Нимр ан-Нимр

Нимр Бакир Амин ан-Нимр
араб. نمر باقر أمين النمر‎
Религия:	ислам
Школа:	шииты-двунадесятники
Течение:	шиизм
Титул:	шейх
Дата рождения:	21 июня 1959(1959-06-21)
Место рождения:	Аль-Авамия, Саудовская Аравия
Дата смерти:	2 января 2016(2016-01-02) (56 лет)
[www.sknemer.com emer.com]

Нимр Бакир Амин ан-Нимр (араб. نمر باقر أمين النمر‎ ;1959 — 2 января 2016) — шиитский проповедник из Саудовской Аравии, шейх, подвергшийся судебному преследованию и смертной казни.

Биография

Родился в 1959 году в посёлке Аль-Авамия близ города Эль-Катиф на востоке Саудовской Аравии возле побережья Персидского залива.

Около 10 лет учился в Куме, а также в Сирии.

Шейх стал популярен среди шиитского меньшинства страны, особенно в Восточной провинции королевства, как проповедник, который в своих речах и лекциях часто обращался к темам конфессиональной дискриминации и притеснений шиитов в Саудовской Аравии. Нимр ан-Нимр имел брата по имени Мухаммед. В 2004 и 2006 годах он ненадолго арестовывался, в 2008 году встречался с американскими дипломатами, отметившими быстрый рост его влияния на шиитов и назвавшими Нимр ан-Нимра второй по значимости шиитской фигурой в королевстве.

Арест и суд

Шейх был ранен полицией в ногу и арестован в июле 2012 года после серьёзных массовых беспорядков на востоке страны. Его задержание вызвало новые протесты, а находящаяся под домашним арестом принцесса Сахар бинт Абдалла выступила с призывом продолжить дело проповедника и устроить в стране революцию. После суда, который сопровождался повышенными мерами безопасности и в справедливости которого правозащитники выражали сомнения, Нимр ан-Нимр был приговорён к смертной казни за «разжигание розни и расшатывание национального единства». Ему инкриминировали призывы к беспорядкам и «выходу из повиновения правителей».

25 октября 2015 года Верховный суд Саудовской Аравии отклонил апелляцию шейха и тем самым сделал его казнь возможной. Король Салман утвердил смертный приговор.

Мона аль-Джубейр, его жена, умерла в больнице в Нью-Йорке, когда он был арестован.

Казнь

2 января 2016 года Нимр ан-Нимр был казнён. Саудовские власти похоронили ан-Нимра на мусульманском кладбище, тело не было выдано родственникам.

Реакция на казнь

Политики и духовные лидеры шиитов осудили казнь. Руководитель и духовный лидер Ирана аятолла Хаменеи заявил: «Казнь мученика шейха Нимра стала политической ошибкой руководства Саудовской Аравии. Несправедливо пролитая кровь богослова приведет к тому, что руководство Саудовской Аравии постигнет возмездие».

Вслед за объявлением о казни ан-Нимра в Саудовской Аравии, а также в Бахрейне, Ливане и Иране прошли демонстрации шиитов. В Саудовской Аравии десятки шиитов организовали шествие из Эль-Авамии в Эль-Катиф. Протестующие скандировали: «Долой Аль Саудов!». Власти направили в Эль-Катиф войска для подавления возможных волнений. В Бахрейне полиция разогнала протестующих, применив слезоточивый газ.

Посольство Саудовской Аравии в Тегеране протестующие иранцы закидали бутылками с зажигательной смесью и взяли штурмом. В ночь на 3 января иранская полиция вытеснила протестующих с территории посольства.

4 января Саудовская Аравия разорвала дипломатические отношения с Ираном. Вслед за Саудовской Аравией Бахрейн и Судан разорвали дипломатические отношения с Ираном. Объединённые Арабские Эмираты отозвали своего посла и объявили о понижении дипломатических отношений с Ираном до уровня временных поверенных в делах. 5 января Кувейт отозвал из Ирана своего посла, а замминистра иностранных дел страны Халед Сулейман аль-Джаралла вручил послу Ирана ноту протеста. 6 января Джибути разорвала дипотношения с Ираном. 7 января дипотношения с Ираном разорвала Сомали.

См. также

• Али Мухаммед ан-Нимр — племянник.
• Шейх
• Арабская весна в Саудовской Аравии
• Смертная казнь в Саудовской Аравии

Ссылки

• [saudia-press.com/tag/nimr-an-nimr/ Подборка публикаций о процессе]
• [www.dipcomment.com/news.php?Ids=514 Статья об утверждении приговора и его возможных последствиях для отношений Ирана и Саудовской Аравии]
• [www.tvc.ru/news/show/id/52671 Репортаж ТВЦ]
• [lenta.ru/articles/2016/01/04/iransaudi/ Статья на сайте Лента.ру]

Отрывок, характеризующий Нимр ан-Нимр

В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.