Нищенков, Аркадий Никанорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аркадий Никанорович Нищенков

Генерал Нищенков. Южная Маньчжурия, 1900 год.
Принадлежность

Россия Россия

Род войск

артиллерия

Годы службы

1871-

Звание

генерал от артиллерии

Сражения/войны

Русско-турецкая война (1877-1878), Китайский поход (1900-1901), Русско-японская война (1904-1905), Первая мировая война, Гражданская война в России

Награды и премии

Аркадий Никанорович Нищенков (1855 — февраль 1940) — русский военный деятель, генерал от артиллерии, участник Первой мировой войны.



Биография

Православный. Образование получил в 1-й СПб военной гимназии. В службу вступил 14.08.1871. Окончил Михайловское артиллерийское училище. Выпущен подпоручиком (ст. 07.08.1874) в 27-ю полевую артиллерийскую бригаду. Поручик (ст. 25.10.1875). Окончил Михайловскую артиллерийскую академию (по 1-му разряду).

Участник русско-турецкой войны 1877-78. Штабс-Капитан (ст. 26.12.1877). Штабс-Капитан гвардии (ст. 06.08.1883). Капитан (ст. 01.04.1890). Полковник (ст. 02.04.1895). Командир 3-й батареи лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады (12.03.1895-13.10.1898). Командир гвардии стрелкового артиллерийского дивизиона (с 13.10.1898).

Участник китайского похода 1900-01. Генерал-майор (пр. 1901; ст. 14.09.1900; за боевые отличия). Командир лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады (20.06.1901-23.10.1904).

Участник русско-японской войны 1904—1905. И.д. начальника артиллерии 16-го армейского корпуса (23.10.1904-25.03.1906). И.д. начальника артиллерии гренадерского корпуса (25.03.-06.12.1906). Генерал-лейтенант (пр. 1906; ст. 06.12.1906; за отличие). Начальник артиллерии Гренадерского корпуса (06.12.1906-29.12.1908). Начальник 2-й гренадерской дивизии (29.12.1908-26.04.1911). Командир 1-го Сибирского армейского корпуса (26.04.1911-11.05.1912). Комендант Владивостокской крепости и командир расквартированного здесь 4-го Сибирского армейского корпуса (11.05.1912-07.08.1913). Генерал от артиллерии (пр. 1912; ст. 06.12.1912; за отличие). С 07.08.1913 член Александровского комитета о раненых.

Вскоре после начала войны 10.08.1914 Н. получил назначение временно командующим войсками Иркутского ВО. С 10.11.1914 временно командующий войсками Приамурского ВО, войсковой наказной атаман Амурского и Уссурийского (с 10.11.1914) казачьих войск. Проводил работу по созданию резервных частей, подготовке пополнений в действующую армию.

После Февральской революции отстранен от должности, хотя официально продолжал занимать пост до 31.05.1917, когда был зачислен в резерв чинов при штабе Петроградского ВО. С 12.06.1917 член Александровского комитета попечения о раненых. В конце 1917 уехал на Юг России. Участник Белого движения. С 11.10.1919 состоял в резерве чинов при штабе главнокомандующего ВСЮР. После поражения белых армий эмигрировал в Югославию. В 1934 жил в Рогашка-Слатина (Югославия).

Награды

  • Золотая шашка (ВП 21.01.1902);
  • орден Св. Станислава 1-й степени (1904);
  • орден Св. Анны 1-й степени с мечами (1906);
  • орден Св. Владимира 2-й степени с мечами (1906);
  • орден Белого Орла (1911);
  • орден Св. Александра Невского (1913, бриллиантовые знаки — 22.03.1915).

Источники

  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=504 Нищенков, Аркадий Никанорович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Напишите отзыв о статье "Нищенков, Аркадий Никанорович"

Отрывок, характеризующий Нищенков, Аркадий Никанорович

«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.