Нова (ракета-носитель)
Нова (англ. Nova) — серия предложенных сверхтяжёлых ракет-носителей НАСА первоначально для лунных миссий уровня Сатурн-5, а позже и более мощных для миссий на Марс. «Нова» была по существу, двумя рядами различных проектов, имеющих одно название. Таким образом, «Нова» является не конкретной конструкцией ракеты, а условным названием ракет, больших, чем «Сатурн-5». Ко всему прочему, окончательная конструкция «Сатурн-5» была больше, чем некоторые из ранних проектов «Новы». «Нова», изображённая на иллюстрации, представляет собой конструкцию «Nova C8» (похожую на «Nova 8L», но имеющую пару гигантских двигателей Aerojet M-1 на второй ступени. «Нова C8» была практически идентична «Сатурн C-8». Суммарная стартовая масса носителя предполагалась около 4500 тонн. Полезный груз, выводимый носителем на низкую околоземную орбиту, проектировался более 170 тонн, на орбиту Луны 68 тонн, на траекторию полета к Марсу и Венере - 45 тонн.
Лунные ракеты
Первая серия «Нова» была разработана НАСА в 1959 году. Она состояла из ряда проектов, наименьший из которых имел четыре двигателя F-1 на нижней ступени и J-2 на верхних. этот проект мог вынести 24 тонны на лунную траекторию. Проекты были представлены президенту Эйзенхауэру 27 января 1959 года.
Конструкции «Новы» использовались в то время не только в лунных ракетах. ВВС США рассматривали проект Lunex, включающий мощную ракету-носитель, использующую блок твердотопливных двигателей на нижней ступени и жидководородный J-2 или M-1 на верхних. Между тем, в Редстоунском Арсенале, Вернер фон Браун создавал свою ракету «Juno V», использующую блок ракет Jupiter и Redstone на нижней ступени, и Titan I на второй.
К 1959 армия решила, что больше не заинтересована в создании больших ракет, которые ей пока не нужны, и команда фон Брауна перешла в НАСА. При этом у НАСА оказалось две конструкции больших ракет, то есть «Нова», и конструкция фон Брауна, переименованная в Сатурн («следующий за Юпитером»). В течение следующих двух лет конкурирующие исследования НАСА и ВВС продолжались, но сразу после прихода президента Кеннеди для достижения Луны до конца десятилетия была поставлена задача перед НАСА и работы по Lunex были прекращены.
Первоначально, НАСА разработало «Нову» для концепции «прямого восхождения», при которой один большой космический аппарат размещался на околоземной орбите. Фон Браун предложил собирать космический корабль на орбите, что сократит массу, необходимую для запусков. Однако, как показали исследования аппаратов, необходимых для миссий, их системы будут гораздо тяжелее, чем первоначально планировалось; существующие конструкции Новы были слишком малы, и оригинальной конструкции Сатурна потребуется до пятнадцати запусков, чтобы доставить все части системы и топливо на орбиту. За этим последовал пересмотр обоих планов.
«Нова» по-прежнему использовала подход «прямого восхождения», который требовал максимальной грузоподъёмности. Наиболее мощной из «обычных» конструкций стала 8L, включающая восемь F-1 на нижней ступени и выводящая 68 тонн на лунную траекторию. Другие конструкции серии заменяли F-1 на большие твердотопливные двигатели или изучали возможность применения ядерных ракетных двигателей на верхних ступенях. Лунная полезная нагрузка для различных моделей варьировалась от 48 до 75 тонн.
Также исследовалось обновление «Сатурнов». Оригинальная конструкция фон Брауна стала моделью «A-1», а модель «A-2» заменила ракеты «Титан» и «Юпитер». Более мощная модель B-1 использовала блок ракет «Титан» на второй ступени, но в остальном была похожа на «A-1». Более «радикальные» проекты, которые требовали новых двигателей, были объединены в «серию C». «C-1» была похожа на «A-1», но использовала новые верхние ступени, производные от двигателей «Титана», тогда как аналогичная «C-2» использовала верхние ступени с двигателями «J-2». «C-3», «C-4», «C-5» использовали те же верхние ступени с «J-2», но добавили новую первую ступень с тремя, четырьмя или пятью двигателями «F-1» (отсюда цифры в названиях). Для подхода доктора фон Брауна осталось рандеву на околоземной орбите, но на этот раз на основе двух «Сатурн C-3».
