Стайлз, Нобби

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Нобби Стайлз»)
Перейти к: навигация, поиск
Нобби Стайлз
Общая информация
Полное имя Норберт Питер Стайлз
Родился
Манчестер, Англия
Гражданство Англия
Рост 168 см
Позиция полузащитник
Информация о клубе
Клуб завершил карьеру игрока
Карьера
Молодёжные клубы
1957—1960 Манчестер Юнайтед
Клубная карьера*
1960—1971 Манчестер Юнайтед 311 (17)
1971—1973 Мидлсбро 57 (2)
1973—1975 Престон Норт Энд 46 (1)
1960—1975 Всего за карьеру 414 (20)
Национальная сборная**
1965—1968 Футбольная лига 3 (0)
1965—1970 Англия 28 (1)
Тренерская карьера
1977—1981 Престон Норт Энд
1981—1984 Ванкувер Уайткэпс
1985—1986 Вест Бромвич Альбион
1989—1993 Манчестер Юнайтед тр. штаб
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото Англия 1966
Чемпионаты Европы
Бронза Италия 1968

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Но́рберт Пи́тер Стайлз (англ. Norbert Peter Stiles; родился 18 мая 1942 года в Манчестере, Англия), более известный как Но́бби Стайлз (англ. Nobby Stiles) — английский футболист, полузащитник, чемпион мира в составе сборной Англии и обладатель Кубка европейских чемпионов с «Манчестер Юнайтед». Стайлз, Бобби Чарльтон и Иан Каллаган — единственные англичане, выигравшие главный мировой и европейский клубный футбольные трофеи.





Ранние годы

Стайлз вырос в Коллихерсте, рабочем районе на севере Манчестера, который состоял в основном из ирландских католиков. Он с детства болел за «Манчестер Юнайтед». Футбольный талант Нобби проявился в раннем возрасте, и уже в 15 лет юноша выступал за школьную команду Англии. Вскоре после этого Стайлз реализовал детскую мечту, перейдя в «Юнайтед» в сентябре 1959 года.

Нобби был нетипичным для своего времени футболистом: он был низкого роста (что в те времена само по себе было частой причиной отказа в заключении контракта); использовал зубные протезы (которые снимал перед матчем, что придавало его лицу беззубую ухмылку, устрашающую соперников), после того, как зубы ему выбили во время одного из матчей; кроме того, у него была серьёзная близорукость, из-за чего он вынужден был использовать мощные контактные линзы во время игры и носить очки с толстыми стёклами во внефутбольное время.

Тем не менее, главный тренер «Манчестер Юнайтед» Мэтт Басби заметил что-то в цепком юноше. Стайлз дебютировал за «Юнайтед» в качестве фулбэка в матче против «Болтона» в октябре 1960 года.

Карьера на «Олд Траффорд»

Мэтт Басби разглядел у юноши умение бесстрашно бороться и отбирать мячи у соперника, поэтому Нобби быстро переквалифицировался в опорного полузащитника — этот тип игроков достаточно распространён в настоящее время, но был редкостью в те времена, когда команды играли в пять форвардов и полузащита помогала атаке, не возвращаясь в оборону. Стайлз действовал в центре поля, предотвращая атакующие действия противника в зародыше. Его задачей было отобрать мяч у соперника и отдать пас техничным атакующим футболистам типа Бобби Чарльтона и, позднее, Джорджа Беста.

Басби не боялся, когда требуется, оставлять Стайлза вне состава: так было, например, когда «Манчестер Юнайтед» выиграл у «Лестер Сити» со счётом 3:1 в финале Кубка Англии 1963 года. Однако уже последующих сезонах Нобби стал чаще выходить на поле, а в 1965 году вместе с «Юнайтед» выиграл Первый Дивизион чемпионата Англии. В том же году Стайлз получил вызов в сборную Англии.

Герой Англии

Англия принимала Чемпионат мира 1966 года и потому её сборная не участвовала в квалификации. Тем не менее, главный тренер англичан Альф Рамсей использовал два года до начала чемпионата мира для оценки оптимального состава команды в товарищеских матчах домашнего чемпионата Британии. В полузащите сборной не подвергалось сомнению место Бобби Чарльтона, но остальные места были под вопросом. Один из полузащитников должен был хорошо играть в отборе, «подчищая» игру в центре поля. Рамсей попробовал на эту роль Стайлза в матче против Шотландии, который прошёл на «Уэмбли» 10 апреля 1965 года (матч закончился вничью со счётом 2:2). Стайлз закрепился в основе сборной, сыграв в восьми из девяти последующих матчей, и забил гол в домашнем матче против сборной ФРГ.

Свой 15-й матч за национальную сборную Стайлз провёл уже на чемпионате мира 11 июля 1966 года в первой групповой игре против команды Уругвая (встреча завершилась безголевой ничьей). Он продолжал играть опорника перед четырьмя защитниками, разрушая атаки соперников и открывая свободные зоны для Бобби Чарльтона и других игроков атаки. Англия победила Мексику и Францию и вышла в четвертьфинал, где не без труда одолела сборную Аргентины.

В полуфинале против Португалии Стайлз персонально действовал против Эйсебио и преуспел в этом деле, практически нейтрализовав именитого голеадора португальцев. Англия выиграла 2:1 и вышла в финал. Матч вызвал противоречивые оценки: некоторые обвинили Англию в недостатке изящности, но эффективность избранной Альфом Рамсеем тактики была неоспоримой: из-за персональной опеки со стороны Стайлза единственным эффективным действием Эйсебио стал пенальти, забитый на исходе встречи.

Финальный матч против Западной Германии Стайлз провёл традиционно на высоком уровне, жёстко действуя в отборе, хотя и не играя против кого-то персонально. Джеффри Хёрст сделал знаменитый «хет-трик» в этом матче, который Англия выиграла в дополнительное время со счётом 4:2. В памяти миллионов после этой игры осталась послематчевая картина танцующего от радости Стайлза с призом Жюля Римэ в одной руке и вставной челюстью в другой. Этот эпизод позднее фигурировал в нескольких песнях.

Триумф в Европе

Стайлз сыграл в следующих четырёх играх за Англию, но после поражения от Шотландии на «Уэмбли» в 1967 году Рамсей исключил его из состава сборной. Зато на клубном уровне Стайлза ждал успех: он во второй раз стал чемпионом Англии, выиграв с «Юнайтед» Первый дивизион в сезоне 1966/67.

В 1968 году «Манчестер Юнайтед» дошёл до финала Кубка европейских чемпионов. Через два года после финала чемпионата мира Стайлз вновь противостоял Эйсебио, на этот раз капитану португальской «Бенфики» — и вновь на «Уэмбли». Эйсебио и на этот раз удалось сдерживать почти весь матч, но в самом конце матча при счёте 1:1 техничный португалец всё-таки прошёл оборону «Юнайтед», выйдя один на один с голкипером Алексом Степни, но пробил прямо в него. «Манчестер Юнайтед» выиграл в дополнительное время со счётом 4:1 и стал первым английским клубом, завоевавшим главный европейский клубный трофей.

Стайлз был включён в состав сборной Англии на Чемпионат Европы 1968 года, но роль «сдерживающего» полузащитника перешла к Алану Маллери из «Тоттенхэм Хотспур». В полуфинале Англия с минимальным счётом уступила Югославии, а Маллери стал первым футболистом в истории сборной Англии, удалённым с поля. В матче за третье месте против сборной СССР его заменил Стайлз, но в дальнейшем Маллери продолжал оставаться фаворитом Рамсея, вытеснив Нобби Стайлза из состава сборной.

Закат карьеры

Стайлз лишь однажды сыграл за национальную сборную в 1969-м и дважды в 1970-м. Рамсей вновь взял его на Чемпионат мира 1970 года в Мексике, но лишь как замену Маллери. Стайлз, однако, не сыграл ни в одном матче на этом чемпионате мира, после чего его карьера за сборную завершилась. Всего за сборную он сыграл в 28 матчах — меньше, чем кто-либо из победного состава 1966 года — и забил 1 гол.

Тренерская карьера

В 1971 году «Манчестер Юнайтед» продал Стайлза в «Мидлсбро» за 20 тыс. фунтов. За 11 лет карьеры на «Олд Траффорд» Нобби сыграл в 392 матчах и забил 19 голов.

В 1971 году Стайлз стал играющим тренером в «Престон Норт Энд», который тогда тренировал Бобби Чарльтон. У Чарльтона, однако, не сложилось с тренерской карьерой; а спустя 4 года Стайлз сам стал главным тренером «белоснежных».

Стайлз продолжил тенденцию переезда стареющих европейских футболистов в США, в Североамериканскую футбольную лигу, возглавив в 1981 году «Ванкувер Уайткэпс». Нобби оставался главным тренером канадского клуба 3 года, до 1984 года.

29 сентября 1985 года Стайлз возглавил «Вест Бромвич Альбион»; однако уже в феврале 1986-го он был уволен с поста главного тренера команды: под его руководством «дрозды» выиграли лишь три матча. Это стало последней вехой в футбольной и тренерской карьере Нобби Стайлза. Позднее он признался, что будучи главным тренером «Вест Бромвича» он боролся с депрессией, с трудом совершая постоянные поездки в Уэст-Мидлендс из Манчестера, где жила его семья.

C 1989-го по 1993-й годы он работал в «Манчестер Юнайтед» как тренер молодёжной команды, работая с такими футболистами как Дэвид Бекхэм, Райан Гиггз, Пол Скоулз, Ники Батт, братья Гари и Фил Невиллы.

Награды

В 2000 году Стайлз был награждён Орденом Британской империи (MBE) в результате кампании, организованной британскими СМИ, которые удивлялись, что пятеро членов из чемпионской команды 1966 года не получили официального признания за свои заслуги. Кроме Стайлза, награды получили Алан Болл, Роджер Хант, Рэй Уилсон и Джордж Коэн.

В 2003 году Стайлз выпустил автобиографию «За мячом» (After The Ball).

Стайлз также был страстным гитаристом и близким другом Сида Барретта из Pink Floyd, вместе с которым частенько отжигал на гитарах в конце шестидесятых (Tyers, 2007).

Его сын, Джон Стайлз, выступал за «Шемрок Роверс» и «Лидс Юнайтед» в начале 1980-х.

В 2007 году Стайлза включили в Зал славы английского футбола.

Достижения

«Манчестер Юнайтед»

Сборная Англии

Статистика выступлений

Клубная карьера
Клуб Сезон Лига Кубки[1] Еврокубки[2] Прочие[3] Итого
Игры Голы Игры Голы Игры Голы Игры Голы Игры Голы
Манчестер Юнайтед 1960/61 26 2 5 0 0 0 0 0 31 2
1961/62 34 7 4 0 0 0 0 0 38 7
1962/63 31 2 4 0 0 0 0 0 35 2
1963/64 17 0 2 0 2 0 0 0 21 0
1964/65 41 0 7 0 11 0 0 0 59 0
1965/66 39 2 7 0 8 1 1 0 55 3
1966/67 37 3 3 0 0 0 0 0 40 3
1967/68 20 0 0 0 7 0 1 0 28 0
1968/69 41 1 6 0 8 1 1 0 56 2
1969/70 8 0 5 0 0 0 0 0 13 0
1970/71 17 0 2 0 0 0 2 0 21 0
Итого 311 17 45 0 36 2 5 0 397 19
Мидлсбро 1971/72 25 1 8 0 0 0 0 0 33 1
1972/73 32 1 4 0 0 0 0 0 36 1
Итого 57 2 12 0 0 0 0 0 69 2
Престон Норт Энд 1973/74 27 1 2 0 0 0 0 0 29 1
1974/75 19 0 2 0 0 0 0 0 21 0
Итого 46 1 4 0 0 0 0 0 50 1
Всего за карьеру 414 20 61 0 36 2 5 0 516 22

Напишите отзыв о статье "Стайлз, Нобби"

Примечания

Ссылки

  • Keeling, Peter (1971). Nobby Stiles. London, Wolfe, ISBN 0-7234-0456-9.  (англ.)
  • Stiles, Nobby (2003). After the Ball: My Autobiography. London, Hodder & Stoughton, ISBN 0-340-82887-0.  (англ.)
  • Tyers, Alan (2007). The Sixties…Be Sure To Wear False Teeth In Your Hair, [www.football365.com/story/0,17033,13297_2967539,00.html Football365].  (англ.)
  • [www.manutd.com/default.sps?pagegid={847FFC5F-947A-470D-A13B-E757FD63C2A8}&teamid=1445&bioid=92125 Профиль футболиста] на Manutd.com  (англ.)


Отрывок, характеризующий Стайлз, Нобби

Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.