Новая Шотландия

Новая Шотландия

англ. Nova Scotia
Провинция Канады
Герб Новой Шотландии Флаг Новой Шотландии Девиз: Munit Haec et Altera Vincit «Один защищает, другой завоевывает»
Страна	Канада Канада
Столица	Галифакс
Крупнейший город	Галифакс
Население (01.01.2016)	945 824 чел.  (7-е место)
• процент от населения Канады — 2,6 %
Плотность	17,11 чел/км² (5-е место)
Официальный язык	английский
Площадь	55 284 км²  (12-е место)
• процент от площади Канады — 0,6 %    • площадь суши — 53 338 км² (96,5 %)    • площадь воды — 1946 км² (3,5 %)
Высоты    • наивысшая точка	Кейп-Бретон (532 м)
Канадская конфедерация	с 1 июля 1867 года  (1-е место)
Лейтенант-губернатор	Майэнн Фрэнсис
Премьер-министр	Даррелл Декстер
ВРП (2010) ВРП на душу населения	36 352 млн C$   (7-е место) 38 368 C$
Часовой пояс	UTC−4
Почтовый индекс	NS
Код ISO 3166-2	CA-NS
[www.gov.ns.ca/ Официальный сайт]
[www12.statcan.ca/census-recensement/2011/dp-pd/prof/details/Page.cfm?Lang=E&Geo1=PR&Code1=12&Geo2=PR&Code2=01&Data=Count&SearchText=Nova%20Scotia&SearchType=Begins&SearchPR=01&B1=All&GeoLevel=PR&GeoCode=12 Профиль на СтатКане]
Новая Шотландия на карте Канады

Но́вая Шотла́ндия (используется лат. написание Nova Scotia, МФА: [ˌnoʊvə ˈskoʊʃə]; от англ. New Scotland — «Новая Шотландия», фр. Nouvelle-Écosse, гэльск. Alba Nuadh) — провинция на востоке Канады, одна из трёх так называемых Приморских провинций. Столица и крупнейший город — Галифакс.

До 1713 года называлась Акадия.

География

Канадская провинция Новая Шотландия занимает территорию полуострова Новая Шотландия и острова Кейп-Бретон. Также в состав провинции входит маленький остров Сейбл. Связана с материком (провинцией Нью-Брансуик) узким перешейком. Береговая полоса провинции составляет 10 427 км. С юга и востока побережье омывается водами Атлантического океана, на севере находится залив Святого Лаврентия, на западе — залив Фанди. Её площадь 55 284 км². Новая Шотландия по территории больше Дании, но меньше Шотландии.

История

Коренные народы до прихода европейцев

До прихода европейцев территорию Новой Шотландии населяли индейские племена, самыми многочисленными из которых были микмаки и малеситы, говорящие на восточно-алгонкинских языках. К этой же ветви алгонкинских народов принадлежали и знаменитые могикане, жившие западнее (в бассейне р. Гудзон) и увековеченные Дж. Ф.Купером в его знаменитом романе. Местные индейцы вели полукочевой образ жизни, основу которого составляли земледелие, охота и рыболовство. Их обычай обмазывать тело красной глиной лёг в основу прозвища «краснокожие», которое впоследствии распространилось на всех индейцев Северной Америки. Оба племени не были многочисленными, а в конце XVI века регион подвергся опустошительному действию эпидемий европейских болезней, занесённых сюда баскскими и бретонскими рыбаками. Малочисленность местных жителей — основная причина, по которой европейская колонизация XVII—XVIII веков не встречала серьёзного отпора со стороны индейцев (хотя впоследствии французы нанимали микмаков для преследования английских колонистов северного Мэна).

Первые европейцы у берегов Новой Шотландии

Первыми европейцами, увидевшими берега Новой Шотландии, были, по-видимому, моряки экспедиции генуэзского мореплавателя на английской службе Джона Кабота (1498—1499), а первое крупное исследование Канады (как и само название «Канада») связаны с именем Жака Картье, совершившего три длительных плавания к берегам Канады в период с 1534 по 1542 гг. и заложившего там первые колонии, которые, впрочем, просуществовали недолго.

Первые колонии европейцев

Первые европейские поселения на территории современной Новой Шотландии появились по инициативе французского предпринимателя, путешественника и государственного деятеля Пьера Дюгуа, известного также как сир де Мон, который впервые посетил полуостров в 1599 г., а в 1603 г. получил от короля Генриха IV Великого эксклюзивное право на торговлю пушниной на североамериканских землях между 40º и 60º с.ш., то есть на огромной территории, в несколько раз превышающей саму Францию.