Дебаты между сторонниками различных подходов закончились в 1961, и результат оказался неожиданным для обеих сторон. Вместо того, чтобы использовать прямое восхождение или рандеву на околоземной орбите, рабочая группа предложила третий вариант, рандеву на лунной орбите. Он имел требования по массе примерно между «Saturn C-3» и «Nova 8L». После исследований оказалось, что нужно будет модифицировать носитель под новые требования вывода 200 000 фунтов (90 тонн) на низкую околоземную орбиту, казалось, что «Saturn C-5» будет лучшим решением. Модель «C-2» также была построена как тестовая система, запускавшая узлы на орбиту для лётных испытаний прежде чем «C-5» была готова. Главным определяющим фактором в выборе между ракетами «Saturn» и «Nova» было то, что «Saturn C-5» мог быть построен на существующем заводе неподалёку от Нового Орлеана, позже известном как Michoud Assembly Facility, тогда как большая в диаметре «Nova» нуждалась в новом заводе для постройки.
Исследования по серии «Нова» продолжались в 1962 как резервные для «Сатурна», но в конечном итоге «Сатурн» утвердился как основа для рандеву на лунной орбите.
Марсианские ракеты
Когда проходила программа «Аполлон», конструкторы НАСА начали исследования своих потребностей для периода после её окончания, и казалось, что пилотируемый полёт на Марс будет следующим очевидным шагом. Для этой цели даже Saturn V был слишком мал, и начались исследования второй серии конструкций Новы для запусков грузов до 1 миллиона фунтов на НОО. В отличие от первоначальной серии Нова, разработанной НАСА самостоятельно, новые конструкции изучались по контракту с крупными аэрокосмическими компаниями, не получившими основных контрактов, связанных с «Аполлоном», а именно General Dynamics и Martin Marietta. Philip Bono и Douglas Aircraft сделали свои собственные неподдержанные предложения.
Все компании представили большое разнообразие предложений. Многие из них основывались на существующих технологиях, должным образом увеличенных. Например, наименьшая конструкция Martin Marietta, 1B, использовала четырнадцать F-1 на первой ступени и выводила на НОО 662,000 фунтов (300 тонн), более чем в три раза больше, чем Saturn V. Однако также они предложили ряд «продвинутых» проектов, использовавших новейшие (неразвитые) технологии, в частности клиновоздушные двигатели.
Вскоре стало ясно, что после «Аполлона» финансирование будет значительно жёстче. НАСА отменило свои планы по «Нове» в 1964.
Название «Nova» было использовано более чем в тридцати проектах больших ракет в период с поздних 1950-х по 1980-е. Названия некоторых конкретных предложений:
Douglas
- Nova DAC ISI
- Nova-1 DAC
- Nova-2 DAC
General Dynamics
- Nova C
- Nova D
- Nova GD-B
- Nova GD-E
- Nova GD-F
- Nova GD-H
- Nova GD-J
Martin Marietta
- Nova MM 14A
- Nova MM 14B
- Nova MM 1B
- Nova MM 1C
- Nova MM 24G
- Nova MM 33
- Nova MM 34
- Nova MM R10E-2
- Nova MM R10R-2
- Nova MM S10E-1
- Nova MM S10E-2
- Nova MM S10R-1
- Nova MM S10R-2
- Nova MM T10EE-1
- Nova MM T10RE-1
- Nova MM T10RR-2
- Nova MM T10RR-3
NASA
- Nova 4L
- Nova NASA
- Nova 4S
- Nova 5S
- Nova 7S
- Nova 8L
- Nova 8L Mod
- Nova 9L
Convair
- Nova A
- Nova B
Характеристики Nova C8
| Первая ступень | Вторая ступень | третья ступень | |
|---|---|---|---|
| Длина | 48,8 м | 42,7 м | 17,8 м |
| Диаметр | 12,2 м | 10,1 м | 6,6 м |
| Полная масса | 3 600 000 кг (8 000 000 фунтов) | 771 000 кг (1 700 000 фунтов) | 120 000 кг (264 500 фунтов) |
| Сухая масса | 181 400 кг (400 000 фунтов) | 63 500 кг (140 000 фунтов) | 13 310 кг (29 350 фунтов) |
| Количество двигателей | 8 x F-1 | 8 x J-2 | 1 x J-2 |
| Тяга в вакууме | 61 925 кН (13 920 000 lbf) | 8 265 кН (1 860 000 lbf) | 1 032 кН (232 000 lbf) |
| Удельный импульс | 304 с (2,98 кН·с/кг) | 425 с (4,17 кН·с/кг) | 425 с (4,17 кН·с/кг) |
| Время работы | 157 с | 338 с | 475 с |
| Топливо | Жидкий кислород/Керосин | Жидкий кислород/Жидкий водород | Жидкий кислород/Жидкий водород |
См. также
Напишите отзыв о статье "Нова (ракета-носитель)"
Ссылки
- [www.astronautix.com/lvs/nova.htm Encyclopedia Astronautica entry] (англ.)
| |||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Нова (ракета-носитель)
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
