Саймон, Нил

Нил Саймон
Neil Simon
Имя при рождении:	Marvin Neil Simon
Дата рождения:	4 июля 1927(1927-07-04) (96 лет)
Место рождения:	Бруклин
Гражданство:	США США
Род деятельности:	драматург, сценарист
Годы творчества:	с 1950-х
Язык произведений:	английский

Марвин Нил Саймон (англ. Marvin Neil Simon; 4 июля 1927) — американский драматург и сценарист.

Биография

Нил Саймон родился 4 июля 1927 года в Бруклине.

После демобилизации в 1946 году учился в Нью-Йоркском университете и Денверском университете. Вместе с братом Дэнни (англ.) стал работать на телевидении, сочиняя скетчи для мастеров развлекательного жанра. В 50-е писал скетчи к развлекательной телепрограмме «Ваше лучшее шоу» в соавторстве с Вуди Алленом, Мэлом Бруксом и др.

Первая пьеса Нила Саймона и его брата — комедия «Приди и протруби в свой рог» (Come Blow Your Horn) — была поставлена в 1961 году на Бродвее. В 1962 году он уже самостоятельно пишет либретто к мюзиклу «Маленький я» (Little Me) по роману Патрика Денниса (англ.), а в 1963-м — пьесу «Босиком по парку» (Barefoot in the Park), которая и принесла ему популярность.

В 1965 году Нил Саймон получает премию «Тони» за пьесу «Странная пара» (The Odd Couple). В сезоне 1966/1967 годов на Бродвее уже играют одновременно четыре пьесы Саймона: «Босиком по парку», «Странная пара», «Милая Чарити» (Sweet Charity), «Девушка, усыпанная звёздами» (The Star-Spangled Girl).

В 1970-е Саймон ежегодно пишет новые пьесы, причём многие из них в эти же годы были экранизированы (сценарии к фильмам драматург писал сам): «Пышная дама» (The Gingerbread Lady, 1970; фильм «Только когда я смеюсь», 1981), «Узник Второй авеню» (The Prisoner of Second Avenue, 1971; фильм 1975), «Солнечные мальчики» (The Sunshine Boys, 1972; фильм 1975), «Номер в калифорнийском отеле» (California Suite, 1976; фильм 1979). В 1973 году Саймон пишет мюзикл «Добрый доктор» (The Good Doctor) по рассказам А. П. Чехова.

В 1980-х Саймон ставит автобиографическую трилогию «Воспоминания о Брайтон-Бич» (Brighton Beach Memoirs, 1983; фильм 1986), «Билокси блюз» (Biloxi Blues, 1985; фильм 1988) и «Границы Бродвея» (Broadway Bound, 1986). Прочие постановки в этот период не имели особого успеха, однако уже в начале 90-х комедия «Затерявшись в Йонкерсе» (Lost in Yonkers) приносит ему очередную премию «Тони» и Пулитцеровскую премию.

Помимо пьес Саймон пишет киносценарии и телепьесы. В 1996 году он издает книгу воспоминаний «Переписанное».

Признание и награды

• 1965 — премия «Тони», пьеса «Странная пара».
• 1967 — Evening Standard Award, пьеса «Босиком по парку».
• 1978 — «Золотой глобус» в номинации «Лучший оригинальный сценарий», фильм «До свидания, дорогая».
• 1985 — премия «Тони», пьеса «Билокси Блюз».
• 1989 — American Comedy Awards Lifetime Achievement.
• 1991 — за пьесу «Затерявшиеся в Йонкерсе»:
  • Drama Desk Award for Outstanding New Play;
  • Пулитцеровская премия в номинации «За драматическое произведение для театра»;
  • премия «Тони».
• 1995 — награда Центра Кеннеди (англ.).
• 2006 — Mark Twain Prize for American Humor.

