Санто-Доминго
Город
|
Са́нто-Доми́нго (исп. Santo Domingo de Guzmán) — столица Доминиканской Республики, её культурный и экономический центр. Город с основания и до 1502 года носил имя Новая Изабелла (исп. La Nueva Isabela), с 1936 по 1961 годы носил название Сьюда́д-Трухи́льо (исп. Ciudad Trujillo).
Содержание
Природные условия
Санто-Доминго находится на юге Доминиканской Республики, в юго-восточной части острова Гаити. Город занимает участок равнинного побережья Карибского моря. Климат влажный, тропический. Среднемесячная температура воздуха колеблется в течение года от +24 до +27 °С градусов. Среднегодовой уровень осадков составляет около 1460 мм. Сезон проливных дождей продолжается с мая по ноябрь. В этот же период нередки ураганные ветры. В декабре — апреле осадков выпадает довольно мало. Естественная растительность довольно скудна и представлена в основном мелколиственными кустарниками, характерными для зоны саванн.
| Климат Санто-Доминго | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Абсолютный максимум, °C | 34,4 | 33,9 | 34,0 | 37,0 | 35,0 | 36,0 | 37,2 | 38,8 | 36,7 | 37,4 | 35,0 | 33,5 | 38,8 |
| Средний максимум, °C | 30,0 | 30,0 | 30,4 | 31,0 | 31,3 | 31,6 | 32,3 | 32,5 | 32,3 | 31,9 | 31,3 | 30,5 | 31,3 |
| Средняя температура, °C | 24,8 | 24,9 | 25,4 | 26,1 | 26,7 | 27,3 | 27,5 | 27,5 | 27,5 | 27,1 | 26,3 | 25,3 | 26,4 |
| Средний минимум, °C | 20,3 | 20,2 | 20,9 | 21,7 | 22,7 | 23,4 | 23,5 | 23,5 | 23,3 | 23,0 | 22,2 | 21,1 | 22,2 |
| Абсолютный минимум, °C | 16,0 | 15,4 | 15,6 | 16,5 | 17,4 | 18,6 | 18,2 | 18,0 | 17,0 | 17,0 | 15,6 | 12,7 | 12,7 |
| Норма осадков, мм | 72 | 81 | 56 | 86 | 172 | 155 | 153 | 192 | 201 | 192 | 150 | 97 | 1606 |
| Температура воды, °C | 26 | 26 | 26 | 26 | 27 | 27 | 28 | 28 | 29 | 29 | 27 | 27 | 27 |
| Источник: [pogoda.ru.net/climate2/78486.htm Погода и Климат], [svali.ru/catalog~30~78486~index.htm Туристический портал] | |||||||||||||
История развития города
Санто-Доминго был основан 5 августа 1496 году младшим братом знаменитого мореплавателя Христофора Колумба, Бартоломео Колумбом, на берегу реки Осама. Первоначально город получил название Новая Изабелла, однако впоследствии был переименован в Санто-Доминго в честь Святого Доминика.
Санто-Доминго является старейшим постоянным населенным пунктом Америки, основанным европейцами. В XVI веке этот город стал столицей всех испанских колоний Нового Света, здесь размещалась и резиденция испанского короля. Однако после того как испанцы захватили Перу и Мексику, островные колониальные владения, в том числе и Гаити, утратили своё прежнее значение для колонизаторов. В XVIII веке в порт Санто-Доминго стали привозить из Африки чернокожих рабов, поскольку вновь возникла необходимость в рабочей силе на плантациях острова Гаити.
В 1794 году, после восстания африканских невольников на Гаити, вся территория острова оказалась в руках повстанцев, и испанцам пришлось покинуть Санто-Доминго. По соглашению, подписанному в Базеле в 1795 году, город перешёл во владение Франции.
В 1801 году Санто-Доминго был захвачен вооружёнными отрядами гаитянских революционеров, выступавших за независимость острова от французов. В 1803 году под натиском восставшего населения, первоначально потерпевшего поражение, но затем продолжившего борьбу, французские колонизаторы были вынуждены покинуть пределы Гаити. После провозглашения независимости острова в 1804 году испанцы все же оставили за собой право владения его восточной частью и прочно обосновались в Санто-Доминго.
В 1844 году Санто-Доминго приобрел статус столицы Доминиканской Республики. Однако и после введения в стране республиканского правления в столице и других населенных пунктах Гаити периодически вспыхивали народные восстания, поскольку Испания не прекращала посягательств на территорию страны.
В 1916 году город захватили войска США. Период оккупации продолжался до 1924 года, когда была принята новая Конституция Доминиканской Республики.
В 1936—1961 годах Санто-Доминго носил название Сьюдад-Трухильо в честь президента Доминиканской Республики Р. Трухильо, осуществлявшего диктаторскую власть в стране.
