Нимцович, Арон Исаевич

Арон Исаевич Нимцович
Aron Nimzowitsch
Страны:	Российская империя Российская империя Дания Дания
Дата рождения:	7 ноября 1886(1886-11-07)
Место рождения:	Рига
Дата смерти:	16 марта 1935(1935-03-16) (48 лет)
Место смерти:	Копенгаген

Аро́н Иса́евич Нимцо́вич (нем. A(a)ron Nimzowitsch, латыш. Ārons Ņimcovičs, 7 ноября 1886, Рига — 16 марта 1935, Копенгаген) — один из крупнейших шахматистов и теоретиков шахмат в истории, претендент на мировое первенство 1920—1930-х годов, шахматный литератор, яркий представитель шахматного гипермодернизма.

Биография

Родился в семье успешного еврейского торговца. Когда Арону было 8 лет, его приобщил к игре отец, сильный рижский шахматист. Детство его проходило типично для еврейского мальчика: изучение религиозных текстов, чистописание, математика… В детстве и проявился его комбинационный талант. Впоследствии Арон объяснял свои способности к комбинированию тем, что с малых лет привык разбираться в хитросплетениях Талмуда. Уже в 1896 году в журнале «Deutsches Wochenschach» сообщалось о девятилетнем мальчике в Прибалтике, который выделяется хорошей игрой. Тот же журнал опубликовал в 1904 году на 213 странице впервые партию Нимцовича.

Серьёзное увлечение шахматами пришло к нему во время учебы в Берлинском университете. После неудачи на турнире в Бармене (1905), где Нимцович потерпел 8 поражений в 17 партиях и лишь в трех добился победы, он серьёзно задумался над своим стилем и приступил к исследованию проблем шахматной стратегии. Особое внимание уделил творчеству мастеров позиционного стиля. Уже в конце 1906 года на турнире в Мюнхене Нимцович занял первое место (8,5 очков из 10) и опередил второго призёра Шпильмана на два очка. Этот успех принёс ему звание мастера. Но следующий первый приз в международном турнире Нимцович взял лишь 17 лет спустя в Копенгагене (1923). Все эти годы Нимцович напряжённо работал над изучением закономерностей шахматной борьбы. В 1925 году шахматный мир был «разбужен» двумя его книгами: «Шахматная блокада» и «Моя система». Высоко оценил эти труды Эмануил Ласкер: «Нимцович — смелый пионер, уверенно пролагающий в дебрях шахматных возможностей новые оригинальные пути»

Изучал в Берлине философию, но больше уделял внимание шахматам в Кафе «Kaiserhof». После завершения Первой мировой войны он обосновался в Дании, получил датское гражданство. Там он прожил последние 15 лет своей жизни. Умер Арон Исаевич Нимцович 16 марта 1935 года от пневмонии.

Внешние изображения
	[www.gravsted.dk/gb/aronnimzowitsch.JPG Надгробный камень]

