Ньор

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ниор»)
Перейти к: навигация, поиск
Город
Ньор
фр. Niort
Герб
Страна
Франция
Регион
Новая Аквитания
Департамент
Координаты
Внутреннее деление
Мэр
Geneviève Gaillard
Прежние названия
лат. Novioritum
Площадь
68,20 км²
Высота центра
2 – 77 м
Население
58 075 человек (2008)
Плотность
852 чел./км²
Агломерация
137 799
Названия жителей
Niortaise, Niortais
Часовой пояс
Почтовые индексы
79000
Официальный сайт

[www.vivre-a-niort.com/ re-a-niort.com]  (фр.)</div>

Ньор (фр. Niort) — город и коммуна во Франции, административный центр департамента Дё-Севр. Находится на западе Франции, в округе Ньор департамента Дё-Севр региона Новая Аквитания, на берегу реки Севр-Ньортез. По численности своего населения Ньор является самым крупным городом департамента Дё-Севр. Включает в себя три кантона.

Экономика города представляет собой преимущественно предприятия сферы услуг (страховые компании, банки, благотворительные фонды, консалтинг в финансовой сфере и в сфере информационных технологий, предприятия посылочной торговли…). Город известен тем, что в нём расположены ведущие французские общества взаимного страхования, и Ньор по праву считается столицей французской социальной экономики[1].

Согласно статистическим данным Банка Франции данные виды деятельности позволили Ньору стать четвёртым финансовым центром Франции (оценивая объём проходящих финансовых потоков)[2], после Парижа, Лиона и Лилля.





География

Город расположен в юго-западной части департамента Дё-Севр на берегах реки Севр-Ньортез. Находясь на границе обводнённых болот, Ньор служит «главными воротами» в болота Пуату. Ньор являлся одним из главных городов французской исторической области Пуату.

Город расположен в красивой и плодородной равнинной местности, южнее от заболоченных бесплодных земель Нижнего Пуату. Находясь в географически важной точке прохода с юго-запада в Бретань и в северную часть Франции, эти земли граничат с историческими провинциями Пуату, Они и Сентонж.

Находясь в 63 километрах от побережья Атлантического океана, город получает 2000 солнечных часов в год.[3]

Топонимика

Название «Niort» происходит от латинизированного кельтского Novioritum, состоящего из novio «новый» и rito- «брод», в совокупности означающего «новый брод» (через реку Севр-Ньортез)[4][5].

История

Возникновение

Ньор был населён уже в период неолита.

Позже Ньор был населённым пунктом галло-римлян, примыкавшим к излучине реки Севр-Ньортез. Поселение располагалось возле бывшего Пиктонского залива; оно омывалось водами Атлантического океана и пресными речными водами.

До Рождества Христова Ньор, без сомнения, был всего лишь деревенькой, расположенной в излучине реки. Археологические раскопки доказали существование торговой деятельности, существенной для своей эпохи. Эти же раскопки показали, что деревня была «покинута» примерно в I веке нашей эры. Причины такого ухода жителей неизвестны. Среди многочисленных предположений — пожары, эпидемии (неподалеку находятся обширные болота), повышение уровня воды в период потепления климата в I веке. Тем не менее очень сложно представить, что в романизированной Галлии победители-римляне покинули такое удачное с торговой точки зрения место.

По всей видимости, во II веке в регион пришли вестготы, а также другие неримские народности (Сарматы и Англы).

В V веке франки изгнали вестготов, а Западная Римская империя пала.

Первые письменные свидетельства существования поселения появились в VI веке.

Можно предположить, что франки захватили или снова основали город, либо они просто обосновались в этом благоприятном месте. В пользу этого факта свидетельствует обнаруженное тут кладбище меровингов. Причем, вне всякого сомнения, по соображениям безопасности поселение расположили на холмах Notre-Dame и Saint-André. Эти холмы давали отличную возможность обзора окрестностей Севра, главного торгового и транспортного пути в ту эпоху.

Начиная с VI века появляются первые упоминания о двух деревнях, расположенных на холмах.

В 940 году поселение было разграблено норманнами.

Эпоха Средневековья

Город находился в подчинении у графов де Пуатье.