В 1930 году Санто-Доминго подвергся серьёзным разрушениям после сильного урагана, обрушившегося на город и его окрестности. В течение последующих десятилетий архитектурный облик столицы был восстановлен. В 1940—1950 годах экономика города находилась на достаточно высоком уровне, здесь прокладывались новые дороги, крупные финансовые средства вкладывались в строительство промышленных предприятий, а также в развитие системы здравоохранения и народного образования.
|
Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 526 [whc.unesco.org/ru/list/526 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/526 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/526 фр.] |
В 1950-х годах среди населения Санто-Доминго стало нарастать недовольство диктаторской политикой Р. Трухильо. В 1956, 1959, 1960 годах в городе отмечались массовые вооружённые выступления против представителей правящей верхушки. В 1965 году столицей овладели революционно настроенные войска повстанцев, требовавших введения конституционного порядка в стране и низложения власти реакционной хунты, заручившейся поддержкой войск США, расположившихся на территории Санто-Доминго. К концу 1960-х в результате урегулирования политической ситуации в стране, промышленность столицы начала развиваться более эффективно, но вследствие инфляции и безработицы, уровень жизни населения остался ещё довольно низким. В середине 1980-х в Санто-Доминго отмечались массовые общественные беспорядки, вызванные протестом местных жителей против неудержимого роста цен и экономической политики коррумпированных властей. В 1990-х центральным правительством была предложена программа по борьбе с коррупцией и преодолению экономического кризиса, реализация которой имела большое значение и для хозяйственной жизни Санто-Доминго.
Население, язык, вероисповедание
Численность населения Санто-Доминго составляет более 2 200 000 человек. Более 70 % жителей города — мулаты, около 10 % — негры, остальные — европейцы. Европейское происхождение имеет, как правило, большая часть представителей высших слоев общества. Государственным языком является испанский. Среди верующего населения столицы преобладают католики (свыше 95 %).
Транспорт
27 февраля 2008 года в Санто-Доминго было проведено официальное открытие первой линии городского метрополитена. Метро состоит из трех линий, одна из которых начинается на пересечении проспекта Уинстона Черчилля и проспекта Независимости и заканчивается на проспекте Сестер Мирабаль. Проезд стоит 20 песо.
Культурное значение
Архитектурные сооружения в Санто-Доминго сочетают в себе элементы готического, арабского и романского стилей, а также ренессанса. В колониальную эпоху в городе были возведены часовня Росарио 1496 год); крепость Осама (первая в Западном полушарии, 1507 год); башня Торе-дель-Оменахе (1507 год); дворец Каса-дель-Альмиранте (1514 год); замок Алькасар, построенный в 1514 году сыном Христофора Колумба, Диего; дворец Каса-де-Энгомбе (1535 год); католический собор Санта-Мария-ла-Менор (1520 год), в котором до 1922 года размещалась гробница Христофора Колумба; а также церкви Сан-Николос и Сан-Франциско (XVI век). С XVI века Санто-Доминго застраивался в соответствии с регулярным планом. Городские стены в Санто-Доминго возводились более полутора столетий — с 1543 по 1702 год. К архитектурным достопримечательностям столицы относятся также монастыри и госпитали, представляющие собой небольшие каменные здания. На территории города сохранились остатки укреплений испанских завоевателей. С 1990 года колониальный город Санто-Доминго находится под защитой ЮНЕСКО.
В 1913 году в Санто-Доминго было построено здание театра, а в 1943 году сооружена большая гостиница «Ярагуа».
Современные жилые и офисные здания, построенные после разрушительного урагана 1930 года, состоят, как правило, из железобетонных блоков. В 1992 году в городе был сооружен маяк Колумба (он расположен на месте старинного маяка, который был построен ещё в 1496 году). В этом же году здесь разместили гробницу с прахом Христофора Колумба, перенесенную из собора Санта-Мария-ла-Менор.
Санто-Доминго — первый университетский город в Западном полушарии. В столице находится старейший в Америке университет Санто-Доминго, открытый в 1538 году на базе духовной семинарии. Обучение в нём студентов начались в 1558 году по указанию короля Испании Филиппа II. Сначала университет был назван в честь Фомы Аквинского и находился на попечении доминиканского монастыря. В университете предполагалось открыть четыре факультета — медицинский, юридический, философский и теологический. Сюда начали приезжать даже иностранные студенты: из Панамы, Кубы, Мексики, Венесуэлы и других стран. В настоящее время при университете построен студенческий городок. Исторический центр города внесен в список мирового наследия ЮНЕСКО.
Музеи
В Санто-Доминго расположены также Академия истории, Национальная школа изящных искусств, Национальная консерватория.
Крупнейшие музейные учреждения города:
- Маяк Колумба
- Музей естественной истории
- Музей современного искусства
- Национальный музей истории и географии
- Музей доминиканцев
- Национальная галерея изящных искусств
- Музей королевских домов
Напишите отзыв о статье "Санто-Доминго"
Ссылки
- [www.turismosantodomingo.com/ Туристический сервер Санто-Доминго.]
- [www.buenolatina.ru/article.php?id=18/ Санто-Доминго — Первый город Латинской Америки.]
| ||||||||
| ||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Санто-Доминго
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
