Новаро, Микеле

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Микеле Новаро

Микеле Новаро (итал. Michele Novaro; 23 декабря 1818[1], Генуя — 21 октября 1885, Генуя) — итальянский оперный певец (тенор) и композитор, известный, прежде всего, как автор музыки Государственного гимна Италии.

Родился в семье работников оперного театра Карло Феличе, племянник главного сценографа театра Микеле Канцио (англ.). Изучал композицию в Генуе. Дебютировал как певец в конце 1830-х гг. на сцене генуэзской оперы, затем с 1847 г. работал в Турине, в том числе в Театре Реджио, исполняя также обязанности хормейстера. Особенно часто выступал в операх Гаэтано Доницетти, несколько раз выезжал с гастрольными выступлениями в Вену. В 1864 году вернулся в Геную, где открыл общедоступную хоровую школу. На протяжении 1870-х гг. периодически выступал в Генуе как оперный дирижёр, в 1874 г. дирижировал собственной оперой-буффа «Лекарь поневоле» (лиг. O mego pe forza, на генуэзском диалекте, текст Николо Бачигалупо (итал.) по мотивам одноимённой комедии Мольера).

Наиболее важная часть наследия Новаро — патриотические песни, созданные им в 18471848 гг., в период революционного подъёма в Сардинском королевстве, и одушевлённые идеями Джузеппе Гарибальди. Одна из таких песен, «Песнь итальянцев» (итал. Il Canto degli Italiani) на слова Гоффредо Мамели, написанная в 1847 году, завоевала в дальнейшем значительную популярность и с 1946 года использовалась как неофициальный гимн Италии, а в 2006 г. была утверждена в этом качестве официально.

Напишите отзыв о статье "Новаро, Микеле"



Примечания

  1. [books.google.ru/books?id=HmofAk4OsAAC&pg=PA41 Pasquale Vulpone. Il canto degli Italiani. Inno d’Italia] — Pellegrini Editore, 2002. — P. 41.  (итал.) В некоторых источниках указывается 1822 год.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Новаро, Микеле

– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.