Ноай, Луи Марк Антуан де

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ноайль, Луи Марк Антуан де»)
Перейти к: навигация, поиск
Луи Марк Антуан де Ноай
фр. Louis Marc Antoine de Noailles
Дата рождения

17 апреля 1756(1756-04-17)

Место рождения

Париж

Дата смерти

9 января 1804(1804-01-09) (47 лет)

Место смерти

Гавана

Принадлежность

Франция Франция

Сражения/войны

Война за независимость США,
Война на Гаити

Виконт Луи Марк Антуан де Ноай (фр. Louis Marc Antoine de Noailles; 17 апреля 1756 — 9 января 1804) — французский офицер и политический деятель.

Происхождение

Младший сын Филиппа де Ноая и Анны-Клодины-Луизы д’Арпажон. В 1773 году женился на своей кузине Анне Жанне Батисте де Ной, которая была родной сестрой Адрианны де Ноай, супруги Лафайета. В этом браке родилось четверо детей.

Биография

Следуя семейной традиции, выбрал военную карьеру, и вместе с Лафайетом принимает участие в Войне за Независимость американских колоний. В частности, представлял французские войска на переговорах о капитуляции Йорктауна. В 1789 году был избран в «Генеральные штаты», где голосовал вместе с левой. В знаменитую ночь 4 августа он одним из первых предложил отмену дворянских привилегий и гербов.

Во время возвращения королевской семьи в Париж после неудачной попытки бегства за границу в 1791 году спас Марию-Антуанетту от разъярённой толпы. Был назначен командующим революционной «армией Севера», но ужаснувшись полному отсутствие дисциплины в войсках, бежал из Франции в Англию, а позже в Америку.

Тем временем во Франции его жена, мать и бабушка были казнены во время Террора. Во Францию Ноай вернулся лишь после прихода к власти Наполеона Бонапарта.

В 1802 году под командованием Рошамбо участвовал в подавлении восстания чернокожих рабов под предводительством Туссена Лувертюра на острове Санто-Доминго. В ноябре 1803 года корабль «Курьер», под командой Ноая, у берегов Кубы принял бой с английским корветом «Хэзард». Одержав победу в этом бою, Ноай скончался от полученных ран.

Напишите отзыв о статье "Ноай, Луи Марк Антуан де"

Ссылки


Предшественник:
Адриен Дюпор
49-й Председатель Национального собрания
26 февраля 179113 марта 1791
Преемник:
Анн-Пьер де Монтескью-Фезансак

Отрывок, характеризующий Ноай, Луи Марк Антуан де

Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.