Новая Кастилия
Новая Кастилия (исп. Nueva Castilla) — испанское губернаторство в Южной Америке, существовавшее в период с 1529 по 1542 год.
Краткая история
Губернаторство Новая Кастилия было учреждено в соответствии с Толедским актом (Capitulación de Toledo), подписанным в городе Толедо 26 июля 1529 года королевой Изабеллой по уполномочению своего супруга — короля Карла I.
Согласно указанному документу, появление которого обусловлено ходатайствами конкистадора Франсиско Писарро, во вновь образованное губернаторство включались авансом все земли Империи Инков к югу от параллели, проходящей через «поселение, называемое на языке индейцев Тенумпуэла, а затем названное вами Сантьяго[1], до поселения Чинча[2], до коего по берегу может быть двести лиг[3] или же того чуть больше или меньше».[4]
По Толедскому акту, Писарро даровалось позволение и право, выступая от имени и на благо королевской короны Кастилии, «продолжать открывать, завоёвывать и заселять земли вышепоименованной провинции Перу».[5] Писарро получал звание аделантадо и назначался пожизненным губернатором и капитан-генералом «вышепоименованной провинции Перу и земель и народов, кои имеются ныне и впредь будут обретены».[5]
В мае 1534 года Карл I подписал четыре королевских грамоты, согласно которым граница Новой Кастилии отодвигалась на 70 лиг к югу, а на территориях южнее её образовывались губернаторства Новый Толедо, Новая Андалусия и Новый Леон; каждое из них с севера на юг простиралось на 200 лиг, а с запада на восток — от Тихого до Атлантического океана или до демаркационной линии, установленной по Тордесильясскому договору.
20 ноября 1542 года королевской грамотой, подписанной Карлом I в Барселоне, было учреждено вице-королевство Перу.[6] Территория Новой Кастилии вошла в его состав, одноимённое губернаторство прекратило своё существование.
Интересные сведения
- Испанский конкистадор Мигель Лопес де Легаспи назвал Новой Кастилией (Nueva Castilla) остров Лусон (Филиппинский архипелаг), на котором в 1571 году им был основан город Манила.
- Новой Кастилией в отечественных источниках часто называют одну из исторических областей Испании (то есть существовавших до современного административно-территориального деления страны) — Кастилья-ла-Нуэва (по-испански Castilla la Nueva в отличие от Nueva Castilla).
Напишите отзыв о статье "Новая Кастилия"
Примечания
- ↑ Находится на побережье Тихого океана на 1º20' с.ш., на территории нынешнего Эквадора.
- ↑ Находится также на побережье Тихого океана на 13º 29' ю.ш., на территории нынешнего Перу.
- ↑ Кастильская лига XVI века равнялась примерно 5,573 км.
- ↑ [bib.cervantesvirtual.com/historia/CarlosV/9_9.shtml Текст Толедского акта от 26 июля 1529 года.]. [www.webcitation.org/6AJXbZBkH Архивировано из первоисточника 31 августа 2012]. (на исп.яз.)
- ↑ 1 2 [bib.cervantesvirtual.com/historia/CarlosV/9_9.shtml Там же.]. [www.webcitation.org/6AJXbZBkH Архивировано из первоисточника 31 августа 2012].
- ↑ [www.jrcasan.com/reportajes/peru/virreyes.htm Virreyes del Perú]. [www.webcitation.org/6AJXcJD6T Архивировано из первоисточника 31 августа 2012]. (на исп.яз.)
Ссылки
- [www.vokrugsveta.ru/encyclopedia/index.php?title=Лима Лима в энциклопедии «Вокруг света». См. примечания 8 и 9.]
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Новая Кастилия
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
