Ноай, Филипп де

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Филипп де Ноай

Филипп де Ноай, виконт де Ноай (фр. Philippe, vicomte de Noailles, duc de Mouchy; 27 ноября 1715, Париж — 27 июня 1794, Париж) — герцог де Муши (с 1747 года), принц де Пуа (с 1729 года), герцог де Пуа (с 1767 года), барон д’Амбре, французский маршал (1775 год), основатель младшей линии Ноай-Муши аристократического рода Ноай, испанский гранд 1-го ранга (с 1747 года).



Биография

Филипп де Ноай был младшим сыном маршала Франции, герцога Адриана-Мориса де Ноайль и Франсуазы д’Обинье, и младшим братом маршала Луи де Ноай.

На военном поприще Филипп отличился во время войны за Австрийское наследство — в битве при Фонтенуа, во время Семилетней войны — в битве под Минденом, а также во время многочисленных походов французской армии в Германии. Ему было присвоено звание маршала Франции 30 марта 1775 года — в один день с его старшим братом Луи. Занимался также дипломатической деятельностью, был послом в Испании.

При французском королевском дворе Филипп пользовался влиянием и благосклонностью королевской фамилии. Его супруга, Анн-Клод-Луиза д’Арпажон служила первой фрейлиной королевы Марии-Антуанетты, которая называла мадам д’Арпажон мадам Этикет (Madame Etiquette). Филипп де Ноай имел двух сыновей — Филиппа-Луи-Марка-Антуана де Ноай, принца де Пуа, и Луи-Марка де Ноай, виконта де Ноай. Оба они были депутатами созванного в время Французской революции Конституционного собрания.

Кавалер орденов Святого Духа, Золотого руна, Святого Людовика, Большого креста ордена св. Иоанна Иерусалимского.

Филипп де Ноай и его супруга были казнены в один день (гильотинированы) за месяц до свержения власти робеспьеристов термидорианцами и окончания эпохи Большого террора.

Дополнения

Напишите отзыв о статье "Ноай, Филипп де"

Отрывок, характеризующий Ноай, Филипп де

– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему: