Новая Европа (гостиница)
Поделись знанием:
Координаты: 40°22′12″ с. ш. 49°50′20″ в. д. / 40.369870° с. ш. 49.838938° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.369870&mlon=49.838938&zoom=12 (O)] (Я)
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
| Гостиница | ||
 Гостиница в начале XX века | ||
| Страна | Азербайджан | |
| Город | Баку | |
| Архитектурный стиль | модерн | |
| Архитектор | Иосиф Плошко | |
| Основатель | Муса Нагиев | |
| Дата основания | 1913 | |
| Статус | Памятник истории и культуры местного значения | |
«Новая Европа» (азерб. Yeni Avropa) — бывшая гостиница, располагавшаяся в городе Баку (Азербайджан). В настоящее время в здании гостиницы расположен бакинский офис российской нефтяной компании «Лукойл». Согласно распоряжению Кабинета министров Азербайджанской Республики, данное здание является архитектурным памятником истории и культуры местного значения Азербайджана[1].
История
Здание шестиэтажной гостиницы было построено в 1913 году в стиле модерн[2] архитектором Иосифом Плошко[3][4] на средства бакинского нефтепромышленника Мусы Нагиева. Здание гостиницы было одной из немногих гостиниц в Баку[3] и редким зданием города, оснащённым лифтами[5]. В первые советские годы в гостинице обычно останавливались приезжающие из других городов и районов Азербайджана, иностранцы же жили в гостинице «Интурист»[5].
В гостинице в своё время останавливались такие известные личности, как Сергей Есенин (1925, № 59)[6], Рюрик Ивнев (№ 81)[7], Василий Качалов (июнь 1925)[8], Яков Блюмкин[9] и др.
В 1950 году в одном из номеров гостиницы поселился только что приехавший работать в город Гейдар Алиев, впоследствии первый секретарь ЦК Компартии Азербайджанской ССР и президент Азербайджанской Республики. Здесь Алиев оставался восемь месяцев[5]. В дальнейшем Алиев вспоминал своё пребывание в гостинице и в начале 40-х:
|
Помню, как примерно в начале 1940-х годов — тогда я не жил в Баку — приехал в Баку. Я пришел сюда, взял номер, и этот отель меня восхитил. Сегодня, увидев здесь лифт, я подумал о том, что в то время ни в одном из зданий в Баку не было лифта, а если лифты были, то их было очень мало. Но в этом здании был лифт, и каждый, кто видел его, с удовольствием им пользовался.[5] | 
|
3 октября 1999 года в отреставрированном здании бывшей гостиницы состоялось торжественное открытие нового офиса российской нефтяной компании «Лукойл». На церемонии выступил с речью президент Азербайджана Гейдар Алиев[5].
Напишите отзыв о статье "Новая Европа (гостиница)"
Примечания
- ↑ [www.e-qanun.az/framework/2847 Azərbaycan Respublikası ərazisində dövlət mühafizəsinə götürülmüş daşınmaz tarix və mədəniyyət abidələrinin əhəmiyyət dərəcələrinə görə bölgüsünün təsdiq edilməsi haqqında Azərbaycan Respublikası Nazirlər Kabinetinin Qərarı] (Распоряжение Кабинета Министров Азербайджанской Республики об исторических и культурных памятниках) (азерб.)
- ↑ Фатуллаев, Ш. [azeribooks.narod.ru/history/shamil_fatullayev/gradostroitelstvo_baku/gradostroitelstvo_baku_xix_nachala_xx_vekov.htm Градостроительство Баку XIX—начала XX веков] / Под ред. проф. В. И. Пилявского. — Ленинград: Стройиздат, 1978. — 215 с.
- ↑ 1 2 Заплетин Г., Ширин-заде Г. Русские в истории Азербайджана. — Б.: Ганун, 2008. — С. 83. — 366 с.
- ↑ Эфендизаде Р. М. Архитектура Советского Азербайджана. — М.: Стройиздат, 1986. — С. 50. — 316 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 [lib.aliyev-heritage.org/print.php?lang=ru&page=3699082 Речь Президента Азербайджанской Республики Гейдара Алиева на церемонии торжественного открытия нового офиса российской нефтяной компании «ЛУКойл» в Баку — 3 октября 1999 года] // Бакинский рабочий : газета. — 1999. — 5 октября.
- ↑ Сергей Есенин. Полное собрание сочинений в семи томах: Письма. — М.: Наука, 1999. — С. 178.
- ↑ Ивнев Р. [magazines.russ.ru/kreschatik/2009/3/iv18.html Новые тетради дневников] // Крещатик : журнал. — 2009. — № 44.
- ↑ Сергей Есенин. Полное собрание сочинений. — М.: ОЛМА Медиа Групп, 2002. — С. 590. — 800 с.
- ↑ Сергей Есенин. Полное собрание сочинений в семи томах: Письма. — М.: Наука, 1999. — С. 616.
Отрывок, характеризующий Новая Европа (гостиница)
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