Затем, в качестве приданого Элеоноры Аквитанской, город перешёл сначала под власть короля Франции, а после её второго замужества под власть английского короля. Такая ситуация имела определенные выгоды для города. В 1203 году Элеонора даровала Ньору грамоту, освобождающую город от уплаты пошлин. Её монарший супруг Генрих II, затем и их сын Ричард I Львиное Сердце укрепляли крепость, сооружая замок и пояс укреплений вокруг, имевший общую длину 2800 метров, почти идентичный крепостной стене Каркасона. В наши дни существует внушительный парный донжон и некоторые следы фундамента церкви Saint-Jean.

В 1244 году Ньор возвращается под французскую корону, а в сентябре 1346 года город выдержал осаду графа Дерби[6] (Столетняя война). Тем не менее город снова переходит под власть англичан после подписания в 1360 году договора, известного как Мир в Бретиньи. Город имел статус «свободного порта» начиная с 1285 года, что во многом способствовало развитию его экономического благосостояния.

Выдающийся военачальник Бертран Дюгеклен отвоевал Ньор у англичан 23 марта 1372 года. Для этого он прибегнул к военной хитрости. 200 своих самых отважных солдат он переодел в военную форму англичан. При их появлении часовые англичан опустили подъемный мост. Французы вошли в город и разоружили англичан. Таким образом Ньор снова вернулся под французскую корону.

Во время восстания феодалов Прагерии в 1440 году, направленного против реформ короля Карла VII, дофин Людовик, будущий король Людовик XI, выбрал Ньор в качестве своей штаб-квартиры и предоставил городу многочисленные привилегии.

В XIV веке репутацию Ньора творили в основном суконщики и кожевники. Окончание эпохи Средневековья ознаменовалось в городе прорытием грунта для порта чтобы повысить торговое значение города, обеспечив проход к Атлантическому океану. Углубление грунта в порту, выполненное по приказу герцога Жана Беррийского, графа де Пуатье, позволило отправлять во Фландрию и в Испанию грузы соли, рыбы, пшеницы, шерсти и, конечно же, сукна и кожи … В то же самое время, ньорцы получили известность и немаленькую прибыль благодаря своим ярмаркам, которые считались самыми красивыми во всём королевстве.

Период религиозных войн

В 1557 году город становится протестантским, но в 1569 году город перешёл к католикам. С 20 июня по 03 июля королевские войска графа Люд безуспешно осаждали город. В октябре, после поражения протестантов в битве при Монконтуре, Ла Бросс оставил город католикам.[7]

Один из кровавых эпизодов периода религиозных войн произошёл в Ньоре в ночь с 27 на 28 декабря 1588 года, в течение которой в городе были массовые столкновения католиков и протестантов с убийствами, грабежами и поджогами. Город перешёл в руки протестантов во главе с епископом Желе (впоследствии Святой Желе) и Агриппой д’Обинье.[8] Хотя в 1627 году Ньор снова станет католическим, он останется активным очагом сопротивления протестантов.

Практика драгонад пришла в город в 1668 году. Эта политика расквартирования войск на постой в жилищах гугенотов длилась тут до 1685 года и вынудила множество протестантов эмигрировать в Канаду.

Через порт Ньора продолжалась торговля кожей и мехами с провинциями Канады, где обосновалось множество пуатевинцев. Однако аннулирование Нантского эдикта (1685 год) и последующая утрата канадских провинций привели к общему упадку этого ремесла и существенной статьи доходов протестантов.

До Великой французской революции в городе помимо прочего насчитывалось около тридцати молотковых мельниц и более 30 кавалерийских полков снабжались кожей для штанов.

Современная история

В 1807 году Наполеон I издаёт декрет об инженерном обустройстве реки Севр-Ньортез с целью поддержания её судоходного русла. Этот декрет стал первым действием, положившим начало глобальному осушению болота Пуату.

Наполеон I останавливался в Ньоре на своем пути в ссылку на Остров Святой Елены и провёл тут одну из своих последних ночей на французской земле (ночь со 2 на 3 июля 1815 года), остановившись в постоялом дворе «Золотой Шар» (фр. Boule d'Or). Во время своего правления он укрепит благополучие города, обеспечивая заказами городских производителей замши на пошив обмундирования для кавалеристов.

Отрасль производства изделий из замши и перчаток начнет постепенно угасать и полностью прекратит своё существование в Ньоре к концу XX-го столетия.

Начиная с середины XX века в городе начинает развиваться социальный сектор экономики благодаря обществам взаимного страхования.

07 июня 1944 года авиация США бомбила район вокзала города, в результате чего было около 40 жертв. Реальной целью бомбежки должна была стать сортировочная станция и завод по производству детонаторов для немецких войск.

В период с 1964 по 1972 годы в границы Ньора включили четыре коммуны[9].

Экономика

Длительное время Ньор оставался крупным центром по выделке замши (это прослеживается даже в названии местного футбольного клуба «Ньорская замша»), ткачества и коммерческой торговли (рынки и ярмарки имели региональную значимость). В наше время Ньор стал важным центром торговли и оказания услуг, главным образом — финансовых.

В секторе оказания услуг задействуется 20 000 рабочих мест.

Европейская столица взаимного страхования

Благодаря взаимному страхованию в городе создано несколько тысяч рабочих мест. Этот сектор экономики начал развиваться в Ньоре в 1934 году при образовании MAIF — общества взаимного страхования школьных учителей. Несколько лет назад это общество отметило вступление в свои ряды миллионного члена. Сегодня Ньор является штаб-квартирой самых известных французских обществ взаимного страхования — MAAF, MACIF, SMACL, IMA, CRAMA, MUTAVI, D’ARVA, SMIP, SOCRAM и других. Проще говоря, за этим длинным списком аббревиатур стоят миллионы человек, страхующихся в городе Ньор.

Транспорт

В наши дни Ньор сохранил своё значение важного транспортного узла в автомобильном и железнодорожном сообщении.

Исторические памятники и достопримечательности

Донжон

На берегу реки Севр-Ньортез воздвигнут один из самых красивых романских парных донжонов Франции. Имея длину 70 метров, он был задуман таким для защиты расположенного между башнями прямоугольного замка. По своим размерам он занимает второе место во Франции, уступая только донжону Венсенского замка. Этот монумент справедливо считается символом Ньора.

Английский король Генрих II, желавший возвеличить и защитить земли, доставшиеся ему от брака с Элеонорой Аквитанской, решил соорудить в конце XII-го века замок в Ньоре и сделать его неприступной крепостью. Это был целый город, имевший жилые помещения, сад и учебный плац, а также коллегиальную церковь Сен-Годан, разрушенную в период французских религиозных войн. Впоследствии замок будет служить тюрьмой.

Обе башни имеют в плане примерно квадратную форму — 13 х 14 метров. Южный донжон, имеющий высоту 28 метров, немного выше северного донжона высотой 23 метра. В плане они имеют сходную структуру: по углам каждый донжон опоясан цилиндрическими башнями (диаметром более 5 метров), а стены донжонов укреплены срединными выступами по типу контрфорсов. Южный донжон представляет собой типичный пример оборонительной архитектуры той эпохи: толстые стены (достигающие 3 метров у основания башен), контрфорсы, малочисленные прорези небольших размеров. Он оснащен арочными машикулями (северо-восточная и юго-западная стены), датированные концом XII века; они пришли на смену деревянным выступающим оборонительным галереям. Северный донжон, частично обрушившийся в 1749 году, был восстановлен в 1750 году. Он не такой высокий, как южный донжон, и его общий вид менее суров. Два донжона, увенчанные зубчатым верхом и удаленные друг от друга на 16 метров, первоначально были соединены куртинами, между которыми находился мощёный камнем внутренний двор. Существующее сегодня высокое здание в центре между донжонами было возведено только в XV веке.

В наши дни донжон классифицирован как Исторический памятник. Находящийся в нём этнологический музей представляет свои площади для временных экспозиций. Со смотровой площадки донжона открывается замечательный вид на Ньор и на реку Севр-Ньортез.

