом Дании. Последний матч в Дании Нильсен провёл 24 апреля 1961 года против «Оденсе»; его клуб выиграл со счётом 2:1, оба мяча забил Нильсен[2].

Летом 1961 года, в возрасте 19-ти лет, Нильсен перешёл в итальянский клуб «Болонья», заплативший за трансфер игрока 200 тыс. крон[2]. После перехода Нильсен был вынужден перестать выступать за сборную команду, правила которой запрещали выступать в ней игрокам из других чемпионатов[2]. Нильсен дебютировал в составе «Болоньи» 27 августа 1961 года в матче с «Палермо», который Болонья выиграла 2:1[4]. За первый сезон в Италии, Нильсен забил 8 голов в 16-ти играх чемпионата. А в следующем сезоне забил 19 раз, став лучшим снайпером турнира. Через год Нильсен во второй раз стал лучшим бомбардиром чемпионата, чем помог клубу выиграть серию А, впервые за 23 года. После первых трёх удачных сезонов в Италии, результативность Нильсена начала медленно падать.

В 1967 году Нильсен перешёл в клуб «Интернационале», заплативший за трансфер датчанина 2,5 млн долларов. Покупка Нильсена миланским клубом обуславливалась тем, что главный тренер «нерадзурри», Эленио Эррера, опасался перехода Нильсена в «Ювентус», который также вёл с ним переговоры. Однако в «Интере» Нильсен не смог завоевать место в основном составе, чему мешали травмы и лишний вес датчанина[5], в результате он за «Интер» провёл лишь 8 матчей. В 1968 году он перешёл в «Наполи», где также редко выходил на поле. Нильсен завершил карьеру в 1970 году в клубе «Сампдория».

После завершения карьеры игрока, Нильсен открыл фирму, котоаря занималась импортом итальянской кожи в Скандинавию. В 1970 годах Нильсен, вместе с политиком Хельге Сандером, стал продвигать идею профессионального футбола в Дании, и в 1977 году они создали Профессиональную футбольную датскую ассоциацию, ставшую альтернативной футбольной лигой страны. Их инициатива не увенчалась успехом, но вызвала бурные дебаты, в результате в 1978 году была открыта профессиональной датской футбольной лиги, заменившая любительскую, существовавшую до неё. В 1992 году Нильсен стал первым менеджером нового клуба «Копенгаген»[2], и занимал этот пост до 1997 года.

Личная жизнь

Нильсен был женат на актрисе Руди Хансен, с которой познакомился на съёмках фильма Far til fire med fuld musik[2]. Благодаря жене футболист снялся ещё в нескольких фильмах[6]. У них 4-ро детей[2].

Достижения

Командные

Личные

Напишите отзыв о статье "Нильсен, Харальд"

Примечания

  1. 1 2 [www.voresfodbold.dk/content/harald-nielsen-fra-ffi-til-fck Harald Nielsen — fra FFI til FCK]
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [www.1960erne.dk/spharald.php Статья на 1960erne.dk]
  3. [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ni/harald-nielsen-2.html Профиль на sports-reference.com]
  4. [www.enciclopediadelcalcio.com/Nielsen.html Профиль на enciclopediadelcalcio.com]
  5. [www.gianfrancoronchi.net/foto/v/bologna/calciatori/Harald+Nielsen+-+centravanti+-+al+Bologna+dal+1961+al+1967.jpg.html Harald Nielsen — centravanti — al Bologna dal 1961 al 1967]
  6. [www.imdb.com/name/nm0630823/ Роли Нильсена]

Ссылки

  • [www.national-football-teams.com/player/19526.html Статистика на сайте National Football Teams(англ.)
  • [archivio.inter.it/cgi-bin/giocatori-scheda?codice=G0451&L=it Профиль на inter.it]
  • [www.dbu.dk/landshold/landsholdsdatabasen/LBasePlayerInfo.aspx?playerid=3051&teamtypeid=1889#match Профиль на dbu.dk]
  • [www.rudiogharald.dk/ Личный сайт Харальда Нильсена и Руди Хансен]


Отрывок, характеризующий Нильсен, Харальд

Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.