Новески, Мэтт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мэтт Новески
Matt Noveskey
Имя при рождении

Уильям Мэттью Новески

Дата рождения

16 июня 1976(1976-06-16) (47 лет)

Место рождения

Адриан, штат Мичиган, США

Профессии

певец, гитарист, басист, продюсер

Инструменты

вокал, гитара, бас-гитара,

Жанры

альтернативный рок

Коллективы

Blue October, (a+)machines

Лейблы

Universal Records

[www.blueoctoberfan.com/ eoctoberfan.com]

Уильям Мэттью Новески (англ. William Matthew "Matt" Noveskey, родился 16 июня 1976 года в Адриане, штат Мичиган) — певец, автор песен, продюсер, гитарист и басист, наиболее известный своей работой в группах Blue October и (a+)machines.





Юность

Новески вырос в очень музыкальной семье, в Северном Мичигане. Его дядя играл на бас-гитаре и пел в гастролирующей рок-группе, его брат играет на ударных, а его дедушка и бабушка играли на гитаре, пианино и аккордеоне. Вдохновленный примером своего дяди, в пять лет[1] Мэтт начал играть на бас-гитаре и ещё подростком выступал в разных группах. В то время на него сильное влияние оказали басисты James Jamerson и Larry Graham из группы Sly & the Family Stone. Его любимые музыканты: Stevie Wonder, Herbie Hancock, Pearl Jam, The Pixies, Bjork, My Bloody Valentine и другие.

В 1994 году Мэтт окончил школу Saint Francis High School в городе Траверс. Он посещал различные колледжи в Мичигане и подрабатывал барменом, выступая по выходным в различных шоу, в том числе в составе популярной в Мичигане группы Switch. Воспользовавшись советом одного своего друга, в конце 1998 года Мэтт переехал в Техас и решил пройти прослушивание, чтобы попасть в Blue October.

Blue October

Мэтт присоединился к группе в 1999 году после ухода Лиз Малаллай, игравшей на бас-гитаре в оригинальном составе группы. Новески играл на гитаре, бас-гитаре и исполнял партии бэк-вокала для первого выпущенного крупным лейблом альбома Blue October — Consent to Treatment. Он также создал обложку для альбома и вместе с Джастином Фёрстенфелдом написал сингл James и песню You Make Me Smile.

Новески много гастролировал с группой в поддержку альбома Consent to Treatment. Он остался в группе даже тогда, когда компания Universal Records расторгла с ними контракт, но ему пришлось уйти по личным причинам 20 октября 2002 года. Группа отменила оставшиеся концерты тура, чтобы передохнуть и найти нового басиста. Мэтт Новески принял участие в записи третьего альбома группы History for Sale, где он разделил партии бас-гитары с новым участником — Дуэйном Кэйси. Но окончательно вернулся в группу он только в 2005 году. Во время его отсутствия Blue October ни разу не исполнили You Make Me Smile, написанную Мэттом. Песня стала открывающим треком альбома 2006 года — Foiled и является одной из основных песен на живых выступлениях группы.

Прочая деятельность

После своего ухода из Blue October Мэтт создал вторую группу совместно с техником Blue October Аланом Адамсом. В состав новой группы, (a+)machines, также входят Райан Холли и Крис Линч. Новески и Холли — основные певцы и авторы песен в группе, которая выпустила пластинку из пяти треков и альбом живых выступлений. После того, как Новески и Адамс уехали на гастроли в поддержку альбома Blue October — Foiled — в творчестве (a+)machines наступило длительное затишье. Последнее выступление группы было в Остине, 16 июня 2007 года.

В свободное от гастролей и записи пластинок время Новески работает в качестве басиста и продюсера с другими музыкантами. В январе 2008 года он совместно с инженером и продюсером Чаком Альказиеном основал продюсерскую компанию «116». Дуэт работает с наиболее яркими и многообещающими музыкантами в современном шоу-бизнесе, в основном записываясь в Детройте и Остине. Мэтт также гастролирует и в одиночку, часто выступая на одной сцене с Джастином Фёрстенфелдом, Кейси Макферсоном, Джонни Гауди и многолетним партнером по написанию песен Райаном Холли. В ноябре 2007 года Новески и Холли объявили, что создают новую студийную группу, чтобы сочинять музыку для фильмов и рекламных роликов.

В свободное от гастролей время проживает в г. Остин, штат Техас вместе с женой Рэган и дочерью Эвери Грейс, родившейся 1 февраля 2008 года.

Дискография

Blue October

(a+)machines

Wesley Lunsford (& The Selfless Season)

  • The Mixlab Demonstration (2007)
  • The Selfless Season EP (2010)

DARBY

  • The Clearing EP (2007)

MAHONEY

  • Mahoney EP (2008)

Напишите отзыв о статье "Новески, Мэтт"

Ссылки

  1. Rick Coates. [www.northernexpress.com/editorial/music.asp?id=2173 Rock Star Odyssey].

Интервью

  • [www.aguilaramp.com/artist_interview_mattnovesky.htm Aguilar Amplification]
  • [warwickbass.com/basssurvival101/artist_mnoveskey.htm/ Warwick Bass]
  • [www.staticnoise.net/interviews/blueoctobermatt.html Static Noise]
  • [livedaily.com/news/12456.html Live Daily]
  • [marqueemag.com/blue-october-nears-platinum-with-foiled-after-being-dropped-from-universal/2007/02/01/ Marquee Magazine]
  • [thescene.ucsd.edu/article.php?p=features/blue_october The Scene]
  • [www.northernexpress.com/editorial/music.asp?id=2173 Northern Express]
  • [www.recoilmag.com/interviews/blue_october_1106.html Recoil Magazine]
  • [www.seanclaes.com/BlueOctober.html SeanClaes.com]
  • [skopemag.com/2010/06/04/an-interview-with-blue-october Skope Magazine]

Отрывок, характеризующий Новески, Мэтт

Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.