Бывшая ратуша (Пилори)

Пилори — бывшая городская ратуша, ценный образец архитектуры эпохи Возрождения, была сооружена на месте существовавшего в средние века позорного столба. Пилори означает на французском именно позорный столб. Здание упоминается уже в XIV веке, однако было полностью перестроено в XVI веке. Большая часть беффруа датируется XVII веком. Трёхэтажное здание имеет в плане трапециевидную форму. В очень красивом декоре здания выделяются окна в резном фронтоне, украшения в виде торшера, зубчатая ограда между башенками, поддерживаемая консольными опорами, гаргульи.

Здание служило городской ратушей вплоть до 1789 года. В ходе реставрационных работ 1885 года декоративную роспись большого холла второго этажа доверили Шарлю Ламейру. Там можно увидеть камин, декорированный растительным орнаментом, а также гербы мэров и эшевенов города Ньор дореволюционной эпохи. В наши дни Пилори классифицирован как Исторический памятник. Одно время в этих стенах располагался книжный магазин, сегодня здесь устраиваются разнообразные выставки.

Религиозные сооружения

  • Церковь Нотр-Дам была сооружена в XII веке, однако со временем она обветшала настолько, что в XIV веке её заменили на совершенно новое здание, выполненное в стиле пламенеющей готики, которое обновляли на протяжении XV и XVI веков вследствие ущерба, нанесенного храму религиозными войнами. Первоначальное здание церкви было выполнено в романском стиле, имело в плане расширенный неф, дополненный двумя вторичными нефами, в которых были устроены часовни. Своды имели по 8 нервюр, что было принято во Франции в период анжуйской готики. Церковь имеет колокольню конусообразной формы высотой 75 метров. Это самая высокая колокольня в департаменте Дё-Севр. Главный вход в церковь расположен с северной стороны и оформлен примечательным порталом XVI века, посвященным Деве Марии, в декоре которого смешаны элементы поздней готики и ренессанса. Разрушенная прежде трибуна внутри храма снова появилась вдоль южной стены после реконструкции. В 1771 году главный алтарь был перемещен в западную часть храма, нарушив таким образом привычную ориентацию церковного сооружения. При этом открыли входы с обеих сторон от освещающего неф великолепного витража (XVI—XVII век), посвященного Иессееву древу (восстановлен). Кафедра проповедника, замечательно выполненная из резного дуба, в неоготическом стиле (1877 год) отображает сцены эпизода снятия с креста. 28 ноября 1635 года в этой церкви крестили Франсуазу Д’Обинье, будущую морганатическую жену короля Людовика XIV, которая позже получит имя Мадам де Ментенон.

  • Церковь Сен-Андре изначально, в XI веке, была сооружена в романском стиле; сейчас от того здания сохранилось только несколько скульптурных фрагментов в местном музее. Храм построили на самом высоком холме города, два его высоких шпиля были видны издалека. Её модернизировали и расширяли в период готики, затем в период ренессанса, а в 1588 году церковь была разрушена протестантами. Церковь восстановили к 1685 году. Во времена Вандейских войн здание использовали как хранилище фуражных кормов, поскольку улица Сен-Андре, проходящая через окружавшее церковь приходское кладбище, выходила прямо к кавалерийским казармам. Здание, которое мы видим в наше время, было построено в период с 1855 по 1863 год ньорским архитектором Сегретеном, считается очень удачным подражанием готическим сооружениям XIII века. Внутри церкви позади хоров на южной стороне можно видеть остатки часовен эпохи ренессанса.

  • Церковь Сен-Этьен у порта, изначально построенная в X веке, была разрушена во времена Французской революции. Сооружение новой церкви на этом месте началось в 1893 году и было завершено в 1926 году. Церковь имеет одиночный неф, пять секций которого имеют восьмигранные своды. Хорошо освещенная внутри, церковь имеет слегка вытянутую форму. Её просторный интерьер свободен от колонн, а шесть алтарей и витражные окна представляют почитаемых святых.

Образование

В городе расположено 6 частных и 20 государственных начальных школ. Также в Ньоре имеется 9 колледжей и 7 лицеев (в том числе садоводческий).

Ньор является во Франции одним из главных центров подготовки специалистов в сфере страхования и оценки рисков, для чего в городе открыты специализированные образовательные учреждения.

Ежегодно в городе выпускается более одной тысячи студентов.

Культура

Ньор имеет статус «города художественных промыслов». Большое развитие получили технические ремёсла, графическое искусство, гончарное ремесло. Каждое лето здесь устраиваются уличные фестивали в честь мастеров художественного промысла региона Пуату – Шаранта.

В городе находится 5 районных библиотек, работают библиотека-передвижка и игротека[10].

Городские музеи в 1990 году получили национальное признание за реализацию программы обеспечения доступности для плохо видящих людей. Впоследствии их объединили в здании бывшего женского лицея на улице Лимож, публичный доступ в который был открыт в 2006 году.

Культурные события

  • Программа культурных мероприятий[11]
  • Четверг в Ньоре, концерты на берегах реки Севр-Ньортез
  • Фестиваль NPAI с 2008 года — Фестиваль джазовой и импровизационной музыки
  • Takavoir — фестиваль короткометражных фильмов, снятых на мобильные телефоны

Особенности региональной кухни

Анжелика — растение, в России известное как дягиль, имеет тонкие, длинные зелёные побеги и богатое волокнами корневище, похожее на испанский артишок. Оно используется в кондитерской промышленности при изготовлении варенья, пирожных и ликеров. Монахини города Ньор в XVIII веке стали варить анжелику с сахаром, обеспечив этому известному лекарственному растению популярность лакомства.

Спиртовой раствор, на основе только анжелики или вместе с другими ароматическими добавками, используется для ароматизации различных домашних настоек, эликсиров, а также ликеров. Она традиционно является главой составляющей ньорского ликера Анжелика.

Много поколений овощеводов селекционировали это растение для лучшего применения в кондитерском деле. Для его выращивания требуется плодородная почва и особые способы её возделывания.

В наши дни в Ньоре сохранены традиции и секреты засахаривания анжелики (в кондитерских изделиях). Однако вследствие урбанизации выращивание этой деликатной культуры было вытеснено на окраины района в коммуны Манье и Шантлу, где её культивирование остаётся весьма обширным[12].

Города-партнёры

Напишите отзыв о статье "Ньор"

Примечания

  1. [www.vivre-a-niort.com/ Vivre-à-Niort.com], [www.vivre-a-niort.com/fr/decouvrir-niort/presentation-de-niort/decouvrir-niort/index.html Добро пожаловать в Ньор]. Ссылки проверены 10 ноября 2011 года.
  2. [www.agglo-niort.fr/spip.php?rubrique34 Сайт Agglo-Niort]
  3. [www.linternaute.com/ville/classement/nb_heure_soleil/36566/4/1/20000/100000/index.shtml Число солнечных часов в городах с населением свыше 20000 человек]
  4. Albert Dauzat и Ch. Rostaing, Dictionnaire…des noms de lieux en France, Издательство Guénégaud, Париж
  5. Pierre-Yves Lambert, La langue Gauloise, редакция Errance, Париж 1994.
  6. Robert Favreau, Histoire du Poitou et des Pays charentais, стр. 196
  7. Louis Brochet. La Vendée à travers les âges. 1902 В открытом доступе [www.vacances-en-vendee.com/histoire/ch20.htm]. Ссылка проверена 12 ноября 2011 года
  8. [www.agrippadaubigne.org/biographie.htm Une biographie d’Agrippa d’Aubigné. В открытом доступе]
  9. [www.insee.fr/fr/methodes/nomenclatures/cog/fichecommunale.asp?codedep=79&codecom=191 Официальный географический кодекс — Карта коммуны Ньор] на сайте Института Insee, Ссылка проверена 12 ноября 2011 года.
  10. [www.vivre-a-niort.com/fr/vie-quotidienne/sport-culture/mediatheque/index.html Сайт медиатеки]
  11. [www.vivre-a-niort.com/fr/vie-quotidienne/agenda-des-sorties/agenda-des-manifestations/index.html Расписание культурных мероприятий]
  12. [www.france-pittoresque.com/richesses/6.htm Angélique de Niort (Ets Thonnard)]

Отрывок, характеризующий Ньор

Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Ньор&oldid=80866550»