Ниша

Ни́ша (от француз. niche — «уступ», «углубление»)  — архитектурный элемент, декоративное углубление в стене, используемое для установки статуй, ваз, купелей или других предметов. Своды ниш полукруглой формы часто украшены раковиновидным гофром. Ниши нашли широкое применение в культовых сооружениях различных религий. Они использовались ещё древнеримскими архитекторами во внутренних помещениях и на внешних стенах сооружений (например, Храм Дианы в Ниме, II век н. э.). Существует множество примеров использования декоративных углублений в готической архитектуре (Амьенский собор, кафедральный собор в Уэллсе и др.). Ниши использовались и позднее архитекторами эпохи итальянского Возрождения и в европейской архитектуре XVII—XVIII веков.

Полукруглые ниши называются экседрами (др.-греч. ἐξέδρα).

См. также

• Михраб
• Эдикула

Источники

• Адамчик, В. В., Адамчик, М. В., Андерсен Э.В. и др. Архитектура. Краткий справочник / Под ред. М. В. Адамчик. — 2-е изд. — Москва, Минск: АСТ, Харвест, 2004. — С. 334. — 624 с. — ISBN 978-5-17-031054-8, 978-985-16-2930-1.

Отрывок, характеризующий Ниша

Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.