Ноа, Янник

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Янник Ноа
Гражданство Франция
Дата рождения 18 мая 1960(1960-05-18) (63 года)
Место рождения Седан, Франция
Рост 193 см
Вес 81 кг
Начало карьеры 1977
Завершение карьеры 1996
Рабочая рука правая
Удар слева двуручный
Призовые, долл. 3 440 660
Одиночный разряд
Матчей в/п 476 — 210
Титулов 23
Наивысшая позиция 3 (7 июля 1986)
Турниры серии Большого шлема
Австралия 1/2 (1990)
Франция победа (1983)
Уимблдон 3-й круг (1979, 1985)
США 1/4 (1983, 1985, 1989)
Парный разряд
Матчей в/п 213 — 109
Титулов 16
Наивысшая позиция 1 (25 августа 1986)
Турниры серии Большого шлема
Австралия 2-й круг (1990)
Франция победа (1984)
Уимблдон 1/4 (1987)
США финал (1985)
Завершил выступления

Янни́к Ноа́ (фр. Yannick Noah, род. 18 мая 1960 года в Седане, Арденны) — известный французский теннисист и поп-соул певец. Экс-первая ракетка мира в парном разряде и третья ракетка мира в одиночном (высшая в истории позиция в рейтинге для французов). Наиболее известен своей победой в открытом чемпионате Франции по теннису в 1983 году (первая и единственная победа французов в мужском одиночном разряде на всех турнирах Большого шлема в «Открытую эру») и в качестве высококлассного капитана команд на Кубок Дэвиса и Кубок федерации.

Всего за карьеру выиграл 23 турнира АТП в одинчочном разряде и 16 турниров в парном.

С тех пор, как Ноа покинул спорт, общественность знает его как исполнителя популярной музыки[1] и, со своей матерью, — соучредителя благотворительной организации для детей из неблагополучных семей. Сын Янника Ноа Джоаким — игрок НБА.





Биография

Его мать — француженка, а отец — камерунец. С 11 лет занимается теннисом. В 31 год выиграл Кубок Дэвиса, будучи капитаном команды (первая победа Франции в Кубке Дэвиса за 59 лет). Сумел повторить свой успех в 1996 году, когда команда Франции победила в гостях сборную Швеции. Спустя год привёл женскую сборную Франции к первой в истории победе в Кубке Федерации.

Признался, что в начале 1980-х употреблял перед матчами марихуану. Заявил, что амфетамины были реальной проблемой в теннисе в его время.

Карьера

Позиция в рейтинге в конце сезона

Год Одиночный
разряд
Парный
разряд
1992 469 293
1991 188 259
1990 40 114
1989 16 251
1988 12 195
1987 8 4
1986 4 6
1985 7 11
1984 9 19
1983 9 77
1982
1981
1980 21
1979 26
1978 49
1977 78
1976 305

Финалы турниров Большого шлема

Одиночный разряд (1—0)

Результат Год Турнир Покрытие Соперник Счёт финала
Победа 1983 Открытый чемпионат Франции Грунт Матс Виландер 6–2, 7–5, 7–63

Парный разряд (1—2)

Результат Год Турнир Покрытие Партнёр Соперники в финале Счёт финала
Победа 1984 Открытый чемпионат Франции Грунт Анри Леконт Павел Сложил
Томаш Шмид
6–4 2–6 3–6 6–3 6–2
Поражение 1985 Открытый чемпионат США Хард Анри Леконт Кен Флэк
Роберт Сегусо
7-65 61-7 66-7 0-6
Поражение 1987 Открытый чемпионат Франции Грунт Ги Форже Андерс Яррид
Роберт Сегусо
7-65 7-62 3-6 4-6 2-6

Участие в финалах турниров за карьеру

Одиночный разряд (36)

Победы (23)
Дата Турнир Покрытие Соперник в финале Счёт в финале
1. 20 ноября 1978 Манила, Филиппины Грунт Петер Фейгль 7-6, 6-0
2. 4 декабря 1978 Калькутта, Индия Грунт Паскаль Порте 6-3, 6-2
3. 19 марта 1979 Нанси, Франция Хард (i) Жан-Луи Айе 6-2, 5-7, 6-1, 7-5
4. 24 сентября 1979 Мадрид, Испания Грунт Мануэль Орантес 6-3, 6-7, 6-3, 6-2
5. 1 октября 1979 Grand Prix Passing Shot, Бордо, Франция Грунт Гарольд Соломон 6-0, 6-7, 6-1, 1-6, 6-4
6. 2 февраля 1981 Ричмонд, США Ковёр Иван Лендл 6-1, 3-1 отказ
7. 6 апреля 1981 Donnay International Open, Ницца, Франция Грунт Марио Мартинес 6-4, 6-2
8. 15 февраля 1982 Congoleum Classic, Ла Квинта, США Хард Иван Лендл 6-3, 2-6, 7-5
9. 26 июля 1982 Саус Орейндж, Нью-Джерси, США Грунт Рауль Рамирес 6-3, 7-6
10. 11 октября 1982 Swiss Indoors, Базель Хард (i) Матс Виландер 6-4, 6-2, 6-3
11. 6 ноября 1982 Тулуза, Франция Хард (i) Томаш Шмид 6-3, 6-2
12. 25 апреля 1983 Мадрид (2) Грунт Хенрик Сундстрём 3-6, 6-0, 6-2, 6-4
13. 9 мая 1983 Открытый Гран-при Германии, Гамбург Грунт Хосе Игерас 3-6, 7-5, 6-2, 6-0
14. 23 мая 1983 Открытый чемпионат Франции, Париж Грунт Матс Виландер 6-2, 7-5, 7-6³
15. 13 мая 1985 Открытый чемпионат Италии, Рим Грунт Милослав Мечирж 6-3, 3-6, 6-2, 7-64
16. 15 июля 1985 Sovran Bank Classic, Вашингтон, США Грунт Мартин Хайте 6-4, 6-3
17. 7 октября 1985 Тулуза (2) Хард (i) Томаш Шмид 6-4, 6-4
18. 5 мая 1986 Нью-Йорк, США Грунт Гильермо Вилас 7-6³, 6-0
19. 10 ноября 1986 Benson & Hedges Championships, Лондон, Великобритания Ковёр Юнас Свенссон 6-2, 6-3, 6-712, 4-6, 7-5
20. 2 февраля 1987 Гран-при Лиона, Франция Ковёр Йоаким Нюстрем 6-4, 7-5
21. 5 октября 1987 Swiss Indoors, Базель (2) Хард (i) Рональд Аженор 7-66, 6-4, 6-4
22. 15 февраля 1988 Stella Artois Indoor, Милан, Италия Ковёр Джимми Коннорс 4-4 отказ
23. 8 января 1990 Holden NSW Open, Сидней, Австралия Хард Карл-Уве Штееб 5-7, 6-3, 6-4
Поражения (13)
Дата Турнир Покрытие Соперник в финале Счёт в финале
1. 17 апреля 1978 Montano-Snauwaert International, Ницца, Франция Грунт Хосе Игерас 6-3, 6-4, 6-4
2. 19 мая 1980 Открытый чемпионат Италии, Рим Грунт Гильермо Вилас 6-0, 6-4, 6-4
3. 6 июля 1981 Allianz Suisse Open Gstaad, Швейцария Грунт Войцех Фибак 6-1, 7-6
4. 29 марта 1982 Открытый чемпионат Ниццы (2) Грунт Балаж Тароци 6-2, 3-6, 13-11
5. 4 апреля 1983 Лиссабон, Португалия Грунт Матс Виландер 2-6, 7-6², 6-4
6. 13 февраля 1984 Congoleum Classic, Ла Квинта, США Хард Джимми Коннорс 6-2, 6-77, 6-3
7. 28 января 1985 U.S. National Indoor Championships,
Мемфис, США
Ковёр Стефан Эдберг 6-1, 6-0
8. 14 октября 1985 Swiss Indoors, Базель Хард (i) Стефан Эдберг 6-7, 6-4, 7-6, 6-1
9. 24 февраля 1986 Pilot Pen Classic, Ла Квинта (2) Хард Йоаким Нюстрем 6-1, 6-3, 6-2
10. 21 апреля 1986 Monte-Carlo Open, Монако Грунт Йоаким Нюстрем 6-3, 6-2
11. 13 октября 1986 Swiss Indoors, Базель (2) Хард (i) Стефан Эдберг 7-65, 6-2, 6-77, 7-65
12. 4 мая 1987 Нью-Йорк, США Грунт Андрес Гомес 6-4, 7-65, 7-61
13. 13 марта 1989 Newsweek Champions Cup, Индиан-Уэллс (3) Хард Милослав Мечирж 3-6, 2-6, 6-1, 6-2, 6-3

Парный разряд (25)

Победы (16)
Дата Турнир Покрытие Партнёр Соперник в финале Счёт в финале
1. 6 апр 1981 Donnay International Open,
Ницца, Франция
Грунт Паскаль Порте Крис Льюис
Павел Сложил
4-6, 6-3, 6-4
2. 26 окт 1981 Paris Open, Франция Хард (i) Илие Нэстасе Эндрю Джерретт
Джонатан Смит
6-4, 6-4
3. 29 мар 1982 Открытый чемпионат Ниццы (2) Грунт Анри Леконт Пол Макнами
Балаж Тароци
5-7, 6-4, 6-3
4. 11 окт 1982 Swiss Indoors, Базель Хард (i) Анри Леконт Фриц Бюнинг
Павел Сложил
6-2, 6-2
5. 28 мая 1984 Открытый чемпионат Франции, Париж Грунт Анри Леконт Павел Сложил
Томаш Шмид
6-4, 2-6, 3-6, 6-3, 6-2
6. 1 апр 1985 Чикаго, США Ковёр Джохан Крик Роберт Сегусо
Кен Флэк
3-6, 4-6, 7-5, 6-1, 6-4
7. 21 апр 1986 Monte-Carlo Open, Монако Грунт Ги Форже Матс Виландер
Йоаким Нюстрем
6-4, 3-6, 6-4
8. 12 мая 1986 Открытый чемпионат Италии, Рим Грунт Ги Форже Шервуд Стюарт
Марк Эдмондсон
7-6, 6-2
9. 13 окт 1986 Swiss Indoors, Базель (2) Хард (i) Ги Форже Ян Гуннарсон
Томаш Шмид
7-6, 6-4
10. 2 фев 1987 Гран-при Лиона, Франция Ковёр Ги Форже Келли Джонс
Дэвид Пейт
4-6, 6-3, 6-4
11. 16 фев 1987 Pilot Pen Classic, Индиан-Уэллс, США Хард Ги Форже Борис Беккер
Эрик Елен
6-4, 7-6
12. 11 мая 1987 Нью-Йорк, США Грунт Ги Форже Гэри Доннелли
Питер Флеминг
4-6, 6-4, 6-1
13. 11 мая 1987 Открытый чемпионат Италии (2) Грунт Ги Форже Милослав Мечирж
Томаш Шмид
6-2, 6-7, 6-3
14. 8 июн 1987 Stella Artois Championships, Лондон, Великобритания Трава Ги Форже Рик Лич
Тим Посат
6-4, 6-4
15. 7 мар 1988 Du Pont Classic, Орландо, США Хард Ги Форже Шервуд Стюарт
Ким Уорик
6-4, 6-4
16. 16 апр 1990 Philips Open, Ницца (3) Грунт Альберто Манчини Хорст Скофф
Марсело Филиппини
6-4, 7-6
Поражения (9)
Дата Турнир Покрытие Партнёр Соперник в финале Счёт в финале
1. 4 дек 1978 Калькутта, Индия Грунт Жиль Морретон Саши Менон
Шервуд Стюарт
7–6, 6–4
2. 6 ноя 1982 Тулуза, Франция Хард (i) Жан-Луи Хайе Павел Сложил
Томаш Шмид
6–4, 6–4
3. 28 мар 1983 Monte-Carlo Open, Монако Грунт Анри Леконт Хайнц Гюнтхардт
Балаж Тароци
6–2, 6–4
4. 23 янв 1984 Филадельфия, США Ковёр Анри Леконт Джон Макинрой
Питер Флеминг
6–2, 6–3
5. 27 авг 1985 Открытый чемпионат США, Нью-Йорк Хард Анри Леконт Роберт Сегусо
Кен Флэк
6–7, 7–6, 7–6, 6–0
6. 24 фев 1986 Pilot Pen Classic, Ла Квинта, США Хард Шервуд Стюарт Питер Флеминг
Ги Форже
6–4, 6–3
7. 18 дек 1986 Мастерс, Лондон, Великобритания Ковёр Ги Форже Стефан Эдберг
Андерс Яррид
6–3, 7–6, 6–3
8. 25 мая 1987 Открытый чемпионат Франции, Париж Грунт Ги Форже Роберт Сегусо
Андерс Яррид
6–7, 6–7, 6–3, 6–4, 6–2
9. 10 сен 1990 Grand Prix Passing Shot, Бордо, Франция Грунт Мансур Бахрами Томас Карбонелл
Либор Пимек
6–3, 6–7, 6–2

Командные турниры

Финалы командных турниров (1)

Поражения (1)

Год Турнир Команда Соперник в финале Счёт в финале
1. 1982 Кубок Дэвиса Франция
А. Леконт, Я. Ноа
США
Д. Майер, Д. Макинрой, П. Флеминг
1-4

Дискография

Напишите отзыв о статье "Ноа, Янник"

Примечания

  1. [www.russian.rfi.fr/obshchii/20100917-novaya-frantsuzskaya-pesnya-mnogolikii-yanik-noa Новая французская песня: многоликий Яник Ноа]

Ссылки

  • [www.yannicknoah.com/ Официальный сайт Янника Ноа]  (фр.)
  • [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)
  • [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)
  • [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)


Предшественник:
Матс Виландер
Лауреат Награды ATP за спортивное поведение и честную игру
1986
Преемник:
Милослав Мечирж

Отрывок, характеризующий Ноа, Янник

Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.