Ноан-ан-Гу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Коммуна
Ноан-ан-Гу
Nohant-en-Goût
Страна
Франция
Регион
Центр
Департамент
Кантон
Координаты
Мэр
Véronique Bréchard
(2012—2014)
Площадь
24,79 км²
Высота центра
134–179 м
Население
552 человека (2008)
Плотность
22 чел./км²
Часовой пояс
Почтовый индекс
18390
Код INSEE
18166
Показать/скрыть карты

Ноа́н-ан-Гу (фр. Nohant-en-Goût) — коммуна во Франции, находится в регионе Центр. Департамент — Шер. Входит в состав кантона Божи. Округ коммуны — Бурж.

Код INSEE коммуны — 18166.

Коммуна расположена приблизительно в 200 км к югу от Парижа, в 105 км юго-восточнее Орлеана, в 14 км к востоку от Буржа[1].





Население

Население коммуны на 2008 год составляло 552 человека.

Численность населения по годам
(Источник: [www.insee.fr/fr/themes/tableau_local.asp?ref_id=POP&millesime=2010&nivgeo=COM&codgeo=18166 INSEE])
1962196819751982199019992008
240244277374372429552

Экономика

В 2007 году среди 297 человек в трудоспособном возрасте (15-64 лет) 232 были экономически активными, 65 — неактивными (показатель активности — 78,1 %, в 1999 году было 68,6 %). Из 232 активных работали 222 человека (119 мужчин и 103 женщины), безработных было 10 (1 мужчина и 9 женщин). Среди 65 неактивных 26 человек были учениками или студентами, 23 — пенсионерами, 16 были неактивными по другим причинам[2].

Достопримечательности

Напишите отзыв о статье "Ноан-ан-Гу"

Примечания

  1. Физические расстояния рассчитаны по географическим координатам
  2. [www.insee.fr/fr/themes/tableau_local.asp?ref_id=EMP&millesime=2010&nivgeo=COM&codgeo=18166 Résultats du recensement de la population] (фр.). INSEE. Проверено 3 сентября 2013. (приближённые данные, в 1999 году временная занятость учтена частично)
  3. [www.culture.gouv.fr/public/mistral/merimee_fr?ACTION=CHERCHER&FIELD_98=LOCA&VALUE_98=%20Nohant%2den%2dGo%fbt&DOM=MH&REL_SPECIFIC=3 Château du Préau] (фр.). www.culture.gouv.fr. Проверено 3 сентября 2013.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ноан-ан-Гу

Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.