Нобилитет

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Нобилитет (от лат. nobilitas — знать) — в Древнеримской республике правящее сословие рабовладельческого класса из патрициев и богатых плебеев.

Нобилитет пришёл на смену родовой знати — патрициям. К началу III века до н. э. у нобилитета оказалась вся полнота государственной власти. Представителями нобилитета замещались высшие должности в республике и пополнялся сенат. Основу могущества нобилитета составляли богатства нобилей, источником которых были крупная земельная собственность, эксплуатация рабов, ограбление провинций.

Термин «Nobilität» использовался ещё Теодором Моммзеном в его «Римской истории» (вторая половина XIX века). В начале XX века, однако, немецкий антиковед Маттиас Гельцер стал первым трактовать нобилитет как правящее замкнутое сословие римлян, чьими предками на протяжении нескольких поколений были консулы. По его мнению, нобили использовали отношения патроната-клиентелы и amicitia (дружбы с этическими обязательствами) для поддержки своих кандидатур на выборах консулов, и сосредоточили в своих руках всю реальную власть в Римском государстве. Новая концепция оказала большое влияние на развитие представлений о древнеримской политике; среди её последователей — Фридрих Мюнцер, Рональд Сайм, Лили Росс Тейлор и другие. Впоследствии, однако, основные положения концепции М. Гельцера были пересмотрены (в частности, П. Брантом и Ф. Милларом).

Напишите отзыв о статье "Нобилитет"



Литература

  • Barnes T.D. Who Were the Nobility of the Roman Empire? // Phoenix. №28 (1974). — P. 444—449.
  • Brunt P.A. Nobilitas and novitas // Journal of Roman Studies. №72 (1982). — P. 1–17.
  • Gelzer M. Die Nobilität der römischen Republik. — Berlin, 1912.
  • Münzer F. Römische Adelsparteien und Adelsfamilien. — Stuttgart, 1920.

Отрывок, характеризующий Нобилитет

Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.