Творчество

Пьесы

• 1961 — «Приди и протруби в свой рог» / Come Blow Your Horn
• 1962 — «Маленькая я» / Little Me
• 1963 — «Босиком по парку» / Barefoot in the Park — в 1967 пьеса была экранизирована, а в 2010 году была поставлена в Театре имени Пушкина.
• 1965 — «Странная пара» / The Odd Couple
• 1966 — «Милая Чарити» / Sweet Charity
• 1966 — «Девушка, усыпанная звёздами» / The Star-Spangled Girl
• 1968 — «Номер в отеле „Плаза“» / Plaza Suite
• 1968 — «Одни обещания» / Promises, Promises
• 1969 — «Последний пылкий влюблённый» / The Last of the Red Hot Lovers
• 1970 — «Пышная дама» / The Gingerbread Lady
• 1971 — «Узник Второй авеню» / The Prisoner of Second Avenue
• 1972 — «Комики» («Солнечные мальчики») / The Sunshine Boys
• 1973 — «Добрый доктор» / The Good Doctor
• 1974 — «Богоизбранный» / God’s Favorite
• 1976 — «Номер в калифорнийском отеле» / California Suite
• 1977 — «Вторая глава» / Chapter Two (1977)
• 1979 — «Они играют нашу песню» / They’re Playing Our Song
• 1980 — I Ought to Be in Pictures
• 1981 — «Дураки» / Fools
• 1983 — «Воспоминания о Брайтон-Бич» / Brighton Beach Memoirs
• 1985 — «Билокси блюз» / Biloxi Blues
• 1986 — «Странная пара» /The Odd Couple (женская версия)
• 1986 — «Границы Бродвея» / Broadway Bound
• 1988 — «Слухи» / Rumors
• 1991 — «Затерявшись в Йонкерсе» / Lost in Yonkers
• 1992 — «Женщины Джейка» / Jake’s Women
• 1993 — «До свидания, дорогая» / The Goodbye Girl
• 1993 — «Смех на 23-м этаже» / Laughter on the 23rd Floor
• 1995 — «Номер в лондонском отеле» / London Suite
• 1997 — «Предложения» / Proposals
• 2000 — «Банкет» («Званый обед») / The Dinner Party
• 2001 — 45 Seconds from Broadway
• 2003 — Rose’s Dilemma

Сценарии

• 1963 — Come Blow Your Horn
• 1966 — В погоне за «Лисом» / After the Fox
• 1967 — Босиком по парку / Barefoot in the Park
• 1968 — The Odd Couple
• 1969 — Sweet Charity
• 1970 — The Out-of-Towners
• 1971 — Plaza Suite
• 1972 — The Last of the Red Hot Lovers
• 1972 — Разбивающий сердца (фильм) / The Heartbreak Kid
• 1975 — The Prisoner of Second Avenue
• 1975 — The Sunshine Boys
• 1976 — Ужин с убийством / Murder by Death
• 1977 — До свидания, дорогая / The Goodbye Girl
• 1978 — Дешёвый детектив / The Cheap Detective
• 1978 — California Suite
• 1978 — Глава вторая / Chapter Two
• 1980 — Seems Like Old Times
• 1981 — Only When I Laugh
• 1982 — I Ought to Be in Pictures
• 1983 — Max Dugan Returns
• 1984 — Бобыль / The Lonely Guy
• 1985 — The Slugger’s Wife
• 1986 — Brighton Beach Memoirs
• 1988 — Билокси Блюз / Biloxi Blues
• 1991 — Привычка жениться / The Marrying Man
• 1993 — Lost in Yonkers
• 1995 — The Sunshine Boys
• 1998 — The Odd Couple II
• 2004 — The Goodbye Girl

Прочее

• 1996 — «Переписанное» / Rewrites

Литература

• Саймон Н. Узник Второй авеню. — М., 1978.
• Саймон Н. Вторая глава // Современная драматургия. — 1998. — № 1.

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/SAMON_NIL.html Энциклопедия «Кругосвет»]

Отрывок, характеризующий Саймон, Нил

И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.