Нильссон, Турбьёрн

Турбьёрн Нильссон
Общая информация
Полное имя	Турбьёрн Андерс Нильссон
Прозвище	Тотте, Тоббе
Родился	9 июля 1954(1954-07-09) (69 лет) Вестерос, Швеция
Гражданство	Швеция
Рост	190 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
1966—1970	Йонсередс
Клубная карьера*
1971—1974	Йонсередс	80 (50)
1975—1976	Гётеборг	49 (34)
1976—1977	ПСВ	11 (2)
1977—1982	Гётеборг	114 (62)
1982—1984	Кайзерслаутерн	65 (22)
1984—1986	Гётеборг	49 (31)
1988—1990	Йонсередс	40 (14)
Национальная сборная**
1976—1985	Швеция	28 (9)
Тренерская карьера
1988—1990	Йонсередс	игр. тр.
1991—1993	Эргрюте
1994—1995	Оддевольд
1997—1999	Вестра Фрёлунда
2001	Хеккен
2002—2004	Швеция (мол.)
2008—2013	Гётеборг (жен.)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Турбьёрн Андерс Нильссон (родился в Вестеросе, 9 июля 1954) — шведский футболист и футбольный тренер. Выступал на позиции нападающего. Считается одним из лучших шведских футболистов всех времён, дважды выигрывал шведский чемпионат и один раз Кубок УЕФА с «Гётеборгом», где он провёл большую часть своей карьеры. Он также имел опыт менее успешного пребывания в Голландии с «ПСВ Эйндховен» и более успешного — в Германии с «Кайзерслаутерном». Нильссон с переменным успехом работал в качестве тренера.

Игровая карьера

Нильссон родился в Вестеросе 9 июля 1954 года и вырос в Хальстахаммаре. Он и его семья (отец Готэ, мать Дейзи, братья Рольф и Боссе, сестра Роза-Мария) переехали в Партилле, рядом с Гётеборгом, прежде чем Нильссон пошёл в школу и начал свою футбольную карьеру в «Йонсередс» в возрасте семи или восьми лет. Нильссон присоединился к «Гётеборгу» в сезоне 1975 года и помог клубу подняться обратно на верхний ярус шведского футбола, Аллсвенскан, выиграв Второй дивизион в 1976 году. Он решил попытать счастья за рубежом с ПСВ, но вернулся назад после одного сезона. Затем он помог команде сделать требл в 1982 году: шведский чемпионат («Гётеборг» выиграл оба Аллсвенскана и решающий плей-офф), кубок Швеции по футболу и Кубок УЕФА. Он был награждён титулом шведского футболиста года за свою игру.

Нильссон перешёл в «Кайзерслаутерн», Германия, где играл два сезона и собирался перейти в «Бенфику», когда его бывший тренер в «Гётеборга», Свен-Ёран Эрикссон покинул этот клуб. Вместо этого Нильссон вернулся домой в Гётеборг, в свой бывший клуб. Перед тем, как он закончил свою игровую карьеру тремя сезонами позже из-за проблем с коленями, Нильссон привёл клуб ко второму титулу чемпиона и был за шаг от финала Кубка европкйских чемпионов в 1986 году. «Гётеборг» не прошёл «Барселону» после того, как выиграл в домашнем матче со счётом 3:0 (Нильссон сделал дубль). Они проиграли на выезде с тем же счетом (хет-трик Анхеля Алонсо). Нильссон долгое время сожалел, что не вызвался участвовать в серии пенальти, это вынудило пробивать одиннадцатиметровые двух молодых и неопытных игроков: Роланда Нильссона и Пера Эдмунда Мордта. Оба не реализовали свои удары.

Для многих шведов остаётся загадкой, как Нильссон с его талантом не смог полностью раскрыть его, когда играл за ПСВ и «Кайзерслаутерн», но сам по себе он был застенчив, что помешало ему заявить о себе в вышеупомянутых клубах.

Несмотря на переменные успехи Нильссона за границей и его короткую карьеру в шведской сборной, за которую он сыграл только 28 матчей и забил девять голов, он считается одним из величайших шведских футболистов всех времён. Он отказывался играть за национальную команду в течение четырёх лет в начале 1980-х годов, когда он был в расцвете сил, наиболее весомой причиной этому был конфликт между ним и тренером Ларсом «Лабаном» Арнессоном, который много экспериментировал с различными формациями, в них не вписывался стиль игры Нильссона, что ему не нравилось. Вместо этого он сосредоточился на своей клубной карьере, но вернулся в сборную в 1984 году, забив гол в матче с Португалией на квалификации к чемпионату мира 1986, игра закончилась со счётом 3:1 в пользу шведов. Нильссон был избран в Зал славы шведского футбола в 2003 году.

Тренерская карьера

После окончания своей профессиональной карьеры Турбьёрн Нильссон работал играющим тренером своего первого клуба «Йонсередс», прежде чем стать тренером «Эргрюте» из Первого дивизиона в 1991 году. Клуб был понижен в классе, тем не менее команде удалось повыситься на два дивизона в Аллсвенскан в следующем году благодаря шведской системе футбольных лиги того времени. Впрочем, «Эргрюте» вылетел из высшей лиги в 1993 году. Нильссон перешёл в «Оддевольд» из Уддеваллы и вывел клуб в Аллсвенскан впервые в своей истории в 1995 году. Он покинул свой пост после одного сезона с клубом и не нашёл новое место работы на следующий год.

Затем он был назначен тренером «Вестра Фрёлунда» в 1997 году, и в третий раз под его руководством команда вышла в Аллсвенскан. Он оставался тренером «Вестра Фрёлунда» в течение двух сезонов, при нём клуб занимал пятое и седьмое место — два лучших результата в истории клуба. Он сделал перерыв ещё на один год, прежде чем начать свой пятый тренерский срок с гётеборгским клубом «Хеккен» в 2001 году. Однако, он был не в состоянии удержать клуб в высшей лиге. После этого он стал тренером молодёжной сборной Швеции и провёл команду через успешную квалификацию на чемпионат Европы 2004 года, где Швеция проиграла в полуфинале Сербии и Черногории после серии пенальти со счётом 5:6 (1:1 в основное время), а в матче за третье место уступила Португалии со счётом 3:2 после дополнительного времени. Он не тренировал никакую команду в период между 2004 и 2008 годами, но затем возобновил свою тренерскую карьеру в Гетеборге с женской командой «Коппарбергс-Гётеборг».

Достижения

Командные

• Чемпионат Швеции: 1982, 1984
• Кубок Швеции: 1979, 1982
• Кубок УЕФА: 1981/82
• Кубок европейских чемпионов УЕФА (полуфиналист): 1985/86

Личные

• Лучший бомбардир Аллсвенскана: 1981
• Лучший бомбардир Кубка УЕФА: 1982
• Лучший бомбардир Кубка европейских чемпионов: 1985, 1986
• Футболист года в Швеции: 1982

Литература

• Alsiö Martin (ed.). 100 år: Svenska fotbollförbundets jubileumsbok 1904–2004, del 2: statistiken. — Vällingby: Stroemberg Media Group, 2004. — ISBN 91-86184-59-8.

Отрывок, характеризующий Нильссон, Турбьёрн

– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).