USS Nimitz (CVN-68)
«Ни́миц» (англ. USS Nimitz (CVN-68)) — американский авианосец, первый из целой серии кораблей типа «Нимиц». Название получил в честь адмирала Честера У. Нимица — главнокомандующего тихоокеанским флотом США во время Второй мировой войны.
Девиз корабля — «Умение работать в команде, традиция» (англ. Teamwork, a Tradition).
В январе 2015 года авианосец сменил порт приписки с военно-морской базы «Эверетт» на военно-морскую базу «Китсап»[2].
История
Заложен 22 июня 1968 года, спущен на воду 13 мая 1972 года, 3 мая 1975 года, при участии президента Джеральда Форда введён в состав флота.
Первый поход совершил в Средиземное море, став первым за десять лет американским кораблём с ядерной силовой установкой, зашедшим в Средиземное море.
В 1980 году участвовал в операции Орлиный коготь, после провала операции вернулся на базу, проведя в море 144 дня.
26 мая 1981 года на авианосце при посадке произошло крушение самолёта EA-6B Prowler в результате которого погибло 14 человек и 45 ранено. Ответственность за происшествие была возложена на палубную команду. Судебное расследование выявило, что часть погибших срочнослужащих употребляла марихуану. После этого происшествия президентом США Рональдом Рейганом был принят указ, по которому все военнослужащие США проходили тест на наркотики.
В августе 1981 года, в ходе учений проводимых в заливе Сидра (Средиземное море) двумя американскими F-14 с Нимица были сбиты два ливийских Су-22 (инцидент в заливе Сидра (1981)).
В 1986—1987 годах был совершён переход из Норфолка к новому месту приписки городу Бремертон.
В 1988 году Нимиц обеспечивал безопасность во время проведения Олимпийских игр в Сеуле
В 1991 году совершил поход в Персидский залив, участвовал в операции Буря в пустыне.
С 2003 года участвует в войне в Ираке.
В феврале 2008 года в Тихом океане два самолёта Ту-95МС Дальней авиации России сымитировали атаку на авианосец Нимиц, пролетев в непосредственной близости от него. Когда российским самолётам до корабля оставалось около 800 км, на перехват были подняты четыре F/A-18. На расстоянии 80 км от авианесущей группы американские самолёты смогли перехватить Ту-95МС, но, несмотря на это, один из стратегических бомбардировщиков дважды прошёл над «Нимицем» на высоте примерно 600 метров, второй пролетел в 90 км от корабля.[3][4]
C 2011 года по лето 2013 года проходил ремонт силовой установки в Бремертоне[5][6], однако 11 мая 2013 года прибыл в южнокорейский порт Пусан для участия в совместных учениях.[7]
Напишите отзыв о статье "USS Nimitz (CVN-68)"
Примечания
- ↑ The Military Balance 2010. p.-33
- ↑ [www.kitsapsun.com/news/local-news/uss-nimitz-arriving-today-for-long-maintenance-period_26473164 Nimitz finally arrives for long maintenance period]
- ↑ [www.avia.ru/press/11402/ Нашли иголку в стогу сена]
- ↑ [www.newsru.com/world/12feb2008/tu95.html Новости NEWSru.com :: Два российских Ту-95МС в субботу приблизились к авианосцу ВМС США «Нимиц», а один даже пролетел над его палубой]
- ↑ [www.eurasian-defence.ru/node/2628 Авианосцы стран мира как атрибуты сверхдержав: Нимиц | Центр военно-политических исследований]. Проверено 6 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FxRtxUcM Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].
- ↑ [www.lenta.ru/news/2012/11/22/thegulf/ Lenta.ru: Мир: США ненадолго сократят присутствие авианосцев в Персидском заливе]. Проверено 6 апреля 2013. [www.webcitation.org/6FxRvf9Gp Архивировано из первоисточника 18 апреля 2013].
- ↑ [web.archive.org/web/20130607081420/news.mail.ru/foto/127779/ Атомный авианосец USS Nimitz прибыл в Южную Корею — Новости@Mail.Ru] (недоступная ссылка с 04-09-2013 (3885 дней))
Ссылки
- [www.uscarriers.net/cvn68history.htm История авианосца Нимиц] (англ.)
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий USS Nimitz (CVN-68)
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
