Нинет де Валуа

Нинетт де Валуа
Ninette de Valois
Нинетт де Валуа в 1914 году
Имя при рождении:	Идрис Станнус (англ. Edris Stannus)
Род деятельности:	артистка балета, балетмейстер, балетный педагог
Дата рождения:	6 июня 1898(1898-06-06)
Место рождения:	Блессингтон, Уиклоу, Соединённое королевство Великобритании и Ирландии
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Дата смерти:	8 марта 2001(2001-03-08) (102 года)
Место смерти:	Барнз, Лондон, Англия, Великобритания
Награды и премии:	Медаль Альберта (Королевское общество искусств) (1964)

Дама Нине́тт де Валуа́ OM CH (фр. Ninette de Valois; настоящее имя — Идрис Станнус (англ. Edris Stannus); 6 июня 1898 — 8 марта 2001) — артистка балета, хореограф и балетный педагог ирландского происхождения. Была среди создателей и художественных руководителей (1931—1963) труппы «Сэдлерс-Уэллс балле» (с 1957 года Королевский балет Великобритании). Кавалер нескольких британских и зарубежных орденов, лауреат различных премией, почётный доктор музыки 4 университетов и колледжей.

Биография

Начала посещать уроки балета в 1908 году, в возрасте 10 лет, в 21 год стала прима-балериной. В 1923—1926 годах Нинетт де Валуа была участницей Русского балета Дягилева. В 1926 год стала основательницей Академии хореографического искусства. В 1931 году создала труппу «Вик-Уэллс балле» («Королевский балет»), которую возглавляла до 1963 года.

Поставила балеты «Иов» Р. Воана-Уильямса (1931) и «Шах и мат» А. Блисса (1937).

Написала книги «Приглашение в балет» (Invitation to the Ballet, 1937) и «Потанцуй со мной» (Come Dance with Me, 1957).

После ухода Сергеева с позиции педагога балетной труппы «Садлерс-Уэллс», де Валуа пригласила Волкову занять его место. После войны она предложила Волковой заключить постоянный контракт — с тем условием, что та закроет свою лондонскую студию. Волкова отказалась, после чего де Валуа запретила своим артистам посещать её студию.

Де Валуа не переносила в театре неблагозвучных имён — до войны она меняла имена и фамилии многим танцовщикам, даже в 1990-х годах она не могла смириться с фамилией Деборы Булл, будучи уверенной, что «с этим что-то надо делать».

Личная жизнь

В 1935 году вышла замуж за ирландского хирурга Артура Корнелла. Детей не имела. Умерла в Лондоне на 103-м году жизни.

Интересные факты

Нинетт де Валуа жила в трёх веках — XIX, XX и XXI.

Награды и признание

Почта Ирландии выпустила почтовую марку с её изображением.

Ссылки

• Нинет де Валуа (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.npg.org.uk/collections/search/person/mp01275/ninette-de-valois Фотографии Нинет де Валуа] // коллекция Национальной портретной галереи, Лондон.
• [www.ballerinagallery.com/devalois.htm Нинет де Валуа] // The Ballerina Gallery

Отрывок, характеризующий Нинет де Валуа

Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.