Турнирные и матчевые результаты

Год	Город	Турнир	+	=	−	Место
1904	Кобург	Побочный турнир	9	3	4	6
1905	Вена		3	10	5	6
	Бармен	Побочный турнир	3	6	8	15—16
		Матч против Р. Шпильмана	4	5	4
1906	Мюнхен		7	3	0	1
1907	Остенде	3-й международный турнир (турнир мастеров)	14	10	4	3—4
	Карлсбад	1-й международный турнир	8	9	3	4—5
1908		Матч против Шпильмана	1	1	4
1910	Гамбург	17-й конгресс Германского шахматного союза	8	5	3	3
1911	Сан-Себастьян	Международный турнир	3	9	2	5—7
	Карлсбад	2-й международный турнир	11	9	5	5—6
		Матч против П. Леонгардта	0	1	4
1912	Сан-Себастьян	Международный турнир	8	8	3	2—3
	Вильна	Всероссийский турнир мастеров	6	9	3	4
1913/1914	Петербург	Всероссийский турнир мастеров	12	3	2	1—2
1914		Матч против А. Алехина (за 1-й приз во Всероссийском турнире)	1	0	1
	Петербург	Петербург (общий турнир)	1	6	3	8
1920	Гётеборг	Международный турнир	1	7	5	12
	Стокгольм		11	2	1	2
		Матч против Е. Боголюбова	1	0	3
1922/1923	Копенгаген	Матч против А. Бринкмана	4	0	0
1923	Копенгаген		6	4	0	1
	Карлсбад	3-й международный турнир	8	4	5	6—7
1924	Копенгаген		9	1	0	1
1925	Баден-Баден	Международный турнир	7	8	5	9
	Мариенбад		8	6	1	1—2
	Бреславль		6	3	2	2
1926	Земмеринг		9	5	3	4—5
	Дрезден		8	1	0	1
	Ганновер		6	1	0	1
1927	Нью-Йорк	Международный матч-турнир	6	9	5	3
	Берлин		5	2	2	2—4
	Копенгаген		3½ из 5			2—3
	Кечкемет		8	7	1	2—3
1927	Лондон		7	2	2	1—2
	Ниендорф		4	3	0	1—2
	Лондон		7	3	0	1
1928	Берлин		8	4	1	1
	Киссинген		3	6	2	5
	Берлин		4	6	2	2
	Копенгаген		4 из 5			1
1929	Карлсбад	4-й международный турнир	10	10	1	1
1930	Сан-Ремо		8	5	2	2
	Льеж		3	6	2	3—5
	Франкфурт-на-Майне		9	1	1	1
1931	Винтертур		7	1	0	1
	Блед		8	12	6	3
		Матч с ведущими швейцарскими мастерами	8	3	2
1933	Копенгаген		5	1	1	1
1934	Стокгольм		6	2	2	2
	Цюрих		6	6	3	6—7
	Копенгаген		6½ из 8			1
		Матч против Г. Штальберга	2	2	4
		Матч против Г. Штольца	2	3	1

Крупнейшим успехом Нимцовича считается победа на турнире в Карлсбаде (1929), в котором принимали участие все сильнейшие шахматисты того времени за исключением Ласкера и Алехина. Нимцович избрал путь шахматного профессионала, что не могло обеспечить ему достаточного материального уровня жизни. Амбиции Нимцовича были очень высоки, но он просто не мог собирать нужных сумм ни для вызова на матч чемпиона мира, ни даже для поездок на крупные турниры.

Однако главный вклад Нимцовича в развитие шахмат — это вклад теоретика: Нимцовичем написаны три основополагающих труда по шахматной теории — «Моя система» (нем. Mein System, 1925), «Моя система на практике» (нем. Die Praxis meines System) и «Блокада» (нем. Die Blockade).

Погоня за эффектами кажется его непрестанным стремлением, и лишь при более близком изучении мы замечаем шахматно-философскую глубину идей, руководящих Нимцовичем при его экспериментах в области теории дебютов Савелий Тартаковер

Истинное представление о Нимцовиче, как о художнике и философе шахмат может получить только тот, кто знаком с его книгами. Его последняя книга особенно интересна. В ней он иллюстрирует многочисленными примерами свою стратегию, которую он разработал в целую систему Александр Алехин

Основной предмет исследований Нимцовича — это практическое уточнение принципов Стейница. Тогда как его предшественники, освоившие идеи Стейница, искали выигрыша чисто стратегическим путём, Нимцович поставил на службу стратегическому мышлению комбинацию. После того как учение Стейница покорило умы шахматистов, к комбинации стали относиться с пренебрежением. Считалось, что комбинационный стиль противоречит шахматной логике и игрок, не попадающийся в ловушки, расставленные любителем комбинаций, должен обязательно выиграть, поскольку приверженность остроатакующему комбинационному стилю непременно ведёт к ослаблению позиции. Нимцович же доказал, что комбинация может служить логическим завершением позиционного преимущества. Он и другие шахматисты, отличавшиеся необычной по меркам времени манерой игры, были впоследствии названы Таррашем гипермодернистами.

Тем не менее некорректно было бы говорить о том, что Нимцович создал свою школу. Понятие «гипермодернисты» применялось в то время ко всем, кто, развивая учение Стейница, играл довольно причудливо для того времени. Если эксперименты Нимцовича не удавались, современники называли его манеру игры искусственной и упаднической. Если же Нимцович добивался крупных успехов, его провозглашали величайшим стратегом современности.

Стратегические исследования Нимцовича начались с пересмотра положений Тарраша, которые многими были восприняты догматически. Например, Тарраш явно переоценивал роль центральных пешек в дебюте. Нимцович доказал, что захват центра в дебюте (а это важнейшая часть позиционного учения Стейница) возможен и с помощью фигур, причём для этого не обязательно располагать пешки и фигуры непосредственно на центральных полях. Более того, по его мнению, пешка в центре часто является препятствием для дальнейшего развития инициативы. Кроме того, Тарраш преувеличивал невыгодность стеснённого положения. Нимцович же доказал, что в закрытых позициях, когда сторона, владеющая позиционным преимуществом и пространством, тем не менее не может осуществить прорыв, преимущество переходит к стороне, находящейся в стеснённом положении.

Именем Нимцовича названа разновидность индийских защит, когда чёрные выводят слона на b4. См. также Дебют Нимцовича, Контргамбит Нимцовича.

Книги

• 1925 «Моя система» (нем. Mein System)
• 1925 «Шахматная блокада» (нем. Die Blockade)
• 1929 «Моя система на практике» (нем. Die Praxis meines Systems)
• Большой международный шахматный турнир в Киссингене 1928 г., Л., 1929 (соавтор);
• Как я стал гроссмейстером. Издательство: Шахматный листок, Библиотечка шахматиста № 5, 1929;
• Избранные партии Международного турнира в Карлсбаде 1929, Л., 1930;

Примечательные партии

Земиш — Нимцович

Копенгаген, 1923
Партия имеет неофициальное название — «бессмертная партия цугцванга»

	a	b	c	d	e	f	g	h
8									8
7									7
6									6
5									5
4									4
3									3
2									2
1									1
	a	b	c	d	e	f	g	h

Позиция после 20-го хода белых

1.d4 Кf6 2.c4 e6 3.Кf3 b6 4.g3 Сb7 5.Сg2 Сe7 6.Кc3 0-0 7.0-0 d5 8.Кe5 c6 9.cd cd 10.Сf4 a6 11.Лc1 b5 12.Фb3 Кc6 13.К:c6 С:c6 14.h3 Фd7 15.Крh2 Кh5 16.Сd2 f5 17.Фd1 b4 18.Кb1 Сb5 19.Лg1 Сd6 20.e4 (см. диаграмму)

20…fe! 21.Ф:h5 Л:f2 22.Фg5 Лaf8 23.Крh1 Л8f5 24.Фe3 Сd3 25.Лce1 h6 (блестящий ход, при помощи которого чёрные вызывают цугцванг у соперника), 0 : 1

Литература

• Шахматный словарь / гл. ред. Л. Я. Абрамов; сост. Г. М. Гейлер. — М.: Физкультура и спорт, 1964. — С. 297—298. — 120 000 экз.
• 1986 «Гроссмейстер Нимцович». Кин Рэймонд. Издательство: Москва, 1986, «Физкультура и спорт» Стр. 287 (русский перевод);
• Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 271. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
• Nielsen В., A. Nimzowitsch;
• 100 partier, Aalborg, 1945: Reinfeld F., Nimzovich the hypermodern, Phill., 1948.

Ссылки

• [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=10249 Партии Арона Нимцовича] в базе Chessgames.com (англ.)
• [www.365chess.com/players/Aaron_Nimzowitsch Личная карточка Арона Нимцовича] на сайте 365chess.com
• [vodoley.ufanet.ru/nimzowitsch.htm Краткая биография]
• [www.nimzowitsch.com nimzowitsch.com]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Нимцович, Арон Исаевич

– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.