В 1604 году Пьер Дюгуа и 79 его спутников основали первую колонию у берегов Новой Шотландии. Она находилась на острове Иль-Сен-Круа в северо-западной части залива Фанди, который колонисты назвали Французским заливом (Baie Française). Сейчас этот остров находится на территории штата Мэн (США) в полукилометре от американско-канадской границы. Суровая зима 1604-05 гг. и чрезвычайно скудные ресурсы острова привели к смерти многих поселенцев, в основном — от цинги. Весной 1605 г. те, кто выжил, переселились в более плодородное место на южном берегу залива, и это уже была территория современной Новой Шотландии. Новая колония получила имя Порт-Рояль (сейчас на месте колонии расположен музей под открытым небом Порт-Рояль</span>^ru_en) и некоторое время даже процветала, принимая новых колонистов из Франции. Однако в 1607 г. многочисленные протесты других французских торговцев пушниной вынудили короля отозвать монополию у Пьера Дюгуа; официальной причиной был объявлен недостаточный доход от пушной торговли. Хотя последние колонисты покинули Порт-Рояль в августе 1607 г., их союзники, индейцы микмаки продолжали следить за покинутой колонией. Поэтому, когда бывший вице-губернатор колонии барон Жан де Бьенкур де Путренкур вернулся в Порт-Ройяль в 1610 г., он нашёл колонию в том же состоянии, что и за три года до этого.

В 1607 году конкуренты Дюгуа, путём уговоров и подкупов французских чиновников отобрали у него патент на торговлю пушниной. Колонисты покинули Акадию, но через несколько лет снова вернулись на свои земли, продолжая развивать пушной промысел и начиная засевать первые злаковые. На побережье залива Фанди постепенно стали появляться новые поселения.

B 1621 году шотландец сэр Уильям Александер (Sir William Alexander) по указу короля Якова I получил в баронетство территорию между Новой Англией и Ньюфаундлендом и назвал её Nova Scotia, что в переводе с латинского означает Новая Шотландия. Позднее это название закрепилось за всем полуостровом и всей провинцией. В 1629 году сын сэра Уильяма привез 70 английских поселенцев в Порт Ройял и основал форт Чарльз.

В 1632 году территории Новой Шотландии вновь стали контролироваться французами. Немалую роль в этом сыграл кардинал Ришелье.

C 1654—1666 роль Франции здесь заметно падает, но в 1670 вновь возрастает, и вплоть до 1689 года стычки между войсками Франции и Англии не утихают.

С 1690—1709 года англичанам удалось нанести самый большой ущерб французским поселениям, чем за полвека столкновений и конфликтов.

В это время поселенцы, для которых Новая Шотландия стала родиной, получали патоку, бренди, посуду, ткани и другие товары из Англии. Французы поставляли зерно и оружие. Дошедшие до нас данные переписи населения 1698 года говорят об увеличении рождаемости и численности акадийских поселений. В Акадии формируется собственная культура, а поселенцы уже не считают себя французами или англичанами. Акадийская культура и быт зарождалась под влиянием не только французских или английских, но и индейских традиций, создавая новое общество со своими законами и моральными устоями.

К 1710 году Франция, измотанная внутренними и внешними конфликтами окончательно потеряла интерес к своим заморским колониям.

В результате подписания 13 апреля 1713 года соглашения, Новая Шотландия, став официально британской территорией, ещё находилась под французским влиянием.

Англичане выдвигали перед жителями поселений требования об уплате налогов деньгами, провиантом или пушниной. Английские власти пытались употребить все возможные меры для сбора налогов. Но чем больше было требований, тем больше было предлогов чтобы отклониться от них: угрозы нападения индейцев, нехватка тягловой силы и прочее. Репутация несговорчивых и наглых людей сохранилась за ними на многие годы. 23 июня 1713 года королева Англии Анна направляет губернатору Акадии Николсону (Nicholson) письмо, в котором содержатся достаточно точные указания, что Британия готова предоставить поселенцам защиту и помощь, в обмен на присягу короне. Всем противникам предлагалось в короткие сроки покинуть английские колониальные владения, продав за бесценок свою недвижимость. Принятие присяги означало для колонистов участие в вооруженных столкновениях с французами, многие из которых были их земляками или родственниками. Франция со своей стороны предложила акадийцам новые земли для заселения, но предложенные территории были довольно скудны и приносили мизерные урожаи.

В 1715 году в Акадию прибыли два английских чиновника с предложением принять присягу и местные жители согласились, на условиях её небезоговорочности. Поселенцы все еще готовы были уехать, но английские колониальные власти занимались произволом, не пуская французские корабли в гавань и не позволяя акадийцам покинуть колонию, понимая, что их отъезд полностью бы разрушил экономику Новой Шотландии. С 1713 по 1720 правительство Новой Шотландии ввело в Акадии режим, близкий к военному положению, но в 1720 военное положение отменили, а в Акадии установили английские порядки. Акадийцы выбрали 24 своих депутата, в обязанности которых входило доносить до правительства мнение народа.

Акадийцы приняли присягу только в 1730 году. Текст присяги предполагал безоговорочное подчинение королю Англии, но присяга имела продолжение, в котором говорилось, что акадийцы не будут обязаны браться за оружие в борьбе против Франции и против индейцев, так же, как они обещали не поднимать оружие против Англии. Эта часть присяги была официально утверждена, но была устной.

Акадийцы поставили свои подписи под присягой, которые были заверены священником и нотариусом. Почти на 20 лет наступил долгожданный мир, пока Война за австрийское наследство, вспыхнувшая в Европе в 1740-х не внесла хаос. Франция надеялась, что лояльные к ней акадийцы будут поддерживать её и предприняла попытку вербовки ополчения. Англия, со своей стороны, опасалась беспорядков и восстаний. В 1749 году был основан Галифакс (Halifax), куда был переведен штаб английской королевской армии. Возникновение этого форта демонстрировало растущую мощь Англии и решимость отстаивать свои права на территории. В то время он имел огромное стратегическое значение, и британские власти построили целый ряд оборонительных укреплений.

С 1755 года начинается массовый исход акадийцев на новые земли, в основном в американские колонии. В августе 1755 году тысячи человек были депортированы англичанами, часть из которых направили во Францию. Но там они оказались чужими. Их ничего более не объединяло с коренными французами.

1758 год был сформирован единый законодательный орган и Nova Scotia стала первой британской колонией, имеющей собственное правительство.

Эмиграция из Новой Шотландии прекратилась только с окончанием войны в 1763 году.

Затем наступил период внутренней миграции, охватившей значительные территории. Потерявшие родину семьи движутся из страны в страну, из провинции в провинцию в надежде обрести постоянное пристанище.

Период миграции акадийцев после того, как они покинули родину, закончился только к 1786 г. Некоторые вернулись на канадскую землю, обосновавшись в Новой Шотландии, другие двинулись в большие города, в Квебек и Монреаль. Те, кто пытался вернуться на свои земли в Новую Шотландию, нашли их занятыми. За следующие несколько лет акадийцы обосновались на новых областях.

Административное деление

В настоящее время в провинции существует три типа муниципальных образований: 3 региональных муниципалитета, 31 город, 21 сельский муниципалитет (9 графств и 12 округов) и 22 деревни. Кроме того, на территории провинции находится 13 индейских общин, которые проживают в 42 резервациях.

В провинции действует Акт о муниципальном правительстве (АМП) (англ. Municipal Goverment Act), который вступил в силу 1 апреля 1999 года. АМП заменил Муниципальный и Городской акты, Акт о муниципальных делах, Акт о муниципальных границах и представительствах, Акт о сборе налогов и Акт о планировании. В последнее время деревни также находятся под действием акта. Границы образований базируются на традиционном делении графств, используемом для нужд судов и различных служб. Территория городов исключена из границ округов и графств, а в региональных муниципалитетах городов нет.

Экономика

В 1820 году в крупнейшем городе Новой Шотландии Галифаксе была основана пивоваренная компания Alexander Keith's.

Герб и флаг

Герб был создан специально для использования баронетами Новой Шотландии и утвержден королём Карлом I в 1625 г. Герб (Coat of Arms) включает сине-серебряную королевскую мантию, свитую в верхней части герба. Выше его — два геральдических символа — две соединенных руки. Одна из них в латах, а другая открыта. Они поддерживают ветвь лавра (символизирующую мир) и ветвь чертополоха (символизирующую Шотландию). Слева — мифический королевский единорог, а справа — индеец, как его представляли в XVII веке. Выше — девиз: «Один защищает, другой побеждает».

В центре герба — щит, включающий синий Андреевский крест на белом или серебряном фоне. В центре щита изображен красный королевский лев, на желтом или золотом поле (аналогичный крест представлен на флаге Шотландии). Эту символику используют самостоятельно.

С образованием конфедерации в 1867 году старые геральдические символы были заменены новыми, слабо отражающими традиционную символику. В 1921 году, в 300-летнюю годовщину основания Новой Шотландии, ученые и историки Аннаполиса подали прошение о восстановлении древнего герба, после чего он приобрел свой современный вид. В 1929 году в нижнюю часть герба был добавлен цветок земляничного дерева, символизирующий Новую Шотландию (официальная цветочная эмблема провинции), переплетенный с чертополохом, символизирующим Шотландию.

Флаг Новой Шотландии был первым флагом территории Британского Содружества, утверждённым вместе с гербом в 1625 году. В 1929 году древняя символика была возвращена королём Георгом V вместо символов, введенных с образованием конфедерации. Поле флага представляет синий Андреевский крест на белом или серебряном фоне.

Достопримечательности

Залив Фанди (англ. Bay of Fundy) считается одним из самых популярных природных туристических мест в мире. Бухта знаменита самыми высокими приливами в мире. Находится на восточном побережье Канады между Нью-Брансуиком и Новой Шотландией.

Политическое устройство

В Новой Шотландии сложился парламентский тип правления. Данное положение закреплено в Конституционном акте 1867 года.

Ссылки

• [www.blupete.com/History.htm BluPete’s History of Nova Scotia]
• [www.gov.ns.ca/ Government of Nova Scotia]
• [novascotia.com Government of Nova Scotia’s official tourism]
• [www.novatrails.com Nova Scotia hiking & tourism info]
• [explorens.com Explore Nova Scotia tourism info]
• [www.novascotialife.com Nova Scotia Come To Life]
• [www.courts.ns.ca Courts of Nova Scotia]
• [russianhalifax.com]

Отрывок, характеризующий Новая Шотландия